Но за этот месяц я изменилась. Он заточил мои когти, научил шипеть в ответ и не опускать глаза первой. Я больше не была беспомощным, наивным котёнком, внезапно выброшенным в чужой, волшебный мир.
Первые дни я всё ещё цеплялась за мысль, что это — всего лишь странный сон, сказка с непонятными правилами. Но сны не тянутся неделями. Сказки тоже заканчиваются. А то, что происходило вокруг, было куда серьёзнее и мрачнее, чем любое волшебство из детских книг.
Кларисса отыгрывалась на мне не только словами. Иногда казалось, что ей самой было недостаточно просто язвить, она будто наслаждалась тем, чтобы причинить мне настоящую боль. Один из таких разов я запомнила навсегда. По её извращённой логике я проявила неуважение, не склонив голову достаточно низко при встрече. За это она устроила мне «воспитательное» наказание: всю ночь я стояла на коленях на магически заострённом горохе, а над головой держала ведро, наполненное водой, заколдованное так, чтобы становиться тяжелее с каждым часом.
Магия в этом мире не только творила чудеса, но и превращалась в изощрённое оружие. Я дрожала от боли и холода, руки немели, но никого это не волновало. Каэлис в ту ночь отсутствовал, а когда на следующий день я, собрав остатки достоинства, рассказала всё управляющему, он даже не стал слушать до конца. Лишь отмахнулся со словами:
— Преподаватели всегда знают, что делают. Ты, как ученица, должна повиноваться.
И ушёл, оставив меня стоять с приоткрытым ртом и холодом под кожей.
Вот тогда я окончательно поняла — в этом мире не будет справедливости, если я сама её себе не добуду.
Я устала от тайных взглядов и полунамёков. Устала быть той, кто всё принимает молча. Я хотела знать правду. И, возможно, впервые — хотела бороться за своё счастье. Даже если оно окажется не таким, как я мечтала.
Немного помедлив, Лео, наконец, заговорил. Его голос был глубже, чем обычно, в нём чувствовалась борьба — словно каждое слово приходилось вытаскивать изнутри, преодолевая сомнения и страх быть отвергнутым.
— Да, у меня была невеста. И да… ты мне безумно нравишься. Настолько, что это пугает. Словно между нами натянута невидимая нить, тугая, горячая, тянущая к тебе, несмотря ни на что. — Он задержал взгляд на мне, и в его глазах было столько искренности, что у меня перехватило дыхание.
Я слушала молча, не перебивая. Потому что ждала этого разговора. Ждала правды.
— С детства моя невеста была определена — Ария Ивондейл. Политический союз, старая договорённость наших отцов. Я верил, что когда-нибудь мы с ней станем парой. В детстве это казалось логичным, она была милая, добрая, мы ладили. А потом… она исчезла. На долгие двенадцать лет. — Он провёл рукой по волосам, словно хотел стряхнуть с себя воспоминания. — Когда мне сообщили о её возвращении, я поехал не из любопытства. Я должен был убедиться, что между нами ещё что-то есть. Но не как жених. Я скрыл своё имя и просто наблюдал.
Он снова замолчал, взгляд стал жёстче.
— То, что я увидел… это была не та Ария, которую я помнил. В её глазах не было тепла. Только амбиции, притворство и презрение к другим. Я понял, что не могу связать с ней свою жизнь. И как только вернулся домой, настоял на расторжении помолвки. Ария была против. Она цеплялась за титул, за имя, за власть. Но, к счастью, наши отцы сумели договориться.
Я ловила каждое его слово, будто зачарованная. Не могла отвести взгляда: от мягких бликов в его глазах, от чуть заметной ямочки на щеке, от хищных клычков, мелькающих в улыбке. Всё внутри меня будто замирало. В мире, полном колдовства и чуждых правил, он был моей единственной точкой опоры… и одновременно самым опасным искушением.
Даже новость о том, что его невестой была Ария Ивондейл, та самая, чьё имя до дрожи выводило из равновесия, пролетела мимо. Как ни странно, не ранило. Не так, как могло бы. Возможно, потому что внутри меня уже зреет понимание: он выбрал не её. Он смотрит сейчас только на меня.
Иногда мне казалось, что он использует какую-то запретную магию, настолько необъяснимо действовал на меня его голос, его присутствие.
Он посмотрел на меня с такой теплотой, с такой нежностью, что на миг я даже перестала дышать. А потом, словно в этом не было ничего необычного, произнёс:
— Будешь моей девушкой?
Просто. Прямо. Уверенно.
Сердце бешено застучало где-то в горле, а пальцы непроизвольно сжали край платья. Мы продолжали смотреть друг на друга — я в немом потрясении, а он — с той же невозмутимой уверенностью
— Я серьёзно, — повторил он, чувствуя мою растерянность.
— Но… мы ведь встречались всего несколько раз.
— И что? — Он пожал плечами. — Иногда достаточно одного взгляда, чтобы все понять
— А если ничего не получится?.. — прошептала я, уже чувствуя, как слабеет сопротивление.
— А если получится? — мягко возразил он. — Мы никогда не узнаем, если не попробуем.
Я всё ещё сомневалась, потому что слишком многое пришлось пережить, слишком часто мне приходилось защищаться, сжимать зубы, прятать чувства. Но в его словах было столько уверенности, столько тепла… И, главное, честности. Я почувствовала, что могу позволить себе шагнуть навстречу. Даже если страшно.
Я слегка кивнула, и на его лице расцвела теплая улыбка.
Он протянул руку, осторожно накрыл мою ладонь на столе и начал медленно, почти невесомо, поглаживать пальцами, будто боялся спугнуть этот хрупкий момент между нами.
Я знала: дальше будет сложнее. Всё вокруг только запутается ещё больше, и с тайнами, и с этим миром, и с нами. Но в глубине души я чувствовала, что впереди, несмотря ни на что, меня ждёт нечто важное. Возможно, моё собственное счастье.
Глава 29Разлучница
Первый учебный день наступил предательски быстро, словно время нарочно ускорилось, чтобы не дать мне возможности по-настоящему насладиться теми редкими моментами, что у нас с Лео были. С тех пор как мы начали встречаться, удалось увидеться всего пару раз, но эти встречи стали для меня глотком воздуха, источником тишины и света в хаосе новой реальности.
Мы гуляли по городу, без спешки, позволяя себе говорить обо всём: о странностях этого мира, о любимых книгах, о детстве, и даже о страхах, которые прячутся глубоко внутри. Лео признался, что обожает рисовать в тишине и уединении, а еще — стрелять из лука, словно в этом действии он находил покой и сосредоточенность. Я же поделилась своей любовью к чтению и особенно, к историям, в которых герои сами пишут свою судьбу. На следующей встрече он принёс мне в подарок несколько удивительных, старинных книг из своей библиотеки, с зачарованными переплётами, переливающимися на свету, и запахом древности, который я обожала.
Мы пока не заходили далеко, лишь редкие прикосновения, сдержанное держание за руки, лёгкое соприкосновение плеч в толпе. Я ощущала в себе смущение, непривычную робость, возможно, от того, что мне впервые было по-настоящему важно не спугнуть это хрупкое чувство. А Лео… он будто чувствовал мою неуверенность и не торопил. Он был настоящим джентльменом, и в этой выдержанности, в этом молчаливом уважении было больше страсти, чем в любых пылких признаниях.
Когда мы шли по оживлённым улицам, он осторожно придерживал меня за талию, чтобы я не столкнулась с кем-то в толпе. А по вечерам, когда ветер холодил плечи, он молча накидывал на меня свой пиджак и провожал до общежития. В его взгляде не было расчёта или ожидания, только искренняя забота, такая редкая и потому бесценная. Он смотрел на меня, как на нечто хрупкое и прекрасное, что хочется беречь, а не владеть.
И вот, на заре, когда небо только начинало окрашиваться в бледное золото, я шагала к академии, кутаясь в плащ и ощущая тихое тепло от мысли о нём. Я не знала, что ждёт впереди, какие испытания снова подкинет мне этот мир, но теперь внутри меня было то, что прежде отсутствовало: ощущение опоры.
Возле входа в главное здание толпилось множество студентов, всё было как при поступлении, только атмосфера была другой, настороженной. Шёпоты, взгляды, затаённое напряжение. Я почувствовала это сразу, всем телом. В центре этой толпы кто-то стоял, приковывая к себе внимание, и я невольно приблизилась, надеясь просто пройти мимо.
Одна из девушек вдруг заметила меня и смерила взглядом, в котором смешались отвращение и презрение. Её губы скривились в усмешке, и она резко вскинула руку, указывая прямо на меня, как обвинитель на суде.
— Смотрите, вот и явилась разлучница! — выкрикнула она, и её голос разнёсся по двору, как хлёсткая пощёчина.
Я замерла, не понимая, что происходит. Что за разлучница? Кого я разлучила?
Когда толпа немного раздвинулась, я увидела в центре Арию Ивондейл. Её лицо было все в слезах, губы подрагивали — картина чистого горя. Но когда она подняла глаза, они встретились с моими… и я увидела там вовсе не боль. Нет. В них пряталось что-то холодное, злое, удовлетворённое, как у кукловода, чья ловушка сработала.
А потом её подружки, злобные и холёные, будто выращенные в парниках яда, подступили ко мне. Камилла, с такой силой толкнула меня в плечо, что я едва удержалась на ногах. Боль прошла по телу, но я не отпрянула. Я знала, если сейчас покажу слабость — они сожрут меня.
— Как ты смеешь, жалкая выскочка, разрушать великий союз двух древних герцогств⁈ — выкрикнула она с ненавистью, от которой стыло в груди. — Ты околдовала господина Леандра, змея в человеческом облике! Наплела ему в уши лживые сказки, растоптала будущее! Как тебе хватает наглости стоять здесь и не стыдиться⁈
В её глазах бушевала ярость, а руки сжимались, будто она вот-вот вцепится мне в горло. Я почувствовала, как в ней дрожит агрессия, готовая сорваться и обрушиться на меня.
Но я абсолютно не боялась её. Ни громких слов, ни пылающей ярости в глазах. Мой взгляд был ровным, твёрдым, уверенным, и это, кажется, злило её ещё больше.
— Я никого не разлучала. И оправдываться перед вами не собираюсь, — произнесла я холодно, чётко выговаривая каждое слово, словно отсекая ненужное. В моём голосе не было злобы, только усталость и твёрдая решимость больше никогда не позволить себя втоптать в грязь.