Постепенно мои глаза адаптировались к тусклому освещению, и я начал различать детали окружающего пространства. Я оказался заперт внутри прозрачного контейнера, материал которого напоминал стекло, но был явно намного прочнее. Контейнер был плотно запечатан, и через его стены я мог видеть смутные очертания окружающей среды. Вокруг моего ядра крепились несколько проводов и датчиков, соединённых с внешними устройствами, создавая ощущение полного контроля и подавления.
Я огляделся, и меня охватил ужас: такие контейнеры, как мой, выстроились в ряды на полках, образуя нечто похожее на лабораторный стеллаж. В каждом из них, как и в моём, находилось ядро другого экзо, мерцающее слабым светом. Ядра были разного размера и формы, но все они были заперты в этих жутких прозрачных тюрьмах.
Тусклый свет исходил от множества экранов и индикаторов, установленных на стенах комнаты. Вся обстановка напоминала технический узел или лабораторию, где проводились эксперименты над ядрами экзо. Стены, казалось, были сделаны из холодного металла, который давил на меня своей бесчувственной мощью. Страх постепенно охватывал меня, сжимая в тисках неизвестности.
Звуки вокруг были приглушены, как будто доносились издалека, но я различал шаги массивного экзо, который медленно перемещался по комнате. Он бормотал себе что-то под нос, но его слова были неразборчивыми, только усиливая тревогу и ощущение неизбежной угрозы.
— Ещё один... Прекрасно, просто прекрасно... — говорил он, подходя ближе к моему контейнеру. — Они всегда такие разные, такие уникальные...
Он словно не замечал меня, продолжая говорить сам с собой, поглаживая контейнеры.
— Уникальные... Но у всех есть слабости... Как интересно...
Он перемещался от одного контейнера к другому, любовно осматривая их.
— Слабости... Надо изучить подробнее... Да, обязательно...
Меня охватила тревога. Я не понимал, что происходит, и это незнание усиливало мои страхи. Силы иссякли, и теперь я был во власти этого странного и зловещего существа. Надежда угасала с каждой секундой, осознание того, что я стал пленником в этом мрачном месте, окружённым бесчисленными контейнерами с ядрами других экзо, заполняло всё моё сознание.
Мой путь к свободе привёл меня в новое, угнетающее состояние — теперь я всего лишь ядро, запертое в контейнере. Это не то, кем бы я хотел стать, и совсем не та цель, которую я преследовал. Но, несмотря на всё это, я всё ещё существовал, и это было больше, чем ничего. Но что это за странное существо, собиратель чужих ядер? Его присутствие вызывало тревогу, его поведение и слова заставляли задуматься, кем он мог быть. Возможно, с ним удастся поговорить и выяснить, чего он хочет, и если повезёт, продолжить свой путь?
Мысли роились в голове, становясь всё более мрачными. Вся обстановка вокруг меня говорила о том, что, если это и не конец, то, по крайней мере, место это было гораздо хуже тюрьмы и свалки Зары. Если меня поместили в контейнер и оставили в сознании, то это может означать только одно: я — часть коллекции. Что этот экзо собирается делать со своей коллекцией? Любоваться ею или проводить эксперименты? Обе перспективы наводили на меня ужас. Это было хуже отключения и полного забвения. Я стал не просто пленником, я превратился в вещь, и моя судьба теперь казалась предрешённой.
В раздумьях я почти не заметил таймер отсчёта, который появился в моём поле зрения. Значит, у меня есть внешние датчики. Конечно, я же вижу всё, что происходит вокруг, значит, ядро помещено не просто на хранение, а для наблюдения. Возможно, мне удастся поговорить с этим существом, но таймер неумолимо двигался к завершению. Я осознал, что вот-вот наступит гибернация. Перед отключением у меня мелькнула яркая вспышка надежды, что у меня будет шанс выбраться отсюда, но она тут же угасла, и я погрузился во тьму гибернации.
Вспышка света заставила меня попытаться зажмуриться, но ничего не вышло. Свет неумолимо резал мои глаза, проникая вглубь сознания и вызывая нарастающую панику. Я начал дёргаться, извиваться на чём-то плоском и металлическом. Каждый мой рывок отзывался грохотом и скрипом железа. Свет становился всё ярче, и я забился с ещё большей силой. Что происходит? Почему я снова чувствую, что имею тело? Причём это тело уже не напоминало ту уродливую, почти бесполезную оболочку, которой я обладал до этого. Оно казалось полноценным экзо.
Я попытался посмотреть по сторонам, но голова была закреплена настолько прочно, что я мог лишь слегка повернуть глаза. Но свет, этот невыносимый свет, не позволял мне увидеть что-либо конкретное. Он продолжал безжалостно проникать в моё сознание, заливая всё вокруг ярким, ослепляющим сиянием.
Моё тело било о металлическую поверхность, и я почти уверен, что слышал звуки искр, но это могли быть лишь блики от этого ужасного света. Мне хотелось кричать, но ни один звук не вырывался из меня. Я не чувствовал ничего кроме боли, не ощущал ни одной эмоции. Было только глухое эхо ударов металла и всепоглощающая боль — вот и всё.
И всё это закончилось так же неожиданно, как и началось. Я снова оказался в своём контейнере, окружённый такими же ядрами, запертыми в тусклом свете странного помещения. Я даже не успел осознать, что произошло, как передо мной вновь появился таймер, затягивающий меня в очередную гибернацию.
Тьма.
Свет.
Опять свет. Опять я чувствую, что моё ядро вновь помещено в экзо. Я снова извиваюсь и бьюсь, стараясь вырваться из хватки, которая кажется непоколебимой. Опять ничего не вижу, снова пытаюсь понять, что происходит. Я кричал, звал, пытался мысленно просить прекратить, но всё было тщетно. Свет, ослепляющий и беспощадный, карал меня своими лучами, выжигая моё сознание по крупицам. Всё, что я мог делать — это пытаться освободиться, но, намертво пригвождённый к металлическому основанию, лишь извивался и царапал поверхность своего пыточного стола.
Я осознал, что это пытки. Самые настоящие и безжалостные. И самое страшное — я не понимал, чего от меня хотят. Хозяина этого ужасного места я больше не видел и не слышал. В моменты пробуждения был только свет, затем контейнер и гибернация, и больше ничего. У меня даже не хватало времени, чтобы обдумать и осмыслить всё происходящее.
Всё повторялось раз за разом, как замкнутый круг. Я терял чувство времени; не знал, сколько длится каждая пытка, сколько я нахожусь в состоянии гибернации. Я начал сходить с ума, но цеплялся за остатки разума, пытаясь не поддаться этой бесконечной агонии. Каждый раз перед отключением я обещал себе найти способ прекратить это, но каждый раз свет ломал меня, делая безвольным, сломленным.
В последние несколько кругов этого ада я просто лежал, уже не пытаясь сопротивляться. Свет продолжал уничтожать меня, а я лишь пассивно наблюдал, как моё сознание медленно сгорает и умирает в пустоте. Он выжиг всё, не оставляя ничего, кроме боли. Все мои мысли улетучились; я стал безвольным свидетелем собственных мучений. Боль стала чем-то обыденным, постоянным. Я слился с ней, и мне начало казаться, что она шепчет мне что-то, пытается успокоить, уговорить завершить всё это. В её голосе звучало обещание облегчения, и, как бы абсурдно это ни казалось, я прислушивался. Я понимал, что схожу с ума, что моё сознание постепенно растворяется, превращаясь в набор условных рефлексов, которыми руковожу уже не я, а боль.
Я почти исчез. Почти пропал. Меня почти не стало. Того, кем я был, больше не существовало. Эстет почти растворился, осталось лишь ядро, наполненное болью до краёв, шепчущее что-то, манящее в неведомое, обещающее покой и забвение. Но что-то всё же удерживало меня, и я не мог понять, что именно. Воспоминания пытались пробиться через эту боль, но она отталкивала их, обвивая моё сознание своими колючими цепями и заглядывая в самые тёмные уголки моей души. Была ли у меня вообще душа? Мысль вспыхнула и тут же потухла, отброшенная болью, возвращая меня в её плен.
Свет погас, как обычно, и я снова оказался в своём контейнере. Со всех сторон на меня смотрели такие же ядра, как и я, их ровное, мерцающее свечение разливалось по комнате, создавая странное ощущение умиротворения. Я ждал гибернации, и каждый раз это было спасением. Спасением в том смысле, что вдруг она продлится дольше, что, возможно, она подарит мне хоть каплю снов или воспоминаний. Перенесёт меня на мгновение в другой мир, поможет мне… хоть немного.
И в этот раз она помогла. Вместо жгучего света я оказался в небольшой комнате, залитой мягким золотистым сиянием, которое исходило от стен. Это свечение было тёплым и ласковым, совершенно не похожим на то, что я ощущал ещё недавно. Оглядев себя, я понял, что выгляжу иначе. Я стоял посреди комнаты, весь в белом. На мне было белое одеяние, лёгкое, словно сотканное из воздуха, спускающееся белыми лоскутами шёлка.
Шёлк? Да, я знал, что это был шёлк, и что он был необыкновенно приятен на ощупь. Внезапно захотелось прикоснуться к нему, ощутить ту лёгкость и скользящий холодок, который вдруг всплыл в моей памяти. Я осторожно откинул часть своей накидки, чтобы потрогать её, но мой взгляд застыл на руке. Она была… прозрачной, словно дух, светящейся мягким голубоватым светом.
Удивление пронзило моё сознание, словно острый клинок. Это не была привычная металлическая конечность и не живая плоть, а нечто другое — эфемерное, нематериальное, но обладающее формой. Я медленно пошевелил пальцами, наблюдая, как они плавно двигаются в ответ на мои мысли, оставляя за собой лёгкие, почти незаметные следы света.
Она была нематериальной. Это осознание оглушило меня. Я не мог назвать это рукой в привычном понимании, но она была моей, частью моего существа. Удивление сменилось странным ощущением спокойствия, словно это было что-то естественное, давно забытое, но вновь обретённое. Вместо сердца, ощущение тепла разлилось по моей сущности, словно я обрел внутренний свет, который заполнил всё моё существование.
Я оглядел своё новое, полупрозрачное тело, не веря в происходящее. Оно было столь же эфемерным, как и мои руки, но я ощущал его присутствие. Это было удивительно и странно, но не вызывало страха. Я не знал, что произошло и как я оказался в таком состоянии, но в этом было что-то освобождающее, словно я был избавлен от всех страданий и боли, которые пережил.