После своего коронования в Москве Елизавета вызвала из Голштинии сына своей сестры Анны Петровны и герцога Карла Фридриха. Этот внук Петра Великого принял православие, был наречен Петром Федоровичем и объявлен наследником престола. В 1744 г. императрица женила его на принцессе Софье Ангальт-Цербтской, впоследствии ставшей Екатериной II. Таким образом, власть, временно перешедшая в Иоаннову линию династии Романовых, была вновь возвращена к потомству Петра I – дочери Елизавете и внуку Петра.
Следствием переворота 1741 г. стало не только возвращение власти от потомков Иоанна к потомкам Петра, но и торжество национальностей, русской партии над немецкой. Горожане и солдаты поднялись против немцев; произошли восстания в Петербурге и финляндской армии против иностранных офицеров, которых хотели подвергнуть той же участи, что Остермана и Миниха.
Само же царствование Елизаветы стало временем усиления влияния православия на всю русскую жизнь. В 1742 г. Синод постановил закрыть армянские церкви в обеих столицах. Была уничтожена часть мечетей с воспрещением строить новые. Евреи подвергались преследованиям как «враги Христа Спасителя и причиняющие большой вред подданным». До крайности были доведены раскольники: 53 человека в Устюжине и 172 в Томске подвергли себя самосожжению.
С другой стороны, Елизавета стремилась исправить нравы и повысить уровень образования духовенства. Монастыри должны были посылать своих учеников в Московскую духовную академию; пьянство и непокорность иноков усмиряли телесными наказаниями и цепями. Были разосланы по епархиям катехизисы и новое издание Библии.
Сенату вернули все права, данные ему Петром I. Под государственным покровительством оказалась промышленность, награждались чинами фабриканты суконных, полотняных, хлопчатобумажных и шелковых мануфактур. В 1753 г. были отменены внутренние таможни и многие подорожные пошлины. Купеческих детей начали посылать на учебу в Голландию, стали разрабатывать новые рудники, приняла широкие размеры торговля с Ближним Востоком. Продолжалось заселение Сибири; колонизировалась Южная Россия, служившая щитом от татарских набегов.
Суровые законы были во многом смягчены: смертная казнь отменена, а пытки разрешалось производить только при расследовании самых важных дел. И если свод гражданских постановлений не был закончен, то уставы судопроизводства и уголовного следствия были полностью подготовлены. Однако состояние преступности было очень тревожным. Полиция не справлялась со своими обязанностями поддерживать порядок в обществе. Москва и Петербург были похожи на леса, заполненные грабителями, а разбойники отличались особой дерзостью. Потребовались указы, запрещавшие в обеих столицах держать медведей, а в провинциальных городах – выпускать их ночью на улицы. В больших городах было запрещено содержать общие для обоего пола бани. Правительство казалось бессильным перед разбоями на больших дорогах, против грабителей, перехватывавших целые суда на Волге, – с ними порой не могли справиться даже регулярные войска.
Но в целом Елизавета продолжала следовать Петровским заветам. Она содействовала материальному благосостоянию страны, совершенствовала законодательство, создавала новые центры поселения. Императрица дала новый толчок развитию науки и национальной литературы, подготовила сближение России с Францией и избавление страны от немецкого влияния. Во внешней политике она сокрушила грозное могущество Пруссии, заключила первый франко-русский договор против военной монархии Гогенцоллернов. Так что в российской истории ей вполне заслуженно уготовано место между Петром Великим и Екатериной II.
После Елизаветы российский престол унаследовал ее племянник, внук Петра Великого, сын Анны Петровны и Карла Фридриха, герцога Гольштейн-готторпского, которому к тому времени исполнилось тридцать четыре года. Молодость его прошла в праздной жизни, он любил только военные упражнения, кроме того, не скрывал своего восторга перед Фридрихом II, его прусской политикой и тактикой.
Однако первые распоряжения Петра III всех приятно удивили. В феврале 1762 г. он издал манифест, освобождавший дворянство от возложенной на него Петром II строгой и безусловной обязанности служить государству. Русское дворянство в порыве эмоциональной признательности за этот манифест хотело даже воздвигнуть Петру III золотую статую, но император скромно отвечал, что лучшим монументом государю может быть память о нем в народе. Другой реформой была ликвидирована Тайная канцелярия, которая, по выражению английского посланника, была «самым отвратительным во всех отношениях трибуналом, худшим даже, чем испанская инквизиция». Петр III покровительствовал также раскольникам, подвергавшимся при предыдущих царствованиях жесточайшим гонениям. Он велел успокоить их и призвать в Россию, обещая наделить землями в Сибири.
Но, к несчастью, личный образ действий императора не соответствовал мудрости его законов. Он лишал духовенство и не скрывал своего нерасположения к православию, принятому им по приезде в Россию. Войска ненавидели новые мундиры, введенные им, бесконечную муштру и завидовали гольштинским батальонам, состав которых император хотел довести до 10 тыс. человек и которые он ставил в пример всем русским войскам.
Двор же был недоволен нововведениями в этикете, когда дамы при встрече с императором обязаны были делать немецкий книксен. Он распустил придворную труппу французских актеров. Высший свет не мог, да и не хотел привыкать к грубому немецкому этикету и нравам, насаждавшимся при Петре III.
Но особое неудовольствие у русского высшего общества вызывало его почитание Фридриха II и сближение с ним. Можно себе представить, с какой радостью и надеждой приветствовал Фридрих воцарение на Руси своего поклонника. Петр дошел до того, что в своем перстне носил портрет Фридриха II. Русский император вернул «старому другу» все завоевания русских и заключил наступательный и оборонительный союз.
Негодование русских вызывало и его обращение со своей супругой, ум и преданность православию которой как раз вызывали уважение у высшего общества. Он даже собирался развестись с Екатериной и жениться на Елизавете Воронцовой и, по слухам, назначить своим наследником не сына Павла, а Иоанна VI. Екатерина же до поры до времени терпела все это, но тайно готовила переворот, который состоялся в июне 1762 г.
Петр III даже не подозревал о нависшей над ним угрозе и не замечал, что в Сенате, во дворце, в армии умножается число сторонников Екатерины. Группа, пользовавшаяся безграничным доверием жены императора, состояла из молодых офицеров: Григория и Алексея Орловых, еще троих Орловых, молодого графа Потемкина и Пассека. Эти люди и привели Екатерину к власти. Петр III отрекся от престола и был отправлен в Ропшу, уединенное место, где он вскоре и умер. Как говорилось в ноте, направленной русским кабинетом английскому посланнику: «Императорско-русское министерство считает своим долгом уведомить иностранных министров, что бывший император скончался вчера от жестокой колики, припадки которой случались с ним часто».
Сын Анны Леопольдовны и принца Антона, внук царя Иоанна V, был по воле Петра III перевезен в Петербург. Но он оказался лишенным рассудка, и Екатерина II снова отправила его в Шлиссельбург. Он не был опасен сам по себе, но было опасно его имя. Через два года после восшествия Екатерины на престол гвардейский подпоручик Мирович задумал освободить Иоанна VI из темницы. Но караул, не видя другого средства воспрепятствовать Мировичу, убил Иоанна в ту самую минуту, когда Мирович проник в его комнату, и заговорщик нашел только труп несчастного несостоявшегося императора. Сам заговорщик был казнен.
Так закончилась эпоха дворцовых переворотов на Руси.
2. Реализация грандиозной программы индустриализации потребовала коренной перестройки аграрного сектора. На западе аграрная революция, т. е. система совершенствования сельскохозяйственного производства, предшествовала революции промышленной, а поэтому городское население практически не испытывало затруднений с продуктами. В СССР же оба эти процесса пришлось проводить одновременно. При этом деревня виделась не только как производитель продовольствия, но и как важнейший канал пополнения финансовых ресурсов для нужд индустриализации.
7 ноября 1929 г. в газете «Правда» была опубликована статья Сталина «Год великого перелома», где говорилось о «коренном переломе в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию». В конце 1929 г. Сталин возвестил о конце нэпа и переходе к политике «ликвидации кулачества как класса».
В тот момент в деревне протекали два взаимосвязанных насильственных процесса: создание колхозов и раскулачивание. Ликвидация кулацких хозяйств прежде всего велась с целью обеспечения коллективных хозяйств материальной базой. С конца 1929 г. до середины 1930 г. было раскулачено более 320 тыс. кулацких хозяйств. Их имущество стоимостью свыше 175 млн рублей перешло во владение колхозов.
Ликвидация кулаков не только лишала деревню наиболее предприимчивых, наиболее независимых крестьян, но и уничтожала дух сопротивления. Предполагалось, что участь раскулаченных должна была стать наглядным примером для остальных, тех, кто не желал добровольно вступать в колхоз. Кулаков изгоняли с их земель целыми семьями, вместе с грудными детьми и стариками. В холодных, необорудованных вагонах с минимумом домашнего скарба и одежды, без всяких орудий производства, хотя бы лопат и мотыг, тысячи и тысячи людей загоняли в самые отдаленные районы Урала, Сибири, Казахстана, высаживали в голой степи или посреди непроходимой тайги. Самых активных «антисоветчиков» отправляли в концлагеря.
Однако власти не позаботились дать точное определение кулака. В общепринятом смысле кулаком считался каждый, кто использовал наемный труд, но вместе с тем в кулаки могли зачислить и тех, кто имел 2 коровы, или 2 лошади, или хороший дом. Все районы получили план коллективизации и раскулачивания. Норма коллективизации везде была одна – 100 %. Норма раскулаченных колебалась в среднем от 5 до 7 % от числа крестьянских дворов, но местные власти, помня о лозунгах первой пятилетки, стремились ее перевыполнить. Поэтому часто в разряд кулаков попадали середняки и даже чем-то насолившие властям бедняки. Для оправдания такого явления был придуман зловещий термин «подкулачник». В некоторых районах количество раскулаченных достигло 15–20 %. Для усиления местных властей в их борьбе с кулаками и подкулачниками в деревню было направлено 25 тыс. городских коммунистов (двадцатипятитысячники).