- Князь...
Так, вступление мне не понравилось сразу. Наверное, потому что ничего хорошего из начинающего подобным образом фраз ещё не было. Я, конечно, понимаю, что для мальчишки, которым и является государь, намного интереснее обшарить подвал и чердак замка, чем тупо заучивать все родовые имена своих будущих вассалов. Сама в его возрасте больше думала о свободе и развлечениях, но деваться некуда – он должен получить соответствующее образование. Даже если через некоторое время мне придется убить его собственной рукой.
- И что он натворил?
- Они решили переодеться нищими и пойти в город.
Тааааак... Зато теперь понятно, с чего такая траурность на лице и в душе – во избежание неприятных инцидентов Князю запрещалось покидать дворец. Хотя официальной ноты протеста от Сандории ещё не было, но она может прозвучать похоронным аккордом. Потому что следующим пунктом выражения гнева и недовольства действиями соседа станет объявление войны. Это знают все, но уже успели привыкнуть – угроза экспансии между драконами и демонами висит уже пару столетий, но смерть Наследницы сильно спутала все карты. Вот же угораздило меня так не вовремя помереть!
- А “они” – это..? – если с ним намылился Тим, государя лично выпорю, а мелкому полукровке оборву оба уха. В прямом смысле слова, может, тогда начнет хоть что-то слышать.
- С ним сын господина Рамила, – слуга бежал за мной почти вприпрыжку, стараясь не отступать, но и не обогнать, а то, если он где-то влетит в дверь первым, получится этикетный конфуз.
- Понятно, – ну, это уже немного лучше. Дело в том, что с папенькой этого гаденыша (того, который не будущий правитель, а просто гаденыш), у нас не было конфликтов, но недоверие и опасение – в изобилии и ассортименте. Причем, совершенно взаимное, ибо я с первого взгляда заподозрила в казначее искусного интригана и вора. И если в первом была совершенно уверена, в противном случае просто не добился бы такой должности, то второе оставалось на уровне твердых догадок, потому что такое чудо, как неворующий царедворец, отвечающий за финансы, встречается столь же часто, как честный торгаш. – Где они сейчас?
- Они на конюшне под присмотром господина Лэйра.
- Тогда чего ради мы сейчас поднимаемся в покои Князя?! – я сразу остановилась, и слуга, не успевший притормозить, довольно ощутимо врезался мне в спину, тут же рассыпавшись в извинениях и немного побледнев.
- Ваша светлость желает переодеться?
Вопрос, конечно, актуальный, если учесть, что за пару часов, пока Сэй гонял меня по тренировочной арене, успела вспотеть, покрыться пылью, грязью и немного позором – после одной из подсечек я крайне неудобно приземлилась, отбив себе кое-что из условных женских прелестей, что чистоты одежде тоже не прибавило.
- Ерунда, если идти на конюшню, наряд в самый раз.
О том, что, если этот породистый щенок, которому предстоит получить корону Маэре, начнет огрызаться, я его там же и выпорю, при слуге говорить не стала. Нечего подрывать авторитет государственной власти. Хотя, вполне можно в наказание заставить его несколько дней пробовать результаты моих экспериментальных отваров и зелий. Но тут, скорее всего, против будет Лэйр – если правитель помрет не ко времени, получится кризис преемственности власти во всей его безобразной красоте.
На обратный путь мы затратили куда меньше времени – слугу я отправила заниматься делами, ткнув мимоходом в покрытый патиной подсвечник, а сама отправилась на встречу с прекрасным. Конечно, назвать так моего демонического братца было существенным преувеличением, но все же...
Картина, представшая моим очам в конюшне, могла претендовать на звание одной из самых запоминающихся и радующих черствое драконье сердце. Оба провинившихся недоросля, понурив головы, стояли в проходе, под укоризненными взглядами множества глаз. Кроме глаз там ещё в изобилии присутствовали тревожно стригущие уши и притопывающие копыта. Но, несомненно, главным действующим лицом был начальник стражи, который, судя по виду, уже был близок к грани, за которой заканчивается терпение и вынимается ремень.
- ... не только совершенно безрассудно, и недостойно будущего государя!
Что он там вычитывал до этого, я не знаю, но примерно догадываюсь. Ну, как воин, он, конечно, хорош, а вот педагогического таланта лишен напрочь, так что придется брать все в свои руки.
- Похоже, я немного опоздала к началу разбора ситуации, – при моем появлении Князь насупился ещё больше, а его друг – пухлый блондин, чей взгляд по-коровьему беззащитных глаз вызывал безудержное желание вздохнуть и спровадить куда-нибудь подальше, только бы не видеть хотя бы некоторое время, попытался спрятаться за своего друга. А потом, видимо, вспомнил, что укрываться за спиной собственного государя не особо хорошо с точки зрения будущей придворной карьеры и так и замер на месте, немного присев и растопырив руки, словно вот-вот готовился пойти в пляс. – Итак, я жду.
Поскольку признаваться в грехах они явно не спешили, я устроилась с комфортом, немного взбив пучок соломы, лежащий в углу. Не то, чтобы я совсем стала неженкой, но ушибленные органы почти слезно молили о снисхождении и выборе места для седалища помягче.
Малолетние горе-путешественники каяться не спешили, так что я даже немного заскучала, но полностью погрузиться в уныние и праздность не дал Лэйр, тоже безуспешно ожидавший начала речи:
- Несмотря на запрет выхода в город без сопровождения, наш государь, прихватив друга, – тычок в спину блондиника, чье имя я безуспешно пыталась вспомнить последние несколько минут, выдвинул сообщника на передовую, то есть в непосредственную близость со мной, – решил прогуляться по городу. Естественно без сопровождения. И, естественно, инкогнито.
Тут он с некоторым недоумением покосился на одежду мальчишек. Ну, то, что они пошли туда не в парадно-выходных нарядах, уже хорошо. Однако от этих двоих за сотни метров сквозило высоким происхождением и глупостью. Вторым – особенно сильно, потому что эти два недоумка не придумали ничего лучше, кроме как испачкать собственную одежду в грязи. Судя по исходящему от стоящего в непосредственной близости мальчика, камуфляж они наносили неподалеку отсюда. Во всяком случае, аромат конских яблок от них шел настолько ядреный, что поначалу хотела уже начать ругать конюхов за то, то они плохо ухаживают за животными и не чистят стойла.
- Как тебя зовут, прекрасное дитя? – чтобы светленький, который сейчас был довольно темненьким из-за нечистот и навоза, не отдернулся, пришлось поймать его на ворот рубашки. Сразу после этого захотелось немедленно вымыться и сжечь перчатки, но сейчас не до капризов.
- М-м-малик.
Хотя мальчик вызывал что-то среднее между недоумением и легким чувством брезгливости, держаться за него не особо хотелось, поэтому ребенок обрел свободу, шлепнувшись от неожиданности на присыпанный трухой земляной пол конюшни.
- Значит, вы решили посмотреть народ, себя показать? – поскольку ситуация оказалась вполне однозначной, проводить дальше разбирательство я не стала, зато появилась идея, как сделать так, чтобы подобные мысли больше не посещали жаждущие приключений умы.
Все трое, включая Лэйра (ему что, заняться больше нечем?), с интересом наблюдали за тем, как я отряхиваюсь от остатков налипшего на юбку сена, и не подозревали о сути предстоящего им испытания. Потому что, в противном случае, давно бы разбежались кто куда.
- Итак, Князь, – пацан немного втянул голову в плечи. И правильно сделал, так я его называла только в исключительных случаях, и не всегда эти моменты были прекрасны. – Значит, вы захотели стать, так сказать, ближе к подданным?
Судя по взгляду, он в этот момент хотел быть где угодно, но подальше от меня. Разумно, но с этим желанием он немного запоздал – на пути к свободе, которая светилась дверным проемом конюшни, стояла я.
Так и не дождавшись ответа, развернулась и направилась на улицу, уверенная, что хотя бы банальное любопытство заставит проследить, что именно задумала и почему так легко отпустила, не попытавшись образумить если не словом, то подзатыльником. Да, вот такое неуважение, зато действенно и хорошо откладывается в памяти.
Если кто-то из челяди и пытался подсмотреть, как у монарших особ проходит воспитательные процедуры, то к моменту нашего появления, они уже скрылись. Разве что на расположенной тут же неподалеку площадке для выездки грум водил по кругу гнедую двухлетку. Кобыла косила в нашу сторону влажным карим глазом, шумно нюхала воздух, чуть приподнимая бархатистую верхнюю губу, и совершенно не желала выполнять команды. Но подергиванием шкуры давала понять, что своего учителя слышит, но слушать не собирается.
Сразу вспомнилась Звездочка. Хотя мы с ней, мягко говоря, не сошлись характерами, но лошади намного лучше чувствуют, что собой представляет приближающееся к ним существо. Так, что, будь на её месте, я бы тоже попыталась себя сбросить. А потом ещё и затоптать.
Миновав хозяйские постройки, возле которых было на удивление пустынно, мы вышли к реке, которая в этом месте не упиралась в обрыв, как возле моста, а обманчиво-невинно накатывала мягкими волнами на мелкие камешки. Полоса более темной гальки ясно указывала, за какую границу лучше не заходить. Не знаю, охотятся ли сторожевые рыбешки на мелководье, но проверять, рискуя целостностью своих ног, не хотелось.
- Что вы задумали? – Лэйр, который сегодня выполнял роль пастуха, подгоняющего норовящих отстать овец, не стал подходить, зато как-то слишком уж пристально осматривал берег.
- Все очень просто. Князь, что вы видите на том берегу?
Река тут была ещё шире, и противоположный берег, хоть и располагался не так далеко, но различить его было сложновато – солнце, отражаясь от белых стен, которые так любили в Тмере, слепило глаза и заставляло смаргивать выступающие слезы. Ещё одна расплата за возможность видеть в темноте – нельзя смотреть на яркий свет. Драконы этой напасти лишены, но только в истинной форме смогут увидеть что-то в темноте. Равновесие.