Наверное, я все же догнала бы ее в тот день, и все могло бы пойти иначе. Не хорошо, не плохо, а по-другому. Как много значит вовремя сказанное слово. Или не сказанное.
Кто-то легонько тронул меня за плечо.
– Мисс Астер?
Я повернулась. Передо мной стоял молодой человек в черном плаще. На ристалище снова раздались крики, цепь повело в сторону, радостные возгласы сменились испуганными. Показалось, или от очередного рывка железной кошки столб чуть наклонился?
– Вас ждет магистр Йен Виттерн.
– Да, конечно, подойду через минуту. – Я даже сделала шаг следом за подругой.
– Немедленно, – отрезал парень, по всему выходило, кто-то из старшекурсников, – Милорд приказал привести вас немедленно. Следуйте за мной.
Зрители продолжали кричать, хотя часть отпрянула, когда тварь с треугольной башкой бросилась на ограду. Прежде чем уйти, я успела заметить одного из магистров, держащего в руках хлыст, а также тройку учеников, готовящихся выйти против металлической зверюги. Третьим был Крис.
Административный корпус Магиуса почти вплотную примыкал к библиотечным башням. Смотрелся он рядом с ними нелепо, как детские салазки среди каретного двора. Невысокий, всего в два этажа, зато вытянутый, словно казарма при адмиралтействе. Насколько я знала, в этом здании располагались личные кабинеты магистров, секретариат, архив, поговаривали, даже казна, но при взгляде на деревянные двери без единого запора, окна без ставень и облупившийся от времени фасад в это верилось с трудом. Я была там три раза. Первый раз заносила бумаги о поступлении и отцовский вексель. Во второй расписывалась за материальные ценности, вроде особо ценной перины и подушки, а также за невосполнимую растрату дров для камина и снова занесла вексель. В третий, когда спалила корпус Маннока… Поправка… когда кто-то другой спалил корпус Маннока. И да, опять рассталась с векселем. Так что, сами понимаете, ходить в администрацию у учеников особого желания не возникало. Деньги можно потратить и с большей пользой.
Мы миновали расчищенное от снега крыльцо, длинный, изгибающийся коридор. Голоса я услышала, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Разговор на повышенных тонах, явно не предназначенный для чужих ушей.
– Думаешь, я не знаю, почему она поддержала тебя? Почему встала за твоей спиной? Почему была готова на любое безумие?
– Безумие? Спасение учеников – это безумие? Пусть так…
Остановившись на площадке второго этажа, я увидела милорда Виттерна. Он возвышался над мисс Ильяной Кэррок, казавшейся по сравнению с ним маленькой и хрупкой. Как обманчива порой внешность! Глава Магиуса какая угодно, но только не хрупкая.
– А я хочу знать, не почему меня поддержала Аннаби, а почему меня не поддержала ты? – Виттерн схватил Кэррок за плечи, словно собирался встряхнуть.
– Ты назвал ее Аннаби? – не поверила мисс Ильяна.
– Кхм, – деликатно кашлянул мой сопровождающий. Они замерли, а потом медленно отступили друг от друга. Неловкость повисла в воздухе, как навязчивый запах прогорклого масла, идущий от ржаных лепешек, что пекут на Дни сбора урожая. Все его чувствуют, но остаются отстраненно невозмутимыми. – Леди Астер, – отрапортовал старшекурсник, стараясь не смотреть на растрепанные волосы и расстегнутый ворот рубашки магистра.
– Что ж… – Магесса пригладила волосы. – Договорим позже. Лекр, леди Астер, – кивнула она, проходя мимо.
– Идемте, Астер, – отрывисто бросил милорд Виттерн, распахивая передо мной дверь. – Можешь быть свободен, – отпустил он молодого человека.
Странно, но неловкость сохранилась и в кабинете. Она проникла сюда, как проникает повсюду дым литейных заводов. Я остановилась посреди комнаты, не зная, что делать, куда смотреть – на стеллажи с книгами, на украшенный резьбой стол, на знаки отличия или на награды, что вручали учителю чуть ли не каждый год? И пусть это не допросная комната Академиума, но чувствовала я себя не лучше, чем там. Неловкость и неизвестность часто идут рука об руку.
– Присаживайтесь, Астер, – сказал магистр, останавливаясь напротив окна.
– Простите, милорд, но…
– Я сказал, сядьте, Ивидель, – раздраженно обернулся магистр. – И перестаньте мученически на меня смотреть. Ничего страшного не произошло. Обычная ссора.
– Это не мое дело. – Я присела в кресло для посетителей.
– Вот именно. Не ваше. – Он стоял вполоборота, та половина лица, которую пересекал шрам, казалась гротескно неподвижной. – Поэтому перестаньте изображать скорбь. – Он выдохнул, несколько минут молчал, разглядывая стены кабинета, наградные листы. Фотографий на стенах не было, лишь две рамки стояли на столе, но разглядеть снимки так и не получилось. – У меня к вам просьба.
Если бы он сказал, что я должна забраться на библиотечную башню и помахать княжеским стягом, я бы меньше удивилась. Магистры редко просят. Обычно они отдают распоряжения, и им подчиняются даже графини и герцогини.
– Я хочу, чтобы вы поговорили с братом.
– О чем? – удивилась я. – Илберт не маг и…
– Не с этим братом. – Милорд обернулся, а я отвела взгляд.
– Другого у меня нет, – нехотя ответила, вспомнив железнорукого и то, как он, прижимая руку к моему боку, говорил: «Ты можешь выпустить свой огонь, девка змеиного рода, а я выпущу лезвия. И мы посоревнуемся, у кого быстрее получится».
– Нет? – Милорд повернулся, склонился над столом, отодвинул одну бумагу, отбросил вторую, вытащил из кипы третью и протянул мне. – Смелее, леди Астер, – сказал он, увидев, что я не тороплюсь взять предложенное. – Она не кусается, она слишком стара для этого.
Я взяла листок. Бумага и в самом деле была старой и шероховатой. Ее несколько раз складывали и разворачивали. Настала моя очередь. Я развернула лист и увидела… Заверенное нотариусом признание Альберта Астера сыном и наследником графа Витольда Астера…
– Не пугайтесь, леди Астер. Отсутствуют подписи свидетелей. – Магистр сел за стол. – А без них бумага недействительна. Как нам удалось выяснить, в тот день нотариус Роук, мистер Грэн Роук, отпустил всех своих помощников на праздник в честь рождения Дев. И некому было засвидетельствовать добровольное желание графа Астера признать бастарда. Думаю, они условились, что продолжат оформление документов после праздника. После прогулки на дирижаблях… но ваш дядя не вернулся.
– Как и многие другие жители Эрнесталя, – прошептала я.
– Я хочу, чтобы вы поговорили с ним, – повторил магистр, забирая у меня бумагу. – С Альбертом.
– О чем? – не поняла я. – О чем мне с ним говорить?
– О том, что произошло в Льеже. О коросте, о «золотом дожде», о том, что это, Разлом всех возьми, значит? – в раздражении прорычал Виттерн.
– Но разве…
– Разве мы не все выяснили? – Он откинулся на стуле. – Да, мы так считали. Я считал. Пока не начал думать и задавать вопросы, на которые ни у кого не было ответов. Массовое заражение, мнимые виновники, народные волнения, которые сложно подавить. Очень трудно стрелять по безоружной толпе, не важно, магией или свинцом. – Магистр потер переносицу. – Но в этой истории столько белых пятен. Иногда у меня создается впечатление, что мы увидели ровно столько, сколько нам позволили увидеть. Кроме этого железнорукого, мы никого не поймали, мы не знаем, когда были правы в своих предположениях, когда ошиблись. Мы выкопали кучу трупов, но те, как водится, молчат. И, между прочим, выкопали их с вашей подачи. Барон Стентон, слава Девам, так и покоится в склепе. А вот его адъютанта Арирха Торира на месте не оказалось.
– Но это значит…
– Это ничего не значит, – перебил меня милорд, раздраженно махнув рукой. Одна из стоявших на столе рамок упала. Это оказалась вовсе не новомодная фотография, а масляная миниатюра, на которой были изображены мужчина и женщина. Уверена, если бы я могла рассмотреть поближе, то назвала бы имя художника. Магистр поставил рамку обратно. – Два года назад западное кладбище Эрнесталя затопило, почву размыло, и… – Он покачал головой. – Столько гробов вымыло, к тому же они всплыли. Крику было… на Проклятых островах наверняка слышали. В общем, судя по реестрам, там половины усопших не хватает, а другая половина лежит теперь под чужими именами. А поскольку слуга чести быть погребенным в склепе не удостоился… Не вскрывать же все захоронения. Да и как отличить одни кости от других, ведь десять лет прошло. – Учитель сцепил пальцы и положил руки на стол. – Поговорите с пленником, Астер, если он расскажет…
– Но разве жрицы еще не…
– Нет, – покачал головой Йен Виттерн. – Действует прямой запрет князя на чтение жрицами разума и на пытки. Сегодня вечером пленника отправят на допрос к князю, а потом им займутся серые. До заката его должны успеть переправить в Чирийский острог… если будет на то воля государя, а вот если не будет, если Альберта оставят в Запретном городе на ночь… Тот станет домом и ему. – Милорд криво улыбнулся, хотя здоровый глаз глядел настороженно. – Альберт знает об этом и совершенно не беспокоится. Единственное, что вызвало у него хоть какие-то эмоции, это предложение ампутировать железную руку. Правда, целитель констатировал, что с вероятностью в девяносто процентов это приведет к смерти пленника – так плотно сращены нервные окончания и так глубоко вросло в плоть железо. В итоге мы до сих пор топчемся на месте. Все, что нам стало известно, – он болел коростой.
– Коростой? – Я даже приподнялась.
– Да, он тоже был отравлен и в свое время получил противоядие. И еще его имя – Альберт. Но он назвал его не нам, а вам.
Учитель продолжал смотреть на меня, чем порядком нервировал.
– Если бы мы не начали перебирать всех мало-мальски известных Альбертов в вашем окружении, до сих пор не знали бы его настоящего имени. Поговорите с ним, убедите сотрудничать, обещайте…
– Что? – Я все-таки встала. – Что я могу пообещать обвиняемому в измене? Смягчение приговора? Я ученица Академикума, а не член совета.
– У Альберта есть причина опасаться вашего отца? – вдруг спросил учитель. – Граф Астер желает смерти бастарда?