Билл провожал взглядом красные огни ее машины, пока та не растворилась в ночи.
Боже, как он хотел поцеловать Стеф! Но почему же этого не сделал? Почему он не притянул ее к себе и не обнял, хотя мог, мог?
Никаких вольностей. Поставленное условие огненными буквами отпечаталось в его мозгу. Он дал обещание и должен свое слово сдержать. Ради сына.
Отодвинув краешек шторы, Джефф наблюдал за тем, как отец провожал Стеф Саути до машины. Он видел, как на мгновение они застыли лицом к лицу. Мальчик задрожал, ожидая, что отец сейчас ее поцелует. Он знал, что это значит. Сначала поцелуй, дальше — больше, а потом он станет лишним, ему дадут пинка под зад…
Увидев, что они так и не поцеловались, Джефф облегченно вздохнул. Секундой позже, когда отец повернулся, чтобы направиться к дому, он быстро опустил штору и плюхнулся на кровать, чтобы отец не заметил, что за ним подсматривают.
По утрам, пока не наступила жара, Стеф и мальчик занимались на улице. Это были скорее игры. Они прыгали на одной ноге, перебрасывались мячиком, делали упражнения на координацию. Постепенно проблема становилась для Стеф все яснее. Трудности Джеффа, прежде всего, были связаны с тем, что полушария его мозга не могли работать одновременно так, как должны были.
По вечерам они занимались дома. Стеф показывала парнишке простые рисунки, вроде квадрата с расположенными по диагонали точками, а потом просила его воспроизвести увиденное на бумаге.
Во время их совместной работы она не раз замечала, как Билл потихоньку заглядывает в комнату Джеффа и прислушивается к их беседе, так озабоченно хмурясь, будто она задавала его сыну задачки по высшей математике. В каком возрасте он начал ходить? Любит ли фантазировать? Бывает ли так, что ему без заминки не удается ответить, какая рука у него правая, а какая левая? Не забывает ли он иногда, каким словом обозначается тот или иной предмет, например, «лампа» или «собака»?
— Ты что, считаешь меня полным болваном? — обиженно спросил Джефф, когда Стеф в очередной раз задала ему подобный вопрос. — Разве нужно быть Эйнштейном, чтобы отличать стеклянную грушу от немецкой овчарки?
Она рассмеялась, показывая, что в ее вопросе не было ничего обидного.
— Я имела в виду совсем другое, дорогой. Я говорю о слове. Не о том, как быстро в мозгу возникает образ, а о том, не забываешь ли ты иногда само слово.
— Извини меня еще раз, — нарочито смиренно попросил он. — Я все понял. Пойду вывинчу собачку из патрона и дам ей поесть, чтобы она светилась.
Стеф изо всех сил постаралась остаться серьезной.
Это было в среду вечером. У Стеф ужасно болела голова, отчасти по вине мальчика. Хотя он не часто дурачился подобным образом, время от времени на него находило, и Джефф начинал вредничать, передразнивая каждое ее слово. В такие моменты Стеф было очень не просто его оценивать объективно.
Занятия на сегодня были уже закончены, и Джефф побежал в ванную мыть руки.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Билл, когда она вошла на кухню.
В этот вечер Стеф выглядела особенно бледной и уставшей. Такое впечатление, подумал Билл, что она не спит уже много ночей.
— Да нет, ничего страшного. Просто немного болит голова, — ответила Стеф, растирая затылок.
Но дело было не только в головной боли. Она действительно не спала все ночи с того самого вечера, когда Билл вышел проводить ее. Что бы подумал он о ней, если бы узнал, что каждую ночь, закончив работать со своими записями и тестами Джеффа, Стеф выключает свет и долгими часами лежит, не в силах заснуть?
Она хотела бы спать, но сон не шел. Вместо сна память вновь и вновь возвращала ее к встречам с Биллом, подробно воспроизводя каждое его движение, каждое слово, каждый взгляд. А когда усталость начинала брать свое и Стеф медленно погружалась в тяжелое забытье, угнетенное бесплодным ожиданием подсознание увлекало ее в поток столь дерзких эротических сновидений, что она сама спешила проснуться, чувствуя, как пылает от стыда ее лицо и тупо ломит в пояснице.
Вот эти-то мысли, а также пережитое в ранней юности унижение и не позволили ей посмотреть Биллу в глаза, когда тот протянул ей стакан воды и две таблетки аспирина.
Джефф влетел на кухню, словно ураган, и с размаху шлепнулся на стул.
— Ты остаешься с нами ужинать?
Стеф открыла было рот, чтобы отказаться, но Билл опередил ее.
— Конечно, — твердо сказал он, ставя на стол еще одну тарелку. — Думаю, единственная причина, по которой она до сих пор отказывалась от наших любезных приглашений, это та, что ей хорошо известно наше правило: кто ест, тот и моет посуду. Не знаю, как ты, а я ведь никогда не считал Стеф ленивой, — закончил он, с притворной озабоченностью покачивая головой.
— Ай-ай-ай, — с готовностью подхватил шутку Джефф, — оказывается, она просто не хочет мыть тарелки…
— Хорошо, хорошо, я остаюсь! Но только для того, чтобы спасти свою репутацию, — рассмеялась Стеф.
Глава 11
Бифштекс был жестковат, картофельное пюре слишком водянистым, а булочки подгоревшими. Но Билл изо всех сил старался, и это делало ему честь. Вот почему Стеф принялась нахваливать ужин так, будто его приготовил шеф-повар французского ресторана.
— Да уж, папа у нас кулинар что надо, — несколько двусмысленно заметил Джефф, хитро постреливая глазами в ее сторону.
— Это совсем не сложно, — важно заявил Билл. — Надо лишь сначала заморить всех голодом до полусмерти, а уж потом любое блюдо сойдет за шедевр. А как-то пару лет назад у Джеффа наступил такой период, что он, приезжая ко мне, не хотел ничего есть, кроме картофельных чипсов и гамбургеров. Чего только я не делал, чтобы сбалансировать его питание. Наконец врач сказал, чтобы я не беспокоился и кормил его тем, что он ест. С тех пор я и начал класть в гамбургеры помидоры, латук и сыр, чтобы дать ребенку хоть немного витаминов.
Джефф с изумлением взглянул на отца:
— Ты ходил к доктору, чтобы посоветоваться, чем меня кормить?
— Да, — посмеиваясь, признался Билл. — Я чувствовал себя довольно глупо, придя на прием без ребенка, но тебя тогда со мной не было.
Стеф заметила, как Джефф на мгновение задумался, видимо пытаясь вообразить себе эту сцену. Он увидел отца в новом свете, совсем иначе, чем представлял себе раньше после рассказов матери. Стеф отпила холодного чая и постаралась поддержать разговор. Она подозревала, что далеко не каждый день им удается общаться с такой откровенностью.
— Ну, наверное, все эти гамбургеры тебе совсем не повредили, ведь твоя мама наверняка кормила тебя чем-нибудь вкусненьким?
Джефф пожал плечами:
— Да вообще-то нет. Мама не особо любит возиться на кухне. Мне чаще приходилось готовить себе самому. — Он покосился на Билла, заколебавшись, стоит ли продолжать, но затем все-таки сказал: — Честно говоря, я хотел есть у папы только гамбургеры, потому что они у него здорово получаются.
Билл снова рассмеялся и обратился к Стеф:
— Вот незадача!.. Знал бы, приготовил их и сегодня. Ну да, впрочем, ты же знаешь мою философию риска…
Стеф совсем не обрадовало напоминание о его философии, но, прежде чем она успела разобраться с чувствами, нахлынувшими под впечатлением от его слов, Джефф невольно подлил масла в огонь, пропищав:
— Стеф, у тебя есть дети?
Настроение у нее упало еще больше.
— Нет, Джефф.
Набив полный рот сандвичем, он, однако, продолжал светскую беседу:
— А ты хочешь их иметь?
Стеф почувствовала на себе обеспокоенный взгляд Билла. Он боялся, что своим вопросом Джефф коснулся ее больного места. Но она постаралась не подать виду, что эта тема ей неприятна. Улыбнувшись и пытаясь говорить как можно беззаботнее, Стеф ответила:
— Было время, когда я очень хотела их иметь. Но теперь думаю, мне лучше удается заниматься с чужими детьми в школе, чем растить своих…
Однако неожиданное вмешательство Билла не позволило ей закончить столь нелегкий для нее разговор.
— Я помню, как ты мне призналась, что иметь семью — главная цель твоей жизни. Когда ты занималась со мной и я сказал, что ты — хороший репетитор.
Джефф, болтая под столом ногами, с изумлением обратился к отцу:
— Занималась с тобой? Была и твоим репетитором?
Стеф молча уткнулась в тарелку, не в силах больше сделать ни одного глотка из-за стиснувшего горло спазма. Билл, не отрывая от нее глаз, кивнул:
— Да. Я отставал по литературе. Без нее я не смог бы закончить школу.
— Но ведь она моложе тебя? — не унимался Джефф.
— Да, — подтвердил Билл и, посмотрев на сына, улыбнулся. — Но училась она намного лучше.
Джефф забыл о еде и удивленно поглядел на Стеф, а затем на отца так, будто впервые увидел его.
— Я и не знал, что у тебя были проблемы в школе. Всегда думал, что ты хорошо учился.
— Твой папа хорошо учился, — вмешалась Стеф. — К концу школы он знал Маргарет Митчелл лучше, чем я. Мне кажется, что, занимаясь с ним, я научилась от него больше, чем он от меня.
Билл внимательно посмотрел на нее, и Стеф вдруг поняла, что в ее словах оказалось истины даже больше, чем она предполагала. Стеф действительно многому научилась у него. Его взгляд напомнил ей об уроках, не имевших ничего общего с Маргарет Митчелл. Стеф даже хотелось, чтобы их было меньше. То, чему она научилась, приводило ее все эти годы к жестоким неудачам. Вряд ли она сможет пережить еще одну.
Ужин почти закончился, когда в комнате зазвонил телефон.
— Это мне. Я возьму трубку! — крикнул Джефф и стремглав вылетел из кухни.
Стеф удивленно посмотрела на Билла:
— Кто это?
— Том Маккиган, — усмехнулся тот. — Они с Джеффом сошлись в последнее время и каждый вечер болтают по телефону.
— А-а, — протянула Стеф, машинально собирая со стола грязные тарелки. — Держу пари, Джеффу не терпится рассказать приятелю о наших сегодняшних тестах.
Встав из-за стола, Билл забрал у нее тарелки и принялся собирать оставшуюся посуду.