Она была для него всем: нежной, сильной, храброй, такой упрямой в своей доброте, что иной раз казалась ему воплощением самой светлой магии. Его принцесса. Его сокровище, которое он готов был защищать, как древние драконы стерегли своих возлюбленных в заоблачных башнях. И если придётся, он будет драться за неё с самим миром.
— Недавно моя мать провела сеанс восстановления памяти для моей невесты, — сказал Лео ровным, почти ледяным тоном, но под этой маской бушевал огонь. — И знаете, что мы узнали? Можете не верить, злиться или даже попытаться убить меня, но я уверен: моя невеста, та самая «девка», как вы позволили себе её назвать, — утерянная дочь семейства Ивондейл.
Герцог замер на мгновение, будто его ударила невидимая молния, а затем резко поднялся из своего кресла. Магическая аура вокруг него вспыхнула, в воздухе замелькали крошечные искры, знак того, что его сила рвётся наружу.
— Что ты несёшь⁈ — воскликнул он, и в его голосе звучала не только ярость, но и что-то ещё… оттенок страха, тщательно спрятанного, но всё же различимого.
Но Леандр даже не дрогнул, встречая этот взгляд с ледяным спокойствием.
Он знал, что с этой минуты их разговор уже не будет прежним. И что назад дороги нет.
— Разве вы не видите? — Лео говорил твёрдо, однако в его голосе угадывалась скрытая боль. — Ваша так называемая найденная дочь абсолютно не похожа на Арию. Как вы вообще могли забыть всё о собственной дочери? Ваша дочь всегда была нежной, милой и до глупости доброй. Но та девушка, что сейчас живёт в доме Ивондейл, — её полная противоположность. Агрессивная, самолюбивая, одержимая роскошью и чистотой родословных… Сами подумайте…
Он хотел продолжить, но внезапно воздух между ними дрогнул, и на груди Лео вспыхнул амулет, подарок Арии. Камень сиял зловещим, густым алым светом, словно пропитался кровью. Силы, вплетённые в защитный кулон, рвались наружу, дрожали, предупреждая: опасность близко.
Не сказав больше ни слова, он резко встал с дивана и рванул к двери.
— Куда это ты собрался? — голос мужчины звенел от возмущения и недоумения. — Мы не договорили, и я не разрешал тебе уходить.
Но Лео уже не слышал угроз. Его мир сузился до одной-единственной мысли — Ария. Его девочка. Его принцесса. И она сейчас в беде.
Он с силой сбросил руку герцога, и в момент прикосновения между ними проскочила искра, рассыпавшись в воздухе золотыми осколками магии.
— Она в опасности, — бросил Лео, даже не оборачиваясь. — Мне нет дела до ваших иллюзий. Оставайтесь здесь и верьте им, если хотите.
Дверь кабинета распахнулась, и он исчез в коридоре, несясь вперёд, ведомый кровавым светом амулета и гулом собственной магии, что рвалась наружу, готовая смести любого, кто посмеет встать у него на пути.
Глава 50Темница
Голова раскалывалась так, будто в неё вбили тысячу раскалённых гвоздей. Сознание возвращалось медленно, нехотя, словно не желало видеть то, что откроется моему взору. Я попыталась вдохнуть глубже и почувствовала, как ледяной воздух обжигает лёгкие.
Когда зрение наконец прояснилось, я смогла оглядеться. Это была мрачная, сырая темница. Каменные стены, поросшие плесенью, впитывали в себя тьму, а единственным звуком было ровное, почти издевательски размеренное кап… кап… где-то рядом. Каждая капля отзывалась в висках глухой болью. Я висела, привязанная прямо к стене — руки перетянуты жёсткой верёвкой, которая врезалась в кожу, оставляя неприятное жжение.
Стараясь не поддаться панике, я заставила себя сосредоточиться. Страх, как я знала, был худшим советчиком, он парализует разум быстрее любого яда.
«Думай, Ария. Что произошло? Что ты видела в тот момент?»
Мне нужно было ухватиться хотя бы за обрывок воспоминаний — любую крошку, которая могла бы помочь выбраться отсюда.
Картинки в голове вспыхивали и гасли, как всполохи молнии. Я помнила приглушенный плач… и девушку. Да. Девушка. Её силуэт казался удивительно знакомым, словно мы уже пересекались раньше. Но в темноте, в вихре событий, моё сознание не успело выхватить деталей. Лицо расплывалось, ускользало, как сон, который не успел запомнить.
Я пыталась прикусить губу, чтобы прогнать тупую боль и заставить память работать, но оказалось, что напрягаться было не нужно.
Всего через несколько минут тишину разорвал отчётливый, властный стук каблуков по каменному полу. Каждый шаг отдавался эхом по стенам, приближаясь ко мне, и вместе с этим приближением тьма словно оживала, сгущаясь вокруг.
Я замерла, прислушиваясь, и поняла: гостья, что идёт ко мне, совсем не спешит. Она смаковала момент, как хищник, медленно приближающийся к пойманной добыче.
В темницу вошла та, кого я заподозрила бы в самую последнюю очередь.
Люсинда Моссвуд.
Когда-то она умело играла роль наивной овечки в стае своих высокомерных подружек, тихонько прячась за их спинами и бросая на всех взгляд жалкой простушки. Настолько умело, что я, в какой-то момент, действительно поверила: в отличие от остальных, она не опасна.
Но сейчас передо мной стояла вовсе не безобидная девчонка, а хищница, сбросившая маску. На её губах играла отвратительно довольная ухмылка, в глазах — зловещий блеск, а пальцы ласково, почти с нежностью, скользили по лезвию ножа, как будто это был любимый драгоценный аксессуар.
— Как тебе пробуждение? — её голос прозвучал мягко, но от этой нежности веяло могильным холодом. — Надеюсь, ты останешься довольна гостеприимством нашей семьи.
Она улыбнулась шире, и этот взгляд, в котором плескалось торжество, пробрал меня до костей.
Подойдя вплотную, Люсинда медленно наклонилась и с едва ощутимым нажимом провела остриём по моей шее. Я затаила дыхание, превращаясь в статую, боясь даже моргнуть.
Лезвие было холодным и оставило за собой тонкий, но жгучий след. Несколько капель крови тут же сорвались и скатились вниз, оставив тёплые дорожки на коже. Порез был не глубоким, скорее — демонстративным, но боль от него была острой и довольно реальной.
Я заметила, как уголки её губ дрогнули, и в следующее мгновение Люсинда рассмеялась. Смех у неё был странный — сухой, хриплый, словно шёл из глубины, где уже давно не осталось ничего человеческого.
— Даже на пороге смерти ты умудряешься изображать эту глупую отвагу и вымученное благородство, — протянула она, скользнув по мне взглядом, полным язвительного презрения. — Семейки Ивондейл и Флеймхарт, как я погляжу, по-прежнему растят абсолютно глупых детей.
После этих слов она демонстративно сплюнула на холодный каменный пол темницы.
— Откуда… ты знаешь? — Мой голос прозвучал тише, чем я планировала.
В ответ Люсинда рассмеялась снова — громче, звонче, но с такой безумной ноткой, что у меня по спине побежали мурашки. С каждым новым взрывом её смеха казалось, что в воздухе сгущается что-то липкое и холодное, будто сама темница сжимала стены вокруг меня.
Несколько секунд она будто взвешивала что-то в уме, потом отмахнулась, как от надоевшей мухи.
— Думаю, ты уже не жилец, — её голос стал ласковым, почти нежным, и от этого было вдвое страшнее. — И ради того, чтобы увидеть, как твоё милое личико перекосится от ужаса… я, пожалуй, расскажу тебе, откуда знаю.
Люсинда легко, почти небрежно покрутила нож в пальцах, так что лезвие поймало отблеск факела и на миг засияло холодным серебром.
— Хоть в моей семье и нет великолепных светлых целителей или потомков драконов, — начала она с ледяной усмешкой, — но несколько сотен лет назад нам повезло.
В её голосе звучала гордость, смешанная с какой-то болезненной одержимостью.
— На свет родился пророк рода, — продолжила Люсинда, — который предсказал не только расцвет, но и… упадок нашей династии.
Её взгляд впился в меня, как жало, а слова стали тяжелее, будто сама темница сгущала вокруг нас воздух.
— И с этим упадком, — она наклонила голову набок, — напрямую связаны вы. Ты… и этот высокомерный Леандр.
Она на мгновение замолчала, провела кончиком ножа по подбородку, словно смакуя предстоящую фразу, и вдруг проскандировала:
— «В час закатной крови явится Дева Света вместе с Драконом, несущим бурю. И род, державший тёмную власть веками, падёт под их светом и пламенем».
При этих словах в воздухе будто что-то дрогнуло, тонкая вибрация магии прошла по каменным стенам, пробежала по коже, и в груди у меня отозвалось тепло… знакомое и пугающее.
Люсинда снова рассмеялась, глухо, низко, с нотками безумия, и шагнула ко мне так близко, что я могла различить тонкий аромат чёрной розы и железа.
— Мой отец, — сказала она тише, — ещё двенадцать лет назад всё понял. Он был гением. Мы решили вас разделить… навсегда.
В её глазах мелькнула жестокая, почти детская радость.
— Но, увы, — она презрительно вздохнула, — ты живучая, как таракан. И снова явилась.
Она склонилась так низко, что её дыхание коснулось моего уха.
— Но прости, дорогая, — её шёпот стал ледяным, — я не настолько добра, как мой папенька. Отсюда ты уже точно не уйдёшь.
Я судорожно перебирала в голове каждое её слово, пытаясь восстановить картину происходящего и придумать хоть что-то, что смогло бы задержать её, выиграть время. Мысли путались, сердце гулко стучало в висках, и первый вопрос, что сорвался с губ, был совершенно не тем, который я хотела задать.
— А эта Ария… кто? — мой голос прозвучал хрипло, но, к моему удивлению, достаточно твёрдо.
Люсинда лениво перевела на меня взгляд, и в её безумных глазах вспыхнули искры раздражения. Она будто бы соизволила снизойти до ответа лишь ради того, чтобы подчеркнуть своё превосходство.
— Расходный материал, — произнесла она с таким презрением, будто говорила о мусоре, а не живом человеке. — Брат подобрал какую-то крестьянку, а мы ей слегка… промыли мозги и вложили каплю силы. Но кто же знал, что она окажется настолько тупой и бесполезной?
На её губах появилась кривая усмешка.
— Пустая трата времени… — она обвела меня взглядом, медленно, словно смаковала момент. — Как и этот разговор.