Лекция 4Сёрен Кьеркегор
Итак, начнем. То, что было раньше, – разговоры о романтиках, о Паскале, – это были все подступы к самому экзистенциализму: предтечи, предшественники, влияния. Будь у нас времени в несколько раз больше, можно было бы расширить сферу предшественников и влияний. Действительно, подробно поговорить о «философии жизни», не только о Ницше, кстати, но и о Бергсоне, о феноменологии, много о ком… Но времени мало, поэтому мы сразу переходим к Кьеркегору.
Несколько вступительных слов. Во-первых, как он пишется? Поскольку он датчанин, то его фамилия и имя для нас звучат непривычно. И до сих пор нет четкой однозначной и общепринятой транскрипции его фамилии на русском. Чаще всего говорят: Кьеркегор, но если вы встретите Киркегор, Кергегор и даже Киркегард, это все один и тот же человек. Я буду говорить: Кьеркегор.
Кьеркегор – это человек, которого точно уже можно назвать первым экзистенциалистом. Хотя, подобно Ницше, Достоевскому, Шопенгауэру и некоторым другим философам XIX века, он – «несвоевременный мыслитель», говоря словами Ницше. Его судьбу в чем-то можно сравнить с судьбой музыки Баха. Вы знаете, Бах писал, творил свои удивительные произведения – и был забыт. А через сто лет его творения откопали и открыли в нем гения. Так часто бывало. И то же самое произошло с Кьеркегором.
При жизни его часто называли «захолустный мыслитель», «захолустный гений». Ведь Дания – какой-то закоулок Европы. Да и в Дании он мало кому понятен, мало кому известен, потом забыт, и… через 60–70 лет его переоткрывают.
И сейчас Кьеркегора считают одним из четырех мыслителей, которые сформировали весь интеллектуальный ландшафт ХХ века. Пожалуй, четыре философа, которые наиболее повлияли на ХХ век, на его самоосознание, это конечно же Ницше, Маркс, Фрейд и Кьеркегор.
Для меня лично Кьеркегор – мыслитель необычайно близкий, очень интимный, очень личностный. Всегда тяжело говорить о своем, о родном и заветном. И вот – одна из первых ассоциаций. Его философию часто называют «диалектическая лирика» или «философская лирика». Его философия очень лирична. Он не просто великий философ, теолог, но и замечательный писатель, психолог, проникновенный и тонкий знаток человеческой души. Мне как-то пришла в голову такая странная мысль, что философию можно сравнить с музыкой, с разными музыкальными инструментами, произведениями. Вот, например, Платон. Платон – это абсолютная симфония, всеохватная и совершенная симфония. У Платона есть все! На то он и «Платон» – «широкий» по-эллински. В нем можно найти все темы, все на свете. Как сказал Уайтхед, «вся европейская философия – это не более чем заметки на полях сочинений Платона». Почему-то Спиноза вызывает у меня ассоциацию с флейтой. А вот кьеркегоровская философия мне напоминает грустную меланхолическую скрипку. Он философ намного более узкий и однострунный, менее полновесный, менее полнозвучный, чем, скажем, Платон. Но в теме человеческой субъективности, человеческой экзистенциальности, человеческого страдания, человеческих исканий он, как никто, что-то познал и выразил в своей философии.
Вот несколько вступительных слов. А дальше я сделаю такую штуку. Я начну с конца. Сначала расскажу о книгах и его посмертной судьбе. Начну с момента, когда он умер, и как шло его открытие и издание, в том числе в России.
Кьеркегор умер в 1855 году. При жизни его никто толком не знал, даже в родной Дании, и тем более за границей, и до начала ХХ века он был совершенно забыт. В начале ХХ века его начали потихонечку переоткрывать. И первые, кто это сделал, были немцы. Немецкие философы, мыслители. До 1910–1920 годов это все шло исподволь, тихо, прорыв начинается в 1920–1930 годы.
Его переоткрытие шло двумя путями. Одним – чисто богословским. Я уже упоминал это направление, ближайший родственник экзистенциализма в ХХ веке. Это интереснейшее направление в протестантской мысли – «диалектическая теология». Я не очень в ней силен, не буду о ней говорить. Основоположник этого интересного и парадоксального направления – Карл Барт. Он как раз вдохновлялся Кьеркегором, и с этого началась «диалектическая теология». Тут видно влияние Кьеркегора в чисто богословском смысле.
Второй очень важный толчок и импульс переоткрытия Кьеркегора связан, как ни странно, с русским философом. Это Лев Шестов. (О нем у нас будет отдельная лекция очень скоро – уже всего через одну встречу.) Он жил себе, философствовал, дожил, можно сказать, до старости, приехал в эмиграцию в двадцатые годы, бежав от большевиков из России. И тут у него появился друг и оппонент, друг по жизни и оппонент по философии – великий Эдмунд Гуссерль, феноменолог. Лев Шестов очень дружил с Гуссерлем и при этом постоянно враждовал с ним в философском смысле. И как-то Гуссерль ему сказал: почитайте Кьеркегора, может, вам понравится. Мне это все чуждо, а вам, наверное, понравится. Шестов почитал… и вдруг увидел в Кьеркегоре абсолютное альтер-эго. Стоило дожить до старости, чтобы вдруг найти философа, абсолютно тебе созвучного! Шестов был потрясен, ошеломлен тем, что Сократ назвал бы «узнаванием», и написал о нем целый ряд книг, в том числе свою последнюю – «Киркегард и экзистенциальная философия». И именно Шестову принадлежит честь, что Кьеркегор, помимо Германии, стал известен и по всей Европе. Поскольку Шестов сам был не последний философ, особенно во Франции, с его подачи Кьеркегора узнали Камю, Сартр, и началась его всемирная слава. В нем открыли первого экзистенциалиста. Это очень интересная тема: Шестов и Кьеркегор. Мы ее немного подробнее обсудим, когда у нас будет разговор о Шестове.
Теперь что касается России. В России с Кьеркегором все было очень плохо, сами понимаете. Когда можно было о нем писать, о нем еще никто не знал, а когда узнали – уже нельзя было ничего написать, потому что была так называемая Великая Октябрьская социалистическая революция.
В начале ХХ века был один человек Петер Ганзен (это имя здесь достойно быть названо), который был большим пропагандистом русской культуры в Дании и датской культуры в России, был таким мостиком между Данией и Россией. И он кое-какие вещички Кьеркегора перевел в начале ХХ века на русский язык. Перевел очень произвольно, отрывочно, неполно. Это было практически все, что было в России до революции. Пара книжек, переведенных и интерпретированных очень спорно Петером Ганзеном.
Потом наступил большевизм. Кьеркегор оказался под полным запретом. В мире он – классик, на него опираются протестантская мысль, и диалектическая теология, и весь экзистенциализм, и еще многое, а у нас он – изгой. Почему? Понятно почему. Религиозный мыслитель, христианин, да еще и враг Гегеля. А Гегель это, сами понимаете, «священная корова» – отсюда целиком сам Маркс вышел. И понятно, что в СССР Кьеркегора не издавали, в то время как в мире он уже стал хорошо известен и почитаем. А о нем самом вышла едва пара ругательных книжек. И вот только в девяностые годы у нас в России начинается «кьеркегоровский ренессанс», с огромным запозданием, как всегда у нас, проспавших полвека. Спустя 60 лет до нас дошло и это! Сейчас его издают, переводят Кьеркегора вовсю, о нем в России выходит множество книг. Вот очень краткая история посмертной судьбы Кьеркегора вообще и в России в частности.
Ну а теперь перейдем к книжкам.
Первая книга, с которой я советовал бы всем начинать знакомство с Кьеркегором (и сам я когда-то, лет двадцать назад, начинал именно с нее), – «Наслаждение и долг» (Киев, 1994). Вообще много разных изданий, не обязательно в этом. Но эта книга нуждается в комментарии. На самом деле нет такой книги у автора! Это название, данное переводчиком Петером Ганзеном. У Кьеркегора одна из самых его потрясающих работ, до сих пор целиком не переведенная на русский язык[5], называется чаще всего «Или – или», или «Либо – либо», или «Одно из двух». Это комплекс из 11 произведений в разных жанрах. Там есть роман «Дневник обольстителя», там есть «Афоризмы эстетика», есть статьи, трактаты. 11 произведений разных жанров: роман, статьи, трактаты, афоризмы, объединенные в один огромный общий цикл «Или – или». Петер Ганзен взял три из них, наверное, самых ярких: «Афоризмы эстетика», «Дневник обольстителя» и большую статью с длинным названием, – перевел на русский и назвал «Наслаждение и долг». Почему он так их назвал? Потому что там противопоставляются два типа экзистенции, два типа личности – эстетический и этический. Эстетик, который живет, наслаждаясь, и этик, который живет, следуя долгу. (Об этом я еще сегодня буду подробно рассказывать.) Я советовал бы всем начать с этой книжки. Вопреки своей традиции сегодня я буду много цитировать эту книгу Кьеркегора: его хочется цитировать, и я не откажу вам и себе в этом удовольствии.
Идем дальше. А дальше очень забавно. Я буду говорить о теме иронии Кьеркегора, и сейчас вы своими глазами увидите пример этой иронии. Книга «Философские крохи» (Москва, 2009), или «Крупицы мудрости». Одна из важных книг Кьеркегора. Вдогонку к этой книжке Кьеркегор написал «Заключительное ненаучное послесловие к „Философским крохам“» (СПб., 2005). И это «Послесловие» почти втрое больше, чем сама книга «Философские крохи»! Вот вам ирония Кьеркегора.
Дальше очень важная книга, долгое время это было главное издание Кьеркегора на русском языке – сборник «Страх и трепет» (Москва, 1993). (Недавно ее переиздали – только с новой обложкой.) Что это такое? Тут три трактата: «Страх и трепет», «Понятие страха» и «Болезнь к смерти». Три важнейших трактата с характерными названиями.
Очень ценный сборник! Здесь часть произведений пересекается с другими, уже названными мною. Кьеркегор, «Несчастнейший» (Москва, 2005). Здесь он вообще – Керкегор. Ну, не будем останавливаться на его фамилии. «Несчастнейший» – эта книга состоит из разных работ: здесь есть маленькая статья «Несчастнейший», есть повесть «Повторение», и здесь есть часть работ, вошедших в первый названный сборник «Дневник обольстителя» и большая статья.