Опять же, забегая вперед, замечу: очень, конечно, важен ландшафт. Хотя Камю – атеистический экзистенциалист, он с детства не верил в Бога, и очень многое у него строится на богоборчестве и на богоотрицании. Но многие справедливо отмечают, что в его художественном творчестве можно найти сильные элементы такого стихийного «язычества», пантеизма, любования красотой природы. И вот очень интересный момент, опять же: если вы вчитаетесь в его самые известные повести (в того же «Постороннего», в «Чуму»), вы увидите, что он с упоением описывает, с одной стороны, вот эти великолепные средиземноморские ландшафты, пляжи, море, солнце, которое все заливает и согревает. То есть, опять же, забегая вперед (подробно об этом я буду говорить в следующий раз), у них совершенно противоположное отношение с Сартром к природе. Как мы увидим, у Сартра природа вызывает исключительно отвращение, она – то, что унижает человека; человек – это дух, а природа лишает человека его достоинства. Природа – это что-то исключительно безобразное, отвратительное, нагое, бесформенное, бездушно-непристойное. Но то у Сартра. А Камю как бы отдыхает, описывая природу. Для него природа божественна, прекрасна, самоценна. Другое дело, что, как положено атеистическому экзистенциалисту, он с горечью обнаруживает, что она совершенно равнодушна к человеку, ей нет до нас дела. Это да. Эта природа к нам не прислушивается, нас не согревает в своем лоне. Но она прекрасна сама по себе. Метафоры солнца, моря (теплого ласкового Средиземного моря) и так далее – это то, что проходит через все его творчество.
А с другой стороны – нищета. Вопиющее неравенство и несправедливость человеческого порядка. Который необходимо исправить.
Итак, вообще-то, конечно, с такой биографией, с таким происхождением ему ничего не светило. Мать его была вынуждена, чтобы прокормить семью, ходить и убирать у богатых, работать уборщицей, мыть полы. Еще чего-то такое выполнять, чтобы хоть как-то свести концы с концами, прокормить его и старшего брата Люсьена. И, в принципе, Альбер должен был бы получить какое-нибудь трехклассное образование, и на этом все закончилось бы. Но ему два раза безумно повезло с учителями! Восславим же учителей в стенах нашего педвуза! Альберу Камю дважды безумно, невероятно повезло с учителями.
Первый раз, когда он учился в начальной школе. Первый его учитель, Луи Жермен, оказался очень чутким человеком, отзывчивым. Он увидел, что мальчик безумно талантлив, что он складно говорит, прекрасно пишет, по всем предметам имеет пятерки, и решил ему помогать. Стал с ним и еще, правда, несколькими другими талантливыми учениками по два часа в день дополнительно заниматься. Уделял им много внимания. А потом убедил семью, убедил бабушку, маму и других, что ему надо продолжить образование в привилегированном среднем учебном заведении, в лицее, способствовал тому, что Альбер попал в этот лицей, куда попадали только богатенькие. То есть первый учитель, что называется, не дал ему сразу в зародыше сгинуть, как, наверное, многие самородки сгинули, которым не так повезло с первым учителем. Впоследствии, надо сказать, Камю вспоминал этого самого Луи Жермена с величайшей благодарностью. Он посвятил ему свою Нобелевскую лекцию, посвящал ему разные свои книжки, все время возвращался мыслью к своему первому учителю.
Но за первым замечательным учителем последовал второй замечательный учитель, уже в лицее. Это был Жан Гренье, учитель философии. Собственно, он ввел Камю в философию, сам был довольно крупным философом. В общем, уже под его влиянием Камю стал формироваться как мыслитель, а не просто как начитанный, образованный мальчишка.
Но, как я уже сказал, с одной стороны, смотрите: потерял отца, беден, нищ, одна одежда, нет смены белья и обуви, над ним все смеются, какой он бедный, он воспринимает все это как несправедливость, конечно. Видит, какая вокруг царит нищета. А с другой стороны – колоссальное жизнелюбие! Я не зря вспомнил Эриха Фромма с его теорией биофильности. Потому что Альбер Камю всю жизнь жил просто во все стороны и на полную катушку. Он ужасно любил купаться, причем в духе того времени, да, был нудистом и купался нагишом, как мы уже знаем. Он страстно любил странствовать, путешествовать, ездить на велосипедах. Очень любил ходить по кладбищам и придумывать истории про тех, кто там похоронен.
Еще одна его страсть, которой, правда, суждено было вскоре закончиться (по каким причинам, я вам скажу дальше), – это футбол. Опять же, не хочу каких-то дешевых параллелей, но довольно забавно: есть две темы, которые у нас все время будут неожиданно всплывать в разговоре об экзистенциализме. Это… футбол и метеорология. Футбол, потому что Хайдеггер тоже в детстве очень увлекался футболом и до конца жизни пронес глубокую нежность к футболу. Я уж не знаю, как связаны футбол и экзистенциальная философия, но, видимо, это не случайно. А вторая, еще более мистическая тема – метеорология! Потому что и Хайдеггеру, и Сартру, и Камю в свое время пришлось поработать метеорологами, в метеорологический войсках или «на гражданке». Ну, в общем, я не буду эту тему развивать, сами можете подумать. Метафизика, так сказать, футбола и метеорологии. Камю был прекрасным футболистом, безумно любил футбол.
Но не суждено ему было стать футболистом. Может быть, и слава Богу, конечно. Но не знаю, кому судить. Но важно то, что уже к концу учебы в лицее, в самый разгар его безумных футбольных увлечений, обнаружилась смертельная болезнь. Она и сейчас-то неприятная, а тогда просто от нее не было никакого лечения. Вопрос был в том, сразу человек загнется или его чуть-чуть еще полечат. Это туберкулез. Повторяю, я не силен в медицине, но из того, что я читал, могу сказать, что тогда туберкулез не вылечивался. Могли какими-то ужасными варварскими способами продлить агонию, но вылечить туберкулез тогда в принципе не могли. И, сами понимаете, вот этот туберкулез повлиял на жизнь Камю так же сильно, как, в прошлый раз я рассказывал, болезнь повлияла на Ясперса с его бронхами и сердечными недугами. Потому что туберкулез очень многое определил в его жизни, казалось бы, в худшую сторону. В частности, какой уж тут футбол! А потом оказалось, что и университет не дадут закончить из-за туберкулеза. И воевать ему не удастся во Второй мировой, чего он так хотел, из-за туберкулеза. И многое другое. Пришлось ему жить с туберкулезом. Правда, умер он не от туберкулеза и прожил еще лет тридцать после выявления этого диагноза. Но он постоянно лечился. Было то хуже, то чуть лучше.
Но смотрите, сколько интересов и увлечений было у этого пылкого и талантливого юноши! Футбол, учеба, философия, чтение, политика. Уже в лицее и потом, забегая вперед, скажу, при помощи Жана Гренье Камю получил хорошее первоначальное философское образование и уже осмысленно решил стать философом. Он поступил на философско-исторический факультет Алжирского университета, где хорошо учился. Его дипломная работа, знаете, чему была посвящена? Это интересно! Она была посвящена сравнению раннего христианства и неоплатонизма. Святой Августин и Плотин – вот что его тогда занимало. Потом многие эти идеи и рассуждения буквально страницами войдут в «Миф о Сизифе» и в «Бунтующего человека».
Но в эти годы, лицейско-университетские, наряду с футболом, философией, литературой, путешествиями, странствиями по кладбищам, купаниями нагишом, начинается, кстати, безумное количество любовных романов. Камю был очень красив, обаятелен, привлекателен, и у него было невероятное количество возлюбленных. Потом только две формальных жены, но при этом огромное количество любовных историй. Надо сказать, что сам Камю ненавидел семью; семья для него была синонимом рабства, а дружба – синонимом свободы. И долгое время он совместно жил и путешествовал с двумя близкими подругами-лесбиянками. Но тем не менее дважды все-таки жениться ему пришлось. Первый раз он женился неудачно: потом оказалось, что жена – морфинистка, чудовищная причем, и никак ее из этого не вытянешь, она полностью зависит от наркотиков со всеми вытекающими отсюда последствиями. Брак закончился ужасно. Второй был посчастливее.
Представьте себе: такой вот разносторонний человек, который действительно и философией увлекается, и с женщинами невероятно активен… И тут начинаются два еще его увлечения больших в жизни. Это политика и театр. Но сначала о политике.
Естественно, что у Камю сложились стихийно левые взгляды, учитывая все: происхождение, бедность, социальная несправедливость, колониализм. И прямой путь ему был куда? В коммунистическую партию. Он действительно в нее вступает в тридцать четвертом году. Но пробыл там Камю не очень долго, три года, чтоб никогда уже ни в какие партии не вступать! То есть в 1934–1937 годах молодой Камю, лицеист, а потом университетский студент, является активистом французской компартии.
Три года он в ней пробыл, но то, что он там увидел, ему жутко не понравилось, и впоследствии он стал убежденным, скажем так, «антикоммунистом», антибольшевиком и «антисоветчиком», если все это ставить в кавычки и не отождествлять коммунизм исключительно с компартиями, а СССР – исключительно с идеей Советов. Чудовищная атмосфера авторитарности, бюрократизма, догматизма, рабской зависимости от Москвы, которую он встретил в партии, многому его научила, открыла глаза. Конкретный повод, почему он в итоге вылетел из компартии, заключался в том, что он осуждал ее позицию по колониальному вопросу. Компартия поддерживала тогда колониализм, а Камю был принципиальным сторонником борьбы с ним. Короче говоря, три года он насмотрелся там всего столь жуткого, что это потом дало ему богатую пищу для размышлений.
Левым он остался навсегда. Но, забегая вперед, скажу, что его левые взгляды носили антиавторитарный, либертарный характер, и он был таким полуанархистом. Но об этом я еще скажу. Да, социалист, да, убежденный критик капитализма, бюрократии, колониализма, патриархата, милитаризма, клерикализма, существующей ханжеско-авторитарной морали… Но при этом такой же резкий противник того, что связано с Советским Союзом, со Сталиным, большевизмом, государственным социализмом и так далее. Повторяю: он был не чистым, но полуанархистом.