И вот это, конечно, вызывает у Кьеркегора страшное возмущение. Потому что, если религия нуждается, как в костылях, в разуме, морали, философии, то тогда не нужна никакая вера. Тогда религия становится вообще не нужна! Кстати говоря, как вы знаете, именно такой шаг сделали и молодые младогегельянцы. Они сказали: если религия всецело обосновывается философией, то как философия религию обосновывает, так она может ее и ниспровергнуть! И такой шаг сделал Дэвид Штраус, потом Бруно Бауэр, потом Людвиг Фейербах – и пошли-поехали все эти молодые гегельянцы. То есть они логически выросли из Гегеля. Гегель философски обосновывал религию, они ее философски опрокинули.
А для Кьеркегора это принципиально неприемлемо. Несводимость религии к философии, несводимость веры к разуму – это принципиально важный момент его расхождения с Гегелем.
Совсем быстро, практически скороговоркой, пробежимся по некоторым понятиям, темам, особенностям его философствования. Хотя, как вы понимаете, философия Кьеркегора несистемна. Цель моя при этом, конечно, не все рассказать за пару часов, но, как всегда, лишь «показать рукой», что-то лишь назвать и обозначить, чтобы вы сами захотели все прочитать.
Сначала, собственно, о понятии экзистенции. Человек для Кьеркегора – это исключительно личность! Кьеркегор использует понятие, которое независимо от него примерно в те же годы использует Макс Штирнер: «Единственный». Важнейшее, что у Штирнера, что у Кьеркегора, это понятие Единственного, Единицы. Кьеркегор пишет – я бы хотел, чтобы на моей могиле написали только одно слово: «Единственный». Понятно, что здесь это слово присутствует совсем в другом смысле, чем у Штирнера, но тем не менее… Единственность. Каждый должен понять, что он – один, что он есть и что он должен прожить свою жизнь. Человек должен выйти из толпы. Здесь как раз и возникает у датского экзистенциалиста тема массы. Критика толпы, анонимности и всего того, что в ХХ веке назовут «массовым обществом» и «массовой культурой». Нормативная этика, нормативная, скрижалеобразная мораль, и разум – анонимный, объективно-обезличенный, гегельянский. По Кьеркегору, человек должен найти совершенно другую этику, совершенно другую рефлексию. Наконец, человек убегает от себя во что-то, что Паскаль называл «забавами», а позже назовут неподлинным существованием или отчуждением. Личность должна выйти из толпы.
И тут очень важный момент. Кьеркегор говорит: что отличает человека от животного и христианина от язычника? Для Кьеркегора одно связано с другим: христианство и человечность. Так вот ответ: то, что в мире природы род выше индивида. И в языческом мире так же. В языческом мире интересы общего, целого, коллектива важнее индивида. И в природе род важнее особи, индивида.
А в мире людей и в христианском мире все наоборот. Индивид выше рода. Как не устает повторять Кьеркегор, «никто не может заменить меня перед Богом». Я незаменим. Кардинальнейшее отличие человека от всего нечеловеческого (и эта истина провозглашена, по Кьеркегору, сначала Сократом, а затем христианством) – способность и долг личности выйти из толпы, осознать свою уникальность, единичность. Несводимость человека к роду. В природе род над личностью, а в человеке наоборот – личность над родом. В язычестве коллектив над человеком, в христианстве – все наоборот.
Здесь мы подходим еще к одному важному понятию, очень мной любимому. Это экзистенциальное понимание истинности. Мы знаем, что самая популярная концепция истины – это корреспондентская, классическая, объективистская, восходящая к Аристотелю. Она говорит, что истина – нечто объективное, это соответствие моего суждения предмету.
Кьеркегор предлагает совершенно другое понимание истины, в духе Сократа, в духе Христа. Сократ, который отказывался записывать истину, потому что считал, что истина личностна, непередаваема. Христос, который отказался отвечать на вопрос Пилата «что есть истина?», потому что вопрос поставлен неправильно. И то же самое Кьеркегор. Что такое экзистенциальная истина? Это истина субъективная. Он так прямо и пишет: «Истина есть субъективность».
Вот одна цитата из Кьеркегора, слушайте внимательно: «Упразднение личного Я – настоящая катастрофа Нового времени. Когда этическое и религиозное содержание сообщают в безлично-объективной форме, правда превращается в ложь».
То есть, экзистенциальное понимание истины говорит в первую очередь об онтологичности истины. Истина – нечто бытийное. Это не просто познавательный акт, это акт бытийный. Снова приведу в пример любимую цитату: «Истину нельзя знать или не знать. В истине можно быть или не быть. Истина – это не то, что ты знаешь, истина – это то, что ты есть». Истина понимается как субъективность, как страсть. Мы говорим: «истинный друг», «истинная любовь». Мы же при этом не имеем в виду что-то объективное. Говоря «истинная любовь», мы имеем в виду: любовь страстная, любовь пылкая, любовь искренняя. Ничего объективного. Сплошная вовлеченность. Причем, повторяю, по мысли Кьеркегора, я могу говорить абстрактно-истинную вещь, например: «Любите друг друга! Бог есть! Верьте в доброе начало в человеке!» Но если я это говорю без блеска в глазах, если я в это не верю, если это никак не связано с моей жизнью, то это – ложь. Даже если объективно это – истина. Соотнесение себя с истиной, искренность, страсть, вовлеченность – вот что такое экзистенциальное понимание истины. Если говорить коротко.
И, конечно, это связано с человеческой единственностью. То, что делал Сократ. Пробудить в человеке человека путем двойной рефлексии. Мы выходим на важнейшее понятие выбора, понятие рефлексии. Человек становится собой тогда, когда он начинает задаваться сократовским вопросом-призывом «Познай себя!», и тогда, когда он делает выбор. Выбор – это то, что конституирует меня как меня. Вспомните пример про спящего крестьянина на телеге с лошадью. В выборе мы становимся собой, мы узнаем, кто мы есть, мы пробуждаемся из спячки. Одно связано с другим. Для этого нужно выйти из толпы, из того, что Достоевский назвал замечательным словом «всемство», из того, что в философии Хайдеггера называется das man (нечто анонимное, безликое). Выйти из всемства, анонимного существования, пробудиться ото сна. Быть собой, выбрать себя. Вот пафос философии Кьеркегора. В защиту личности против Гегеля и против всего, что стремится отрицать нашу личность. И здесь очень и очень важна страсть!
Да, кстати. Я забыл ранее указать еще один важный аспект, вдогонку теме сравнения Кьеркегора с Гегелем. Это диалектика. Оба – великие диалектики. Но насколько отличается их диалектика! Просто в двух словах подытожу и резюмирую.
Диалектика Гегеля – это диалектика объективного, диалектика сущности, Абсолютного Духа. Диалектика Кьеркегора – это возвращение к сократовско-платоновской диалектике, диалектика субъективности, не сущности, а существования, не Абсолютного Духа, а Единственного, человеческой души, говоря по-простому.
Затем, диалектика Гегеля, как вы, конечно, помните, триадична: тезис – антитезис – синтез. А что это значит? Это значит, что она всегда заканчивается хеппи-эндом. Противоречие тезиса и антитезиса всегда счастливо разрешается в синтезе. Так торжествует «разумная действительность». Диалектика Кьеркегора принципиально противоречива и дуалистична. Она формулируется именно как «или – или». И – выбирай! Нет никакого разрешения, нет никакого синтеза, никакой разумной действительности. Ты стоишь перед выбором, и ты не можешь ничего просчитать, перенести на кого-то свою ответственность. Выбирай: «или – или». Направо пойдешь – коня потеряешь, налево – еще что-то сломаешь.
Нет гарантированного счастливого финала. У Гегеля – триада, у Кьеркегора – диада.
Возвратимся к экзистенциальной истине. Экзистенциальная истина для Кьеркегора – это то, что важно для меня. Не вообще для кого-то, для дяди, для какого-то абстрактного «человечества», а для меня!
Вот он пишет, послушайте, как хорошо и как точно: «Существование всегда единично. Абстрактное не существует. Что есть абстрактное мышление? Это мышление без мыслящего». Запомните это. Как это прекрасно: «Абстрактное мышление – это мышление без мыслящего»!
То, что для всех, то ни для кого. Любая социализация, по Кьеркегору, это всегда отчуждение, неподлинность. Часто вспоминают знаменитый буддистский пример, когда Будду спрашивали: как устроен мир? Что такое Бог? Что такое нирвана? И Будда всех, кто его спрашивал, вразумлял при помощи такого примера: в человека попала стрела, и у него болит рана. Он не будет спрашивать, откуда прилетела стрела, из чего она сделана, кто ее выпустил, – это все праздная болтовня. Он будет думать только об одном – как исцелить рану. Не нужны, показал Будда, все эти общие рассуждения о Боге, о космосе. А вот в меня – в меня! – стрела попала. Надо немедленно ее вытащить!
Вот вам субъективное понимание истины – не рассуждение о мироустройстве, миропорядке, а вот то, что у меня болит здесь, в сердце. Это надо излечить.
И еще одно важное понятие, вскользь его коснусь. Для Кьеркегора человек – существо принципиально двойственное. Но это общая идея всех экзистенциалистов, Человек – это парадокс. Это точка встречи свободы и необходимости. В человеке встречается бесконечное и конечное, свободное и необходимое, божественное и телесное. Собственно говоря, в человеке пробуждается духовная природа над эмпирической, над телесной, над детерминированной. Человек принципиально парадоксален.
Кстати, отсылаю вас к прекрасным параграфам книги Роде, где речь идет о влиянии Кьеркегора на психологию и экзистенциальное мышление ХХ века, где он очень здорово говорит о том, что современная психология началась с того, что отменила вообще душу как таковую. Как хорошо сказал один умный человек (кажется, Ключевский), современная психология (то есть дословно: учение о душе!) это «учение не о душе, а об ее отсутствии»! И она начинается с того, что нет никакой души как метафизической качественной надэмпирической целостности, а есть