– Никак. Чем бы предок Хоторна ни отличился, заработав такой девиз, в книге об этом ни слова. Хотя даже вымершие три века назад Муньеры с их изречением: «Я не хочу быть собой», – есть. Но я бы сказал, что перевод весьма вольный. На языке единой Эры этот девиз вполне мог звучать немного иначе, например: «Я выхожу из себя». Много рассуждают о связи девиза и магии рода Сьерра, но как-то невнятно. Ходят вокруг да около, а прямо не говорят. Видимо, какая-то неприличная у них была магия. Тут даже приведены воспоминания одного из современников герцога Муньера Доброго. – Крис перевернул несколько страниц. – «Когда один из полуночного рода выходит из себя, остальным остается только прятаться и молиться, чтобы не попасться на глаза».
– Это можно сказать и о моем папеньке, – тихо рассмеялась я. – Ну, раз Муньеры есть, то Хоторны тоже должны быть. А почему ты не спросишь у Мэрдока?
– А зачем? – пожал плечами Оуэн. – Он прекрасно знает, какое задание мне дали, и если бы хотел, давно бы рассказал. Не в моих правилах лезть в душу. – Барон бросил книгу на стол, и та с тихим хлопком закрылась.
Я только кивнула, глядя сквозь стекло, как несколько рыцарей удерживают перекинутую через перила атриума веревку. Серый, что решился добраться до кабины, уже начал спуск. Я вновь приложила руку к стеклу и вздрогнула, когда рядом на стекло легла широкая мужская ладонь. Крис стоял позади, наклонившись к окну, почти касаясь моей спины. Я вдруг ощутила его присутствие всем телом, каждой клеточкой, каждым сантиметром кожи…
– Глупая идея, – вдруг сказал барон, вглядываясь в мутное стекло, сквозь которое я даже смогла разглядеть Гэли, что стояла почти вплотную к перилам.
– Она же твоя! – Я повернула голову и едва не уткнулась носом в щеку Оуэна. Ладонь обожгло, словно три иглы загнали под кожу. Правда, из-за льда на окне я почти не почувствовала боли. Я знала, что это. Знала, что, если сейчас уберу руку от стекла, увижу три точки. Девы снова напомнили мне об обещании.
– Именно поэтому я и говорю, что она глупая, кому знать, как не мне. – Барон убрал руку и посмотрел сквозь стекло.
– Тогда почему ты сам хотел спуститься?
– Потому что эта глупость предпочтительнее Разлома. Даже сорваться и умереть не так страшно, как окунуться во тьму, поверь мне.
– Ты говоришь так, словно…
– Мистер Кон с минуты на минуту вернется, и если не хотите скомпрометировать леди, советую отойти на предписанные этикетом два шага, – раздался полный сдержанного веселья голос.
Крис развернулся и увидел… Мы увидели сидящего в кресле мужчину, хотя минуту назад там никого не было. Никого и ничего. Даже этого кресла. Мужчина щелкнул пальцами, с них сорвались зерна изменений, вспыхнул еще один светильник на стене. Кого-то совсем не волновала перспектива быть отчисленным из Академикума. Свет лег на черную маску, и я поняла, кто перед нами.
– Государь, – склонил голову Крис. Склонил, а вот от меня не отодвинулся ни на миллиметр, так что пришлось лишь обозначить книксен, едва не задев лежащую на столе рапиру.
– Учителя всегда говорили, что любые знания я могу найти в библиотеке, – произнес князь, не шевелясь. – До сего дня я им не особо верил. – С минуту он молчал, разглядывая нас, а потом спросил: – Ну что, спустился Лео под брюхо этой глыбы железа?
– Спускается, милорд, – покосившись в окно, ответила я. – Разрешите спросить о глыбе железа, милорд?
– Вот поэтому я и сижу здесь, окружив себя зернами преломления. Все хотят задавать мне вопросы и совершенно не хотят отвечать на мои. Вернее, не могут. Чужие желания мало что для меня значат. Но так и быть, леди Астер, спрашивайте. – Он разрешающе взмахнул рукой.
– Ваша магия… Ваша специализация – металл, – торопливо проговорила я. Князь разглядывал меня сквозь прорези маски. – Почему вы не остановите Академикум? Не разберете его двигатель на винтики?
– Разобрать двигатель на винтики? – удивился Затворник, и я снова услышала в его голосе веселое раздражение. – Пусть вам скажет барон, вижу по его лицу, что ответ ему известен.
– Потому что мы над Зимним морем. И если Академикум разобрать, он рухнет на лед и затонет в течение десяти-двадцати минут. Шансов спастись не будет ни у кого, – тут же ответил Крис.
– А если… – Под пристальным взглядом князя я невольно замялась. – А если не разламывать, а выкрутить один винтик, чтобы Остров просто остановился?
– Какая умная леди, – попенял мне государь и снова посмотрел на рыцаря. – Как думаешь, Оуэн?
– Точно так же, государь. Графиня Астер, вне всякого сомнения, прекрасная девушка. Но вы не ответили на вопрос, – неожиданно поддержал меня Крис. – Почему не выкрутить винтик? Простите мне такую вольность и такие вопросы.
– Прощу. И даже отвечу. Потому, молодой человек, что нечирийские металлы мне не подчиняются. – Издевку в голосе сменила злость, мужчина сжал кулак, зерна изменений разлетелись в разные стороны. Ближайшая лестница вдруг огрызнулась на магию россыпью голубых искр. Я даже подпрыгнула на месте. – Иначе я давно разобрал бы эту глыбу не то что на винтики, разобрал бы ее на частицы, в пыль растер бы. И плевать на все остальное. Как сказал барон Оуэн, Разлом – прескверное место.
Внизу хлопнула дверь. Лестница вздрогнула и завибрировала под чьими-то тяжелыми шагами…
А я продолжала в изумлении смотреть на уходящие вверх ступени. Пыталась осознать, чему стала свидетелем.
Металлов много. Медь, свинец, олово, железо… А сплавов еще больше. Но любой металл можно закалить в Разломе, можно изменить и заставить слушаться лишь одну руку. Эти металлы темны как ночь, и их называют чирийскими. Остальные же… Это просто металлы. Можно ли говорить о них как о «нечирийских»? Можно, наверное. Но почему тогда я второй раз слышу это название в каком-то странном значении? Почему эта лестница совсем не черная, но отзывается на магию князя, как моя рапира?
– Нечирийский металл? – спросила я. – О нем говорил магистр Игри. Но мы не изучали такого. Что это за металл, который обладает всеми свойствами чирийского, но не является им?
– Очень занятный вопрос, предлагаю вам самим на него ответить. – Князь отвернулся и стал смотреть куда-то вбок, на один из магических светильников.
Девы, сколько раз я бегала туда-сюда, лазала по переходам и касалась металла руками, а надо было всего лишь попробовать коснуться зернами изменений. Но магия в библиотеке запрещена. А не в этом ли причина запрета?
Шаги приближались, и вот на уровне пола показалась голова библиотекаря. Мистер Марселон Кон торопливо забрался на площадку третьего этажа, покосился на нас с Оуэном, но от комментариев воздержался, лишь протянул князю свиток и, склонив голову, произнес:
– То, что вы искали, государь. Копия той самой, сотого года от образования Разлома.
Князь взял свиток и взмахом руки отпустил библиотекаря. Мистер Кон бросил на нас еще один полный сомнений взгляд, но, поскольку никаких иных приказов не последовало, стал спускаться вниз.
Князь поднялся, подошел к столу, небрежно отодвинул наши книги и развернул ломкий лист бумаги, оказавшийся картой.
– Мы сейчас примерно здесь. – Он опустил палец в опасной близости от Разлома. От черной полосы с иззубренными краями, шрама на теле мира, по другую сторону которого все так же продолжались горы, вот только вряд ли кому-то из нас суждено было их увидеть. Карта единой Эры. Вернее, судя по бумаге, копия.
– Если скорость Острова не изменится, мы окажемся в Разломе завтра к вечеру. – Он провел рукой по шершавой бумаге. – А через три дня те, кто выживет, поздороваются с механиками Тиэры. Нужно заставить эту глыбу нечирийского железа сменить курс.
– Нечирийского? – повторил Крис и указал пальцем на горы по другую сторону Разлома. – А как называется этот хребет, государь?
– Как он назывался до образования Разлома? Или как его зовут наши исследователи?
– Наши, милорд.
– Быстро догадались, барон. А вот леди Астер еще не поняла, как и все на этом Острове.
– Это легко, когда перед глазами карта. Сообразить в учебном классе куда сложнее, я бы скорее стал искать определение «нечирийского» на староэрском наречии. Значит, эти горы…
– Нечирийские, – с горькой усмешкой закончил за него князь.
Я облокотилась на стол и переводила взгляд с карты на окно. Лунка на стекле почти заледенела, но я этого даже не замечала. Смотрела на фигуры, что суетились возле атриума, махали руками и наверняка что-то кричали. Но ветер уносил их слова, не давал им долететь до спускавшегося вниз серого.
Металл, обладающий свойствами чирийского, но не являющийся чирийским. Не хочет же Крис сказать, что он был закален по ту сторону Разлома, возможно, закален как-то иначе, раз не почернел? Но это значило…
– Но раз нечирийский металл закаляют на Тиэре, то откуда у нас взялся Остров из этого металла? – спросила я.
А князь рассмеялся.
– Вы уже знаете ответ, просто не решаетесь озвучить его, леди Астер. Смелее, ну же!
– Это не мы, это механики Тиэры предприняли попытку преодолеть Разлом, это они построили летающий Остров, – ответил за меня Крис.
– Конечно, не мы. Нам-то это зачем? В наших предках тяга к исследованию Разлома проснулась намного позднее, – констатировал князь и грустно добавил: – Вот так двое учеников и стали обладателями одного из самых тщательно оберегаемых секретов Аэры. Впрочем, скоро все это не будет иметь никакого значения. Разлому все едино, ученый муж ты или вышивальщица.
– Государь, кто-нибудь из членов той самой первой экспедиции с Тиэры выжил? – спросил Оуэн, глядя на карту.
– В отчетах серых псов и жриц говорится, что нет, но… – Мужчина рывком смахнул карту на пол, та упала, свернулась в рулон и откатилась к ножке стола. – Но думаю, их удавили по-тихому, и вся недолга.
– Значит, выходцы с Тиэры преодолевали Разлом и раньше? – отчего-то шепотом спросила я.
– Мне нравится ваше «и раньше». – Князь отошел от стола и устало опустился в кресло. – Увы, преодолевали, доказательство у нас под ногами. – Он топнул.