С одной стороны – издатель и редактор «Пути», глава «Имка-Пресс», с другой стороны – преподаватель Сорбонны. И он пишет книгу за книгой. Собственно, в эмиграции у него, как и у Шестова, наивысший подъем творчества. Пребывание в Париже благотворно повлияло на его философскую музу.
Я до сих пор не могу понять одну загадку. Всемирно известным его сделала далеко не лучшая, но самая известная его брошюрка: в 1923 году он пишет книжечку «Новое Средневековье». По-моему, довольно заурядная книга. Но она тут же была переведена на 14 языков, и как-то именно она его прославила во всем мире. Я совершенно не понимаю почему: она ничуть не лучше и не хуже, чем десятки других его книг. Бердяев пишет биографии Достоевского, Хомякова, Леонтьева. Он пишет ряд книг по истории русской культуры и философии: «Русская идея», «Истоки и смысл русского коммунизма».
В двадцатые – тридцатые годы Бердяева не очень любят в русской эмиграции, потому что считают еретиком. Вы увидите, у него очень сильно взгляды отходят от ортодоксального православия. А надо сказать, что в целом русская эмиграция была довольно правой, белой эмиграцией. И белые считают его красным, потому что он для них социалист, не является таким однозначным критиком большевизма, как остальные; у него более сложное отношения. Он говорит, что надо разобраться не с большевистской властью, а с русским народом, с русской революцией, правдой ее корней и причинами ее поражения. Революцию он поддерживает, большевиков, конечно, нет. От церкви он во многом отходит по многим позициям. Поэтому его считают «красным». Правые его ненавидят.
С другой стороны, наступает страшный 1940 год. Франция оккупирована немецкими войсками. Бердяев резко настроен против нацизма, в отличие от очень многих русских эмигрантов, того же Мережковского. Особенно после 1941 года, после нападения Германии на сталинский Советский Союз. Бердяев не скрывает своих резко антинацистских взглядов, но его не тронули. Старичок живет в пригороде Парижа – Кламаре, к нему заходят поглазеть на него немецкие офицеры, некоторые из них говорят, что они любят его философию. У него в доме позволяется говорить какие-то откровенно антинацистские вещи… Ну, в общем, повторяю, он в гестапо не попал. Может быть, не поднялась рука на старенького человека, не знаю. Ни царские жандармы его не убили, ни чекистские палачи, ни палачи нацистские. В общем, факт тот, что войну он пережил без последствий.
После войны у него даже возникла совершенно сумасшедшая идея – к счастью, она быстро рассосалась – поехать в Советский Союз. На почве сочувствия Советскому Союзу в войне. Но тут случились процессы травли Ахматовой и Зощенко, начались всякие другие передряги; он на все это посмотрел и сказал: нет, пока там царит «диалектический материализм» и удушение всего живого и вольного, мне делать в Советском Союзе нечего. Ну и правильно, здраво рассудил. Все-таки прожил на два года подольше в результате.
В это время его слава в мире становится совершенно колоссальной. В сорок седьмом году Николаю Александровичу Бердяеву присуждают почетное звание доктора causa honoris Кембриджского университета. Надо вам сказать, что до него только двух русских людей удостоили этого почетного звания. В хорошей он оказался компании: Тургенев и Чайковский. И третий – вот он, Бердяев! Его даже выдвинули на Нобелевскую премию по литературе, но, правда, не дали. Но само то, что выдвинули, уже говорит о чем-то. Его работы перевели на двадцать языков! Кажется, этого не случилось более ни с кем из русских философов.
Но начинаются неизбежные страшные трагедии старого человека, умирают близкие ему люди. И не только люди. У него был домашний кот Мури. Бердяев очень много о нем с нежностью и грустью пишет в своей книжке «Самопознание», и пишет, какой трагедией для него была смерть этого кота. У кого есть домашние животные, конечно, смогут понять Николая Александровича. Потом умирает его любимая жена. И в сорок восьмом году он сам умирает за письменным столом. Очень символично: философ, который воспел творчество, сам умирает во время творчества, работая.
Бердяев впитал в себя множество идей и влияний разных философов, мистиков и писателей. Его очень много бросало по жизни в разные стороны. Он много метался и искал, хотя каким-то лейтмотивам своей мысли оставался верен всегда. Если Шестов очень монотонен и постоянен, и все время чувствует, думает и пишет об одном, то Бердяев то увлекался марксизмом, то называл себя мистическим анархистом, то персоналистом, то экзистенциалистом. На него повлияли очень сильно немецкие мистики (особенно гениальный Мейстер Экхарт, Якоб Беме и, немного меньше, Баадер и Ангелус Силезиус), на него очень сильно повлияла иудейская Каббала. С другой стороны, очень существенно повлиял Соловьев, с третьей стороны – Достоевский, Ницше, Кьеркегор, конечно, Толстой, славянофилы. Очень много влияний.
Но теперь давайте поговорим о его философии. Бердяев – философ совершенно не систематический. Он говорит: я не умею развить никакую мысль, что я такой афорист. Он очень увлекается, он пишет весьма художественно, повторяет часто одни и те же мысли по много раз.
Так как времени у нас очень мало, давайте я представлю вам буквально несколько основных его идей и тем. То, что, может быть, является визитной карточкой Бердяева. А потом уже скороговоркой скажу об остальном.
Надо сказать, что главные его темы не меняются при всем его многолетнем пути и плодовитых трудах. Это не онтология, не гносеология. О них он писал немного и походя. Прежде всего, это – человек, антропология. Это личность, творчество. Очень важны для Бердяева темы этики, он много пишет по этическим вопросам, очень важны темы философии истории.
Бердяев – человек с очень сильным эсхатологическим ощущением. Он воспринимает и мироздание как катастрофу, и современность как катастрофу. Эсхатологизм чрезвычайно характерен для него (эсхатология, если кто не знает, учение о конечных судьбах мира).
У меня возникают ассоциации с гностиками очень сильные, то есть: человек заброшен в этот мир, мир катастрофичен. Вот, собственно говоря, главное.
Что же такое человек для Бердяева? Бердяев, подобно Кьеркегору, все время говорит о двойственности человека, о том, что в человеке пересекаются два мира. Мир свободы и мир необходимости, мир плоти и мир духа, мир свободы и несвободы. Божественный и земной. Человек для Бердяева, как и положено для экзистенциалиста, это личность. Не Род, не Класс, не Человечество с большой буквы. Бердяев говорит, что личность – это некая отнологическая реальность, личность невыразима, личность важнее всего. Личность выпадает из мира. Личность первична. Она ни к чему не сводится, ни из чего не выводится. Но это такие общие мысли, уже более или менее вам знакомые.
Бердяев мыслит контрастными оппозициями, противопоставлениями. И главная пара, вокруг которой выстраивается вся его философия, это пара «творчество – объективация». Вот пара понятий, вокруг которых строится его философия, историософия, этика, гносеология, онтология и так далее. Не случайно многие считают лучшей работой Бердяева «Смысл творчества». Наверное, никто (даже в эпоху Ренессанса, обожествлявшую творчество как основу человеческого достоинства) так проникновенно и пылко не писал о творчестве, как Бердяев. Кому интересна эта тема, почитайте! Изумительная работа!
Чтобы было понятно, я скажу, что в антитезе «творчество – объективация» Бердяев говорит о том, о чем всегда говорят экзистенциалисты, о подлинном и неподлинном существовании. А объективация может быть также описана на языке марксизма и гегельянства как отчуждение. Это чтобы вам было примерно понятно, о чем здесь речь.
Приведу цитату: «Человек есть не только существо греховное и искупающее свой грех, не только существо разумное, не только существо эволюционирующее, не только существо социальное, не только существо больное от конфликта сознательного с бессознательным, но человек есть, прежде всего, существо творческое». Как вы видите, тут Бердяев перебрал основные определения человека: zoon politikon Аристотеля, homo sapiens, невротического человека Фрейда, социального человека Маркса и говорит: главное в человеке то, что он – существо творческое. Творчество – то, что делает человека человеком. Творчество – то, чего он человека ждет Бог. Бог творил мир, и человек тоже – Творец. И Бердяев говорит, что человек оправдывается и спасается творчеством.
Вообще, надо сказать, что Бердяев вроде как религиозный философ (о его религиозности я еще скажу дальше пару слов, в смысле, о его ересях в религии). Но в центре мировоззрения у него, конечно, не Бог, а человек. Как пишут многие из его критиков, у него Бог даже как-то потускнел перед человеком. И даже Бога он, в основном, воспринимает в его человеческой ипостаси, в Христе. Как говорит Бердяев: я не понимаю и не знаю Бога карающего, страшного; я знаю Бога страдающего, любящего и распятого. Через Христа, через Бога очеловеченного Бердяев понимает и принимает христианство. Это не Бог Саваоф, Яхве, который жуток и карает нас. Это Бог любящий и спасающий, а не карающий.
Возвращаясь к творчеству. Тут необходимо озвучить и прояснить несколько очень важных тезисов. Бог, по Бердяеву, ждет от человека не послушания, а творчества. Бог сотворил мир, и человек тоже существо творческое, способное творить. Творчеством человек спасется, говорит Бердяев. Он создает в своей философии настоящий культ творчества. Причем вот эта триада: личность, свобода и творчество – у Бердяева тождественная. Свобода, творчество и личность – в сущности, одно и то же. Под творчеством Бердяев понимает не какие-то привилегированные виды деятельности. (Дескать, художник – творец, а дворник – не творец. Здесь не имеются в виду какие-то особо «возвышенные» виды науки или искусства.) Бердяев понимает творчество предельно широко и глубоко. Как акт трансцендирования. То есть взлет в иной план бытия. Выход из мира объективации. Объективация – это мир отчуждения, мир неподлинности, мир анонимности, мир овеществленности, мир инерции и смерти. Мир, где человек не является личностью, мир обыденности, где дух пленен матери