В этом новом идеальном мире, естественно, должна была присутствовать и цистерна дегтя, иначе бы я просто сошла с ума от его идеальности. Белов, конечно, тоже постоянно находился поблизости — близнецы относились к нему точно так же хорошо, как и ко мне. Поэтому я терпела совместные посиделки и ленивые перепалки, благодаря жизнь за все остальное. Кстати, Мира тут же и рассказала ему о любопытном «сдвиге» своего брата, стоило тому только прямо об этом спросить.
Мама моя повела себя несколько странно — до недавнего времени переживающая из-за моего вечного затворничества, она почему-то и не обрадовалась моей внезапно появившейся общительности. Потребовала даже знакомства с новыми друзьями. Я привела подругу на обед, а мама, по всей видимости, была очень удивлена, увидев сногсшибательную красавицу в пальто от Армани вместо ожидаемой забитой девочки в рваном свитерке с чужого плеча. Мама, в отличие от меня, не постеснялась и задавать вопросы о детдоме, и в итоге была более чем удовлетворена результатами собеседования. Правда, вечером спросила меня о другом:
— А брат ее почему не пришел?
— Да я не знаю… Я предлагала, мам, честно! Но они с Беловым по своим делам поехали. Что ж ему — всю жизнь за сестрой таскаться? — я не кривила душой, просто удивилась этому вопросу. В конце концов, общалась-то я в основном с Мирой. Макс незримо и почти неосязаемо только физически присутствовал.
— Доча… просто я думаю, что этот Максим тебе нравится… А иначе, с чего вдруг такой ажиотаж вокруг них?
Я искренне расхохоталась. Ну придумает же любимая моя мамуля!
— Нет, мам! Но я его обязательно приведу, чтобы ты успокоилась.
Однако же после визита Танаевых в полном составе через несколько дней, во время которого Макс молча поглощал еду и односложно отвечал на вопросы, моя неумная родительница почему-то не успокоилась. Хоть больше ничего такого и не говорила, но требовала все больше и больше подробностей о каждой нашей встрече. Это выдавало ее тревогу за меня, но я-то знала, что тревожиться совершенно не о чем. Все дело было в том, что она просто всего не знала… Поэтому я и решилась наконец-то ей рассказать — как в девятом классе я подвела всех, как потом надо мной смеялись и никто со мной не разговаривал. Без подробностей, которые расстроили бы ее еще больше, просто прошлась «по поверхности» — и без того слишком сильно ее удивив таким длительным молчанием и вызвав к себе только усиление внимания с ее стороны. Но теперь она вместе со мной была благодарна Танаевым за то, что они вытащили меня из этой ямы. Совместные ужины с моими друзьями у меня дома стали уже еженедельной традицией, а отцу они вообще оба понравились.
Вот как, оказывается, живут нормальные люди? Как же это просто, весело и приятно.
Мы возвращались домой вечером от близнецов вчетвером. К сожалению, Костя тоже пошел со всеми меня провожать. Решили прогуляться пешком, раз уж октябрь, переваливший через середину, даже и не думал морозничать. Мы с Мирой болтали, когда у Макса затрещал сотовый. Он остановился, чтобы ответить. До сих пор я думала, что им не с кем разговаривать, но и Мира как-то сразу заметно напряглась и подошла к брату:
— Всё?
Тот кивнул. Она неожиданно обняла его, заставив опустить голову себе на плечо.
— Сочувствую. Он… был хорошим человеком. На похороны не получится…
Сам Макс не выглядел расстроенным, но я и не знала пока, как у него выражается плохое настроение. Было очевидно, что умер какой-то их знакомый. Мы с Беловым тоже подошли к ним.
— Мирамакс, — начал Белов тихо. — Это кто-то близкий? Что случилось?
Мира отпустила брата и повернулась к нам:
— Да. Умер приемный отец Макса. Вы нас простите, мы пойдем домой.
— Конечно… — было бы верхом бестактности сейчас спорить.
Я взглянула на Белова. Тот, конечно, тоже был не в лучшем настроении.
— Пошли, Николаева, провожу уж тебя. А то если тебя кто изнасилует, Танаевы меня потом прикончат.
У меня сейчас не было желания спорить или препираться. Я просто шла по едва освещенной аллее, а Белов плелся рядом.
— Ты знала, что у Макса был приемный отец? — поинтересовался Костя.
— Нет, — для меня это тоже стало шоком, почему я и решила ответить.
Еще через несколько минут:
— Слушай, я точно где-то читал, что нельзя усыновлять только одного ребенка, если у него есть родные брат или сестра! Уж тем более — близнец!
Я остановилась, сейчас проигнорировав свое отношение к собеседнику.
— Да, точно. А Мира сказала не «наш приемный отец», а «Макса»… Может, просто оговорилась? Или я даже не знаю…
Белов задумчиво глядел в сторону, соображая.
— Там у них с этим детским домом вообще много непонятного. Заметила, что о чем-то, даже вроде бы личном, они говорят спокойно, но на некоторые вопросы не отвечают никак?
— Ну, может, там что-то еще более личное, — я пыталась оправдать скрытность своих друзей, но понимала, что Костя прав. — Хотя все их разговоры о детдоме всегда сводились только к последним шести годам… Про детство мне лично не удалось узнать вообще ничего. И даже то, почему они пропустили год учебы.
Он задумчиво потер подбородок и поплелся дальше, я за ним. Тогда Белов снова заговорил:
— А тебе никогда не приходило в голову, что они неродные? Ну уж совсем не похожи. И это бы объяснило юридически, что усыновили только Макса.
— Внешнее сходство не всегда обязательно. Не придумывай уже полной фантастики, — на самом деле, я тоже хотела разобраться. Не очень приятно, когда от тебя что-то скрывает тот, кому ты готов выложить всю свою жизнь. — Я не знаю, Белов… Может, ты и прав. Но разве мы не должны уважать их личное пространство, раз уж являемся их друзьями?
Сейчас было не до споров, кто из нас им ближе, а кто дальше, поэтому я решила не тратить на это свои силы.
— Подожди, Николаева, подожди… — он ни на секунду не выныривал из своей задумчивости. — В общем, Макс как-то сказал, что потом, через полгода или чуть позже, ему придется вернуться в Москву. Миру он брать с собой не собирается — а это уже о многом говорит. Как минимум, что там его ждут какие-то проблемы. Больше того, уверен, что Мира об этом даже не знает. Он осознанно окружает ее людьми, связями, друзьями, чтобы потом было легче ее уговорить на это… Я так думаю. Ты же знаешь, что они без причины друг друга не оставят.
— Да, — вынуждена была согласиться и я. Выходит, что Макс и с Беловым составил примерно такой же разговор, как и со мной. Надеюсь, в щечку не целовал? — И тем не менее, разве мы имеем право, как друзья…
— Именно как друзья и имеем! — заявил Костя. — Если у них какие-то проблемы, разве мы можем оставаться в стороне? По-твоему, так друзья и должны поступать? Может, там просто с финансами какая-то напряженка, но это дело поправимое. Я что-то опасаюсь, что не без криминала… Уж слишком Макс… как бы это… подготовлен для любой драки. Черт знает, куда он там вляпался и как его оттуда вытаскивать.
— Я тебя просто не узнаю, — наконец я вспомнила, из чьего рта прозвучали такие пафосные речи. — Неужели тебе есть дело до кого-то, кроме себя самого?
Он недовольно скривился:
— Ладно, проехали. Я в любом случае собираюсь вытрясти из Макса все подробности. И помогу ему, если буду в силах. А ты можешь сделать то же самое для Миры. Или не делать ничего — выбор твой.
Какой интересный поворот событий! Получается, что я должна отказаться от своей первой настоящей подруги, лишь бы не оказаться в одной команде с Беловым? Конечно же нет. Я не настолько мелочна.
— Нет, Белов, я в теме, — подвела итог своим внутренним рассуждениям. — Стоит ли говорить, что ты со своей стороны должен прекратить все издевательства по отношению ко мне?
— Уже прекратил. Не заметила? — он снова улыбнулся своей паршивой ухмылкой. — Или чего ты ждешь? Извинений? Не дождешься.
До дома мы дошли молча. Наши отношения еще пока не вошли в ту стадию, где люди дружелюбно прощаются. Пока не вошли?
Перед сном я все же набрала номер Миры.
— Да, Дашуль? — голос был неожиданно бодрым.
— Ну что, как там Макс? Он расстроен?
Мира задумалась на секунду, видимо, понимая, что сегодня ввела нас в курс дела чуть дальше, чем изначально собиралась.
— Я не знаю, Даш, — она стала говорить тише и как-то обреченно. — Просто не знаю. Он такой же, как всегда. И… я была бы спокойнее за него, если бы он был расстроен. Меня… пугает это. Думаю, что стоит присмотреть за ним. Он никогда не срывался, и я не знаю, когда это произойдет впервые.
— Мы присмотрим за ним вместе, Мира, — ответила я ей серьезно.
Я знала и раньше, что ее немного беспокоит неэмоциональность брата, но тут она впервые сказала прямо, что, возможно, ему нужна помощь.
В понедельник Макс и Мира зашли в класс точно такими же, как и в последнюю пятницу. Никаких внешних изменений, подсказывающих, что у них случилось горе.
— Мы сегодня на тренировку после уроков, — сказал мне Белов перед тем, как уйти на место рядом с Мирой. — А вы погуляйте девочками, отдохните, поговорите. Вина бутылку в конце концов высосите. И уже прекрати говорить сама, а начинай слушать свою подругу.
Макс удаляющегося от меня Белова проводил полуудивленным взглядом. Даже его шокирует наше неожиданное примирение, чего уж говорить об остальных?
На самом деле, со своей «бутылкой вина» Белов, сам того не подозревая, попал в точку. Все мои одногодки уже пережили не одно алкогольное опьянение, кто-то курил, а кто-то уже бросил, кто-то попадал в переделки, кто-то выстраивал серьезные отношения, кто-то просто флиртовал направо и налево, а я всего этого была лишена. Стыдно признаться, но я начала вести себя как бешеная собака, сорвавшаяся с поводка, — металась туда-сюда сознанием, бесцельно и не задумываясь о последствиях, лишь бы наверстать упущенное.
В общем, позвонив маме и предупредив, что останусь у Миры до позднего вечера, я уговорила ее на пьяные девичьи посиделки. Подруга удивилась, но согласилась без долгих споров.