Миноносец стоял между другими, клубясь паром, фыркая и отдуваясь, как горячая лошадь. Белосельский снял фуражку и вытер лоб. Портнов отошел от штурвала и улыбнулся впервые за эти десять минут.
- Вы, товарищ Белосельский, не глядите, что так, - сказал он. - Для первого разу оно тик-в-тик... Слушает носовой мостик, - перебил он себя, снимая телефон. - Есть передать трубку старшему помощнику!
- Слушаю, - сказал Белосельский.
В трубке раздался задорный и веселый голос штурмана:
- Кормовые поданы, трап поставлен!
- Как, и трап? - удивился Белосельский.
- И трап, - подтвердил голос. - Аким Иванович, дозвольте неофициально... Как же его не подать, когда без малого в Петровском парке были... Лихо швартовитесь, ей-богу! Всю стенку буруном залило, и приборки не надо - чисто, как на палубе! - Трубка фыркнула, и приглушенный голос добавил. - Докладаю: командир корабля смылись с корабля, замечено расстройство чувств и...
- Ну, хватит, - перебил Белосельский. - Слушайте, штурманец, я тоже неофициально... Черт вас там разберет, с чего вы так, но спасибо...
- Здрасьте, а за что?
- Ну, за Портнова... и вообще...
- А... кушайте на здоровье, старый должок отдаю...
Белосельский повесил трубку, пошел к трапу, но остановился. Вниз идти не хотелось: мостик, штурвал, телеграф, самый запах (дымом и немного краской), стоявший на мостике, стали необычайно дороги и близки. И даже не хотелось думать ни о командире, ни о комиссаре. Он скомандовал: "Подвахтенные вниз" и опять вернулся к телеграфу, навсегда вошедшему в его жизнь холодным прикосновением медных своих ручек.
Так его нашел на мостике механик Луковский.
- Ну, Аким Иваныч, - сказал он, обтирая пальцы обстрижкой, - хорошо, что ты штурмана подослал, а то бы дров наделали...
- Я его не подсылал, - сказал Белосельский удивленно.
- Ну? А он скатился в кочегарку, отозвал меня, "Сыпь, говорит, Петрович, в машину и гляди в оба. Чичас "Жореса" долбать начнем. Стой в люке и сам соображай, куда твою машинку крутить, вперед аль назад: там твой академик влип..."
Белосельский задумался.
- Это не балаган, Петрович, - сказал он серьезно. - Что ж, поглядим... Вот что. Тут ты, да Портнов, да я - вроде как бюро... Ставлю вопрос о комиссаре. Он знал, что командир выкинул?
- Знал, - сказал Луковский. - Я сейчас тебе об этом расскажу, Аким Иваныч.
1937