– Я не специалист по Муньерам. – Жрица дернула плечом. – Может, его настоящее тело мертво? А может, мертв настоящий барон…
– То есть вы ничего не знаете. Лишь рассказываете сказки.
– Да, – печально ответила Аннабэль. – Но эти сказки лучше, чем то, в чем уверены остальные. Муньеры жили на Аэре, только на Аэре, и ни один из них не остался по ту сторону Разлома.
– Тогда почему вы говорите это мне? Скажите остальным! Скажите, что он не с Тиэры. Может, ваша Элиза успокоится и расскажет что-то еще…
– Элиза час назад умерла. Взяла нож для писем и решила вырезать картинки из своей головы. Повторяла, что их слишком много, что она не может этого вынести. – Жрица подошла к окну, а я продолжала стоять у кровати. Сердце билось как сумасшедшее. Краем глаза я видела собственное отражение в зеркале – тоненькую, растрепанную, дрожащую девушку. – А рассказываю я это потому, что все вертится вокруг вас. Все началось с вас. Я не хочу вас обвинять, но…
– Но обвиняете. – Я помассировала виски. – Как с самого первого дня обвиняли Криса. Допустим, он Муньер…
– Вот именно, допустим. – Она вздохнула и с кривой усмешкой продолжила: – Вряд ли кто-то станет разбираться. Но если и станет, вряд ли барон доживет до этого счастливого мига. – Баронесса замолчала, а потом вдруг попросила: – Помогите мне, Ивидель. Помогите понять, что происходит. Вспомните, с чего все началось. Каждую деталь, мелочь, разговор, слово, ощущение, предчувствие – что угодно.
– А вы поможете мне? – Она промолчала, и я опустила взгляд. – А ведь он вас спас. Тогда, в самый первый раз, когда вы, баронесса, хотели его коснуться, помните? Не дал до себя дотронуться. Поэтому вы сейчас стоите тут и рассуждаете о Муньерах. Вольно или невольно, но он сохранил ваш разум.
– Ивидель, – серая жрица вздохнула, – что я могу…
– Скажите остальным, что он не с Тиэры, – перебила я.
– Остров чуть не оказался в Разломе. Все напуганы. Им нужен виновный. Нужен чужак, который покушался на все, что у нас есть, на наш мир. И даже если я права, уже поздно…
– Поздно? – спросила я, чувствуя, как холодеют пальцы.
– А вы не слышите? – Она снова бросила быстрый взгляд в окно. – Не слышите стук? Это ставят виселицу.
– Что? – Я в два шага преодолела расстояние до окна. За стеклами был лишь ночной мрак. Мрак и стук, болью отдававшийся в голове.
– На площади у атриума, отсюда не видно, но… слышно.
– Мы должны остановить казнь! Мы должны рассказать, даже если вы ошибаетесь и он не…
– Это ничего не изменит, – перебила она.
– Ну почему?
– Приказ князя! И отменить может только…
– И отменить его могу только я.
Мы со жрицей повернулись. Князь стоял у самых дверей, и, прежде чем они бесшумно захлопнулись за спиной высокого мужчины, я успела разглядеть взволнованное лицо Гэли.
– Выйди, – скомандовал князь серой жрице, как несколько минут назад баронесса скомандовала подруге.
– Но, милорд…
Чужая, показавшаяся тяжелой, сила разлилась в комнате, заставив нас с Аннабэль склонить головы.
– Прочь, – едва слышно прошептал Затворник, и женщина торопливо вышла.
– Милорд… – начала я, а он сделал всего шаг, схватил меня за подбородок и, заставив поднять лицо к свету, заглянул в глаза. Пристально и требовательно.
– Что этот дурак сделал?
– Милорд, я рада, что вы не пострадали, – тихо сказала, почувствовав прикосновение жестких пальцев.
– А я-то как рад. – Он продолжал смотреть сквозь прорези маски, сейчас показавшейся мне особенно зловещей. Я впервые видела князя так близко. – Такие, как он, всегда все портят и даже не понимают этого. – Глаза правителя потемнели от гнева, на скулах заходили желваки. – Если бы я не отдал приказ о его казни раньше, то сделал бы это сейчас.
– Милорд, прошу… – Мой голос задрожал. – Он ничего не сделал, он не… Он не покушался на мою честь, – все-таки нашла силы произнести я и едва не расплакалась, так фальшиво прозвучали слова.
– Честь? – спросил князь и рассмеялся. Маска шевельнулась. – Все всегда сводится к чести. Вашу честь и все, что с ней связано, он может забрать с потрохами. Я говорю не об этом… – Мужчина отпустил меня, стремительно подошел к окну. И, обращаясь к кому-то, возможно к тьме за стеклами, проговорил: – Ты был прав с самого начала. Не надо было с ними заигрывать.
– Милорд?
– Этот Муньер все испортил! Снова! – Он стукнул кулаком по подоконнику.
– Так это правда? – спросила я, чувствуя, как холод нехорошего предчувствия ледяными пальцами коснулся затылка.
Все, что говорила жрица, было лишь домыслами, как она сама заметила, байками и сказками. Глупыми идеями, за которые хватаешься, когда ничего другого не остается. А вот то, что говорил сейчас князь, говорил как об известном факте… Между их словами была большая разница, как между словами учителя и ученика. Ученик предполагал, а учитель знал точно.
– Но как такое может быть? Когда вы узнали? Откуда?
– Не твое дело. Считай, с того мига, как его коснулись мои зерна познания. С той минуты, как рухнули перекрытия, а вот откуда знаешь ты? – Он обернулся.
– Ми-милорд, – я запнулась, – мне сказала Аннабэль.
– Аннабэль? – Кажется, князь удивился, а потом нахмурился, сосредоточенно размышляя о чем-то.
– Но если это правда, если Крис не с Тиэры, за что его казнить? – не выдержав, прервала я молчание.
– Он умрет независимо от имени, которое носит и на которое имеет право, потому что обнажил оружие против своего государя.
– Я тоже.
– Хочешь в соседнюю петлю? – вкрадчиво спросил князь, снова окружая себя ледяным спокойствием.
Молоточки в висках продолжали стучать, но сквозь этот монотонный, причиняющий физическую боль стук донесся еще один звук. Выкрик, словно кто-то в коридоре повысил голос, а потом снова замолк.
– Государь, – произнесла я. Слезы закипели в глазах и обожгли кожу. – Прошу вас… – У меня подогнулись колени. Я позволила им подогнуться. Умолять лучше, глядя снизу. – Неужели он заслуживает смерти?
– Даже так? – усмехнулся князь, разглядывая меня с каким-то странным интересом, и вдруг добавил: – Ничего не меняется в этом мире. Никто никогда не доверял волку. Никто, кроме змея. Он один верил ему настолько, что доверил самое дорогое. А на что ты готова, чтобы сохранить ему жизнь? – спросил князь презрительно и сам себе ответил: – Не трудись, я знаю, что ты скажешь. Уже слышал.
Я молчала, кусала губы до крови и всхлипывала. Откуда он знает? Что он слышал? Все эти вопросы могли подождать, важно сейчас было другое.
– А может, сделать проще? – спросил Затворник, глядя куда-то в пространство. В коридоре снова раздался шум, кто-то кого-то в чем-то убеждал, а может, читал молитвы. Надеюсь, что не за упокой, потому что по заунывному тону было очень похоже. – Ведь спрашивать ее согласия не обязательно… Но тогда я потеряю силу Первого змея. – Он сделал шаг, потом второй. Я опустила голову, разглядывая мужские сапоги. – Я могу отменить казнь, – произнес мужчина, останавливаясь напротив. – Тем более что ничего от этого не выиграю, получу лишь отсрочку и моральное удовлетворение. Убивать Муньера бесполезно. Не этот, так другой рано или поздно вернется. Ищи его потом по чужим телам.
– Что мне нужно сделать? – еле слышно спросила я.
Спросила, потому что мне нужен был именно этот Муньер. Мне нужен был Крис, как бы его ни называли остальные.
– Всего лишь сказать мне «да», – ответил Затворник, и я подняла голову, чтобы увидеть его лицо, скрытое черной маской. Увидела, но мужчина смотрел не на меня, а на дверь, за которой кто-то крикнул, что ему необходимо видеть князя. – Только не думай, что я прошу твоей руки. Не разочаровывай меня. Я хочу получить от тебя подписанный, но не заполненный вексель. Однажды я попрошу об одолжении. Может быть, завтра, а может быть, через год или два, а может быть, никогда. И что бы я ни попросил, ты ответишь «да». Ты выполнишь мою просьбу, в чем бы она ни заключалась.
Отлично, еще одно обещание, еще один обет, как тогда с богинями. Я так искусно умею предавать, что обязательства находят меня сами. Я бы рассмеялась, если бы не боялась расплакаться в голос, как дочка прачки, у которой на реке увели белье.
– Но, милорд, вы же можете…
Шум за дверью стал громче, голоса приблизились. Я отчетливо различила строгий голос Аннабэль Криэ Стентон, которая кого-то отчитывала.
– Приказать? Да, могу. – Он поправил манжеты черного сюртука и не стал ничего объяснять. – Так вы согласны, или…
Дверь распахнули, прерывая речь князя.
– Го-го-государь, простите, – сказал тот рыцарь-старшекурсник, что еще недавно наставлял метатель на Криса. Он все еще был напуган. Сейчас он боялся того, что осмелился войти сюда без высочайшего разрешения. Боялся того, что ему пришлось прервать князя, чем бы тот ни занимался. Он боялся того, что происходило в комнате. Боялся того, что происходило на Острове, даже меня, сидящую на полу, боялся. Но больше всего он боялся того, что собирался сказать.
И все же сказал – открыл рот, невзирая на тяжелую, прижимающую к земле силу, и произнес, почти не запинаясь:
– Гос-с-сударь, он сбежал.
– Что?
– Агент Тиэры, тот рыцарь первокурсник. – Парень бросил на меня опасливый взгляд. – Десять минут назад.
– Куда смотрел Лео?
– Серый рыцарь успел ранить беглеца, там повсюду кровь. Но сейчас он сам без сознания, хотя видимых повреждений нет. Милорд, подранок далеко не уйдет, мы уже оповестили…
– Сам бы он не выбрался. Кто-то ему помог. – Князь тоже посмотрел на меня. И был вынужден отвести взгляд. Потому что, когда Крис сбежал, я была здесь, стояла на коленях, вымаливая для рыцаря прощение… как всегда, совершенно ему не нужное.
«Дай же мне убить дракона», – сказал Оуэн.
– Железную тварь проверили первым делом, – зачастил парень. – Она в клетке, там неотлучно дежурит магистр Игри. С его рыжего друга тоже не спускали глаз, но…
– Немедленно поднять рыцарей. Всех: от учителей до первого курса. Это Остров. – Князь прошел мимо меня. – С него невозможно сбежать. Обыскать каждый уголок, каждую комнату, каждый чулан, закуток, заглянуть под каждую кровать. Академикум закрыт, пока мы не найдем беглеца. – Затворник в сопровождении парня вышел из комнаты.