1.
За ночь, прошедшую после его бегства из квартиры любимой, но ветреной Лиды, Боб обернулся в Щербинку, там пересел в «Москвич» и трижды слетал на базу, где стоял его самолёт. Он отвёз туда скафандр и приборы. Наконец, выбрал время и поговорить с полковником. Тот очень гордился свежеокрашенным самолётом, он теперь был весь белый в серебро, с красиво прорисованными красными обводами, со звёздами и номером Бобова «Москвича»: ММК 14—44. Но полковник жаждал ещё как-нибудь улучшить интерьер машины. В целях вящей маскировки, понятно.
– Как ты думаешь, Борис, какие иероглифы нарисовать на борту? – спросил он.
– Господь с вами, товарищ полковник, – поразился Боб. – Откуда же мне знать про иероглифы?
– Ты мне газету оставлял китайскую, – напомнил ему полковник, вытаскивая упомянутую газету из кармана. – Вот, смотри. Вот здесь самолёты стоят, и иероглифы, и вот на этом фото тоже. Видать, название авиакомпании. Что из этого срисовывать?
– Что короче, – ответил Боб, зевая. – А лучше пусть будет просто как есть. Не люблю я, товарищ полковник, все эти штуки-дрюки, буквы, символы. Вот смотрите: я не ношу цепей, крестов и колец, на моей одежде никаких значков, на теле никаких татуировок… Каким родился, таким и помру. И самолёт бы тоже… Попроще ба…
Боб опять зевнул. Спать хотелось смертельно. Он хотел, выспавшись, отвезти на остров очередную партию грузов, а потом ещё разок смотаться на дачу, чтобы забрать ноутбук и старые расчёты.
И пока он спал, старый полковник нарисовал-таки иероглифы на борту!
– Когда ты летишь совсем высоко, – объяснил он, – их всё равно не видно. А когда совсем низко, они сбивают возможного стрелка с толку. Я знаю, я воевал.
Он помог Бобу надеть и опробовать скафандр. Свои шарики, чтобы превратить скафандр в подобие эквикуртки, Боб закрепил сам.
2.
Первый выход за пределы атмосферы был не выше 100—150 км. Затем Боб плавно снизился, прикидывая, как идти к острову, к точке приземления. И вдруг подумал: «Да какого чёрта! Чего и кого мне бояться?»
И решил подняться повыше.
На подъём почти от земли и до высоты 400 км, с достижением орбитальной скорости при ускорении 1,5g, ему понадобилось около 25 минут.
Земля была фантастически красива! Никакие рассказы или киносъёмка не могли бы передать этого. Где кончается атмосфера? Где начинается «безвоздушное пространство»?.. Бесконечное количество цветовых оттенков при переходе одного в другое давали ясное ощущение: Земля вовсе не затерянная песчинка во враждебном ей пустом пространстве. Она в космосе вроде дома, экоса, в который можно попасть, осилив долгую дорогу… Нет вражды между домом и дорогой, они дополняют друг друга.
Бобу припомнилось ощущение восторга, когда он впитывал в себя многоцветье воды и воздуха на острове Бомонза – но то был разгул эмоций, а теперь его трезвый разум, преодолев и проанализировав эмоции тоже, увидел единство Вселенной: всё живое и неживое представляет собою единый организм; все твари, составляющие его, подчиняются в жизни своей одним и тем же законам, и даже чувства и духовные искания человека вибрируют в общем контексте мира в унисон с ним…
Он смотрел на открывшуюся перед ним картину во все глаза, и вдруг заметил, что со стороны солнца появился неопознанный летающий объект. Он заметно приближался к самолёту, а когда стали видны детали, Борис понял, что это МКС, Международная космическая станция.
Она пронеслась мимо очень быстро. Борис развернул свой самолёт, догнал её; решив рассмотреть – редкий ведь случай! – заложил лихой вираж вокруг станции. Увидел, что на одном из блоков, не спеша, копошатся два космонавта, один с флагом США на скафандре, другой – с флагом России. Борис плавно, бочком приблизился к ним. Космонавты его заметили: они замерли в нелепых позах, один – вверх ногами по относительно МиГа. Как выглядели их лица за светофильтрами шлемов, в которых отражался его самолёт, рассмотреть было нельзя, но Шилин живо себе это представил и радостно захихикал.
Он бы ещё больше веселился, если бы мог слышать переговоры «борта» с Землёй. А разговоры были весьма примечательные. Голос русского космонавта сообщил с гробовыми интонациями: «Ребята, у нас глюки». Голос оператора с Земли попросил повторить: «Не понял, не понял, повторите».
У американца плавно выплыла из рук деталь солнечной батареи и медленно заскользила в сторону самолёта. «Потеряет бедолага, ругать будут» – с сочувствием подумал Боб. Когда деталь приблизилась к самолету, он откинул фонарь, вылез из кабины и подхватил её. Затем, слегка расставив руки, полетел к космонавтам и вручил деталь американцу. Тот судорожно вцепился в неё и опять замер.
По мировому эфиру, неслышимый для Шилина, проплыл вздох русского космонавта: «Это писец», и тут же, переплетаясь с ним, прозвучал вопрос оператора с Земли: «Что? Что? Повторите».
Похлопав русского перчаткой по плечу и помахав рукой американцу, Боб вернулся к самолёту, сел, захлопнул фонарь, сделал два круга вокруг станции и резко ушел в сторону. Теперь ему надо было сориентироваться, ведь за время своей эскапады он совершил уже не менее трети витка, и куда его занесло, представлял не совсем ясно. Да и скорость была орбитальная, появилась опасность сгореть при входе в атмосферу. Он, конечно, «подвесил» самолёт в пространстве, чтобы не спеша разобраться, куда его занесло, но воздуха в баллонах оставалось не более чем на пару часов, а под ним была облачность… Борис слегка запаниковал. «Пижон», – ругал он сам себя.
Однако всё обошлось. Минут через двадцать Борис увидел свой остров…
3.
Работа на пункте наблюдения за космосом – рутинная. Здесь, на станции в деревне Валенки, что посредине тайги, несколько операторов принимают с пролетающего над ними МКС данные и перегоняют их в город Королёв, в Центр управления обитаемыми полётами (ЦУП). И переговоры с бортом ЦУП ведёт тоже через этот пункт, но его операторы просто обеспечивают работу техники, не участвуя в переговорах сами.
Хотя, конечно, никто не помешает им, при желании, слушать переговоры и смотреть картинки. Правда, желания особого ни у кого нет – рутина, приелось уже. И только лейтенант космических войск Вася Дубов, любопытный молодой человек, в каждое своё дежурство находит время, чтобы посмотреть, как живут космонавты. Это, считает он, не то, что всякие телевизионные «реалити-шоу», в которых, на деле-то, никакого «реалити» и нету, одно шоу. А здесь!.. Вот и в этот день он сидел у монитора, слушал переговоры ЦУПа с русским космонавтом, но ещё и смотрел картинку: он её уже видит, а в ЦУПе ещё нет. И что же услышал любопытный Вася Дубов? Услышал он, что у космонавтов глюки. А что Вася Дубов при этом увидел? А увидел он, как разрисованный иероглифами самолёт МиГ-21 совершает облёт станции.
– Пацаны! – крикнул он операторам смены. – Там китайцы какие-то рассекают по космосу!
– Дубов, не валяй дурака, – лениво отозвался один из операторов. – Что происходит на МКС, не наше дело. Пусть в ЦУПе разбираются.
– То, что на МКС – да, но что в космосе болтается какая-то неопознанная дрянь, это наше дело, – возразил Дубов. – Кто куда, а я к командиру дежурной смены.
Он с грохотом отодвинул деревянный стул и по деревянному же крашеному полу широкими шагами пошёл к двери.
Командир дежурной смены, майор космических войск Сапега, Дубову тоже не поверил, и голосом товарища Сухова (очень он уважал кинофильм «Белое солнце пустыни») ехидно пробурчал:
– Китайцы, говоришь? Сейчас посмотрим, какие это китайцы.
Дубов забежал к нему за спину, и, загородив своей широкой спиной окно, вместе с командиром уставился на экран монитора. За окном были ухоженный дворик, антенны космического слежения, а дальше – сплошь уссурийские леса, а на мониторе, чего и следовало ожидать, изображение самолёта МиГ-21 с иероглифами на борту. Майор протёр глаза, посмотрел на Дубова:
– Эт-та как понимать? Что это такое, я спрашиваю?
– Самолёт, товарищ майор. С иероглифами.
– Сам вижу, что самолёт! А вот это что? – и он потыкал в иероглифы. – Откуда?!
– Я думаю, из Китая.
– Бред. Не может быть. Идём к командиру части.
Командир части, полковник космических войск Петров, был уже в курсе дела. Когда в его кабинет вошли майор с лейтенантом, не оторвался от монитора, кинул им:
– Видели?
– Так точно, товарищ полковник, – отозвался майор. – Перегоняем в ЦУП, и наверное, надо сообщить в Москву.
– Это само собой, но надо бы прочесть, что там написано на борту! Ведь спросят.
– А у нас нет переводчика с китайского, – задумался майор. – Точно, нет.
Полковник повернулся к окну. Вид из него был другой, нежели из кабинета майора: асфальтовая дорога, а дальше – деревня. Указав на неё пальцем, полковник крикнул майору:
– Сапега, как так, нет переводчика?! Да у нас на рынке половина торговцев – или корейцы, или китайцы! А иероглифы-то одни и те же…
Он обернулся к Дубову:
– Лейтенант, мухой лети на рынок, и приведи грамотного корейца. Или китайца. Только такого, который с нашим, с российским паспортом. А то охрана возбухать будет.
– Ага. То есть, так точно! – козырнул Дубов.
– Давай, давай. Побежал! – замахал рукою майор.
– Думаете, корейцы, товарищ полковник? – спросил он, когда Дубов исчез за дверью.
– Фигли думать, Сапега! О чём думать? Хотя, если корейцы, то только северные. Откуда бы у южных такой самолёт. А китайцы нет, китайцы не стали бы запускать в космос такое угробище… Да и как его можно туда запустить, я не понимаю.
Лейтенант Дыбов, широко расставляя свои длинные ноги, пересекал рыночную площадь. Он бывал здесь, можно сказать, ежедневно. Ну, ладно: пусть он и ежедневно, но два-три раза в неделю бывал! Вот уже полтора года. И при всём своём любопытстве никогда не интересовался, кто из продавцов умет читать иероглифы! Главное, чтобы по-русски понимал, и сдачу отсчитать мог. И уж тем боле его не интересовало, кто тут имеет российский паспорт, кто китайский, а кто и никакого.
Кидаться к ним всем по очереди, и выглядеть в их глазах дураком – этого ему не хотелось. Тем более, сколько раз он их видел, а по лицам ни одного различить бы не смог.
И тут лейтенант увидел дворника! Этого человека в возрасте, с интеллигентным морщинистым лицом он помнил. И что важно, уж дворник-то наверняка всех тут знает!
Дубов подошёл к нему, на всякий случай осклабился:
– Уважаемый! Подскажи, здесь есть кто-нибудь, кто может читать иероглифы?
– Я могу, – с достоинством ответил дворник.
– А паспорт есть?
– Есть. Я гражданин Российской Федерации, – и полез в карман за паспортом.
Дубов махнул рукой:
– Идём скорее со мной! На пять минут!
Когда они вдвоём появились в кабинете командира части, офицеры по-прежнему тупо пялились в монитор.
– Это здешний дворник. Фамилия Ли. Гражданин РФ.
– Дворник? – отчего-то с подозрением спросил майор.
– Дворник. Мусор на рынке заметаю.
Полковник развернул монитор так, чтобы дворнику было видно, что там изображено.
– Что это значит? – спросил он.
Увидев на экране изображение МиГа с иероглифической надписью, дворник Ли расплылся в улыбке, потом даже засмеялся, и сказал на хорошем русском языке:
– Эта надпись, товарищ полковник, гласит: «Великий полководец Ким Чен Ир».
– Чего-то такого я и ожидал, – уныло сказал командир.
Дворник вежливо выслушал его, и продолжил:
– Тот, кто это писал, товарищ полковник, не очень грамотный. Две ошибки. И вообще в КНДР дизайн военных самолётов совсем не такой.
Полковник, не слушая его, спросил лейтенанта:
– Информация гражданским в ЦУП ушла?
– Ушла, товарищ полковник.
– А на КП Главного центра ВКС[20]?..
– Так вы же сказали, сначала переведём…
– Ага… – полковник почесал нос. – Иди, отправляй, а я туда сам сейчас позвоню.
Дубов мгновенно сорвался с места.
Тем временем майор Сапега допрашивал дворника Ли:
– Ты грамотный, что ли?
– Окончил два университета: в Ташкенте и в Москве. Кандидат технических наук.
– А ну, марш на рынок, мусор заметать!
4.
Праздник продолжается! Подсвеченные прожекторами, в небе плывут портреты: один его собственный, а второй – отца, Ким Ир Сена. Отец… Он был великим человеком. Но даже ему не удалось объединить Корею. «И мне пока не удалось», – подумал Ким Чен Ир. Хотя сколько было попыток!
Ничего, мы народ упорный. Добьёмся своего.
Он отошёл от широкого окна, взял грушу, откусил. Опять глянул в окно, на разлетающиеся в ночном небе цветы фейерверков.
Из телевизора в углу кабинета продолжала литься его же речь:
«Есть ли нам, что праздновать? Да, есть. Страна, до 1945 года считавшаяся полуфеодальной, колониальной, в 1998 запустила свой первый искусственный спутник земли Кванменсон-1, став седьмой космической державой. Наша компьютерная техника на мировом уровне качества. А могучая армия, опора нашей независимости? А полный набор бесплатных социальных благ, образование и медицина для всех? И это – в сравнительно небольшой стране, окружённой врагами, при экономической блокаде! Трудно представить, каких успехов мы могли бы добиться, будь Корея единой…»
Загудел интерком на столе. Великий вождь нажал кнопку.
– Товарищ Ким Чен Ир! К вам министр обороны и министр иностранных дел. Говорят, очень срочно.
– Пусть войдут.
У обоих вошедших в руках были одинаковые папки с документами. Вождь пригласил их к столу, выслушал очередную порцию поздравлений с праздником.
Министр обороны передал ему пачку фотографий: самолёт МиГ на фоне планеты Земля. Иероглифы, прославляющие его, Ким Чен Ира.
Вождь встал, походил. Спокойно спросил министра иностранных дел:
– От США уже были какие-нибудь заявления?
– Нет, товарищ Ким Чен Ир. В иностранной прессе тоже пока тихо. Об этом странном самолёте мы узнали первыми. Кажется, даже русский президент ещё не знает.
Ким Чен Ир глянул на министра обороны:
– А по данным разведки?
Министр обороны ответил сразу, он уже обдумал ситуацию:
– Если бы готовилась такая провокация со стороны недружественных государств, мы были бы оповещены. Ради Родины наши агенты готовы…
– Знаю, знаю, – отмахнулся вождь. – Но кто тогда?
– Может быть, наши сторонники?.. – предположил министр иностранных дел.
Ким Чен Ир и министр обороны посмотрели на него, как на полоумного.
– Не поставив нас в известность? – спросил министр обороны.
– А может, в качестве подарка к празднику…
– Ничего себе подарок! – возмутился вождь. – Ведь теперь американцы пришлют ноту и объявят нам очередной экономический бойкот…
Министр иностранных дел закручинился:
– Наверняка будут такие происки, товарищ Ким Чен Ир.
– Вот что. Дайте опровержение. Что это провокация. Что социалистическая Корея, хоть и является космической державой, конкретный летательный аппарат не запускала в космос.
– Слушаюсь, товарищ Ким Чен Ир, – и министр, раскрыв свою папку, достал бумаги. – Мы уже подготовили три варианта на разные случаи развития событий.
Просмотрев варианты, Ким Чен Ир положил одну из бумаг сверху и сказал:
– Вот это рассылайте. И добавьте, что у нас нет нужды кого-либо запугивать. Мы миролюбивая держава.
Министр иностранных дел, забрав свои бумаги, ушёл. Дождавшись, пока за ним закроется дверь, Ким Чен Ир обратился к министру обороны:
– На днях вы докладывали о какой-то странной оживлённости в Пентагоне.
– Да, товарищ главнокомандующий. Они обнаружили неизвестный самолёт, который без дозаправки облетал Земной шар. У них была даже не оживлённость, а паника.
– Так-так, это хорошо. Паника в Пентагоне – это всегда хорошо. А скажите, ведь такие самолёты у нас есть?
– Так точно. Но их покраска и символика другие.
Ким Чен Ир задумался, барабаня пальцами по столу. Не смея беспокоить его, министр обороны застыл. Тишину нарушали только стук пальцев вождя, и его же голос из телевизора:
«США много раз поднимали шумиху по поводу надуманной ядерной и ракетной проблемы. А теперь настаивают на сокращении обыкновенных вооружённых сил, снова обостряя обстановку. Но КНДР укрепляет свою оборонную мощь потому, что США постоянно угрожают ей! В этих условиях принятие оборонительных мер – справедливое, существенное и закономерное право суверенного государства».
Вождь корейского народа взял пульт и выключил телевизор.
– Вот что надо сделать, – сказал он. – Возьмите шесть таких же самолётов, перекрасьте, как покрашен этот, и пустите попарно летать вдоль нашей границы.