Я снова попытался осмотреть себя. Мой экзо был простым и незамысловатым: овальный корпус, две тонкие руки и такие же ноги. Руки заканчивались хватом из трёх двуфаланговых пальцев. На ощупь — округлая голова с двумя точками для глаз, и больше ничего примечательного.
Но слух у меня был. Я отчётливо слышал слабое гудение и металлический скрежет, где-то доносились мелкие шорохи и звуки работающих механизмов. Я оказался в месте, где всё ещё что-то функционировало, жило своей жизнью. Это уже было лучше, чем полная тишина. Насколько я мог припомнить, раньше у меня не было слуха... или был? Не могу точно сказать. Сенсоры моих глаз, похоже, работали только в обычном диапазоне, ведь я не видел абсолютно ничего. Вокруг простиралась беспросветная тьма. Мне был нужен хотя бы слабый источник света, иначе я обречён оставаться в этом мраке навечно.
Находясь в полной темноте, я не слишком переживал — по крайней мере, это было лучше, чем прежде. Да, что-то случилось, но что именно? Память подсказывала, что раньше было хуже. Совсем недавно, но когда именно? Я напрягался, пытаясь вспомнить. Интерфейс... точно, у меня был интерфейс. Я сосредоточился, пытаясь вызвать изображение перед своими глазами, но там была лишь пустота — одна сплошная тьма. Попробовал снова, мысленно отдавая приказ, но ничего не произошло. Возможно, мой новый экзо не имеет такой функции. Или я что-то делаю не так?
Тут я вспомнил, что моё ядро теперь содержит что-то новое, что-то, чего не было раньше. Возможно, это то, чем меня "наделили" или "наградили".
Я мысленно представил своё ядро и попытался открыть в нём что-то вроде интерфейса. Но опять ничего.
Я сосредоточился и снова попытался пробиться к ядру, словно пробираясь сквозь плотную завесу тумана, что окружала меня вокруг. Но туман не отступал. Он плотным кольцом окружал мои воспоминания, удерживая их на расстоянии. Чувство нарастающего напряжения становилось всё сильнее с каждой секундой, но я не мог позволить себе уступить этому давлению. В конце концов, я был кем-то... чем-то большим чем раньше. Я должен найти способ вспомнить, что произошло, и почему я здесь.
Внезапно я почувствовал лёгкий, едва уловимый пульс в глубине своего сознания. Это было как лёгкое покалывание, исходящее из ядра. Я сосредоточился на этом ощущении, пытаясь ухватиться за него, словно за ниточку, которая могла вывести меня из этого лабиринта забвения. Пульс усиливался, становился более настойчивым, и я понял, что это не просто случайное ощущение. Ядро пыталось со мной связаться.
Я снова сосредоточился, на этот раз более уверенно. На уровне инстинкта я знал, что если смогу настроиться на этот пульс, то смогу получить доступ к той части себя, которая сейчас была заблокирована. Медленно, очень медленно, я начал «подтягивать» пульс к себе, словно вытягивая нить из клубка. С каждой секундой пульс становился сильнее, и вскоре я уже не просто ощущал его — я слышал его.
Тук-тук... Тук-тук... Тук-тук...
Это был ритм, мерный, как удары молота, как шаги в пустом коридоре. Но в этом ритме было что-то странное. Он не был механическим. Он не походил на те звуки, которые я слышал вокруг. Нет, этот ритм был чем-то гораздо более личным, почти живым. Я почувствовал, как внутри меня начало нарастать напряжение, как будто что-то готовилось прорваться наружу.
И вдруг — вспышка. В моём сознании что-то разломилось, как хрупкая преграда, сдерживающая поток воспоминаний. Волна образов и сцен захлестнула меня, увлекая в прошлое. Я видел фрагменты, разрозненные моменты, как будто смотрел на мир через треснувшее стекло. Разрушенный город, пылающее небо, в котором клубился дым. Всё вокруг казалось искажённым и пугающим. Среди пепла и руин мелькали фигуры — странные существа, механические, но в их глазах мерцала странная, почти человеческая искра.
Они двигались словно единый организм, но среди них выделялась одна фигура. Не такая, как остальные — величественная, возвышенная, она излучала силу и власть. Её шаги были уверенными, каждое движение — осознанным, будто мир вокруг существовал по её воле. Эта фигура остановилась, и я ощутил на себе её пристальный взгляд. Презрение сквозило в её глазах, словно она смотрела не на равного себе, а на ничтожное существо.
Её взгляд пронзил меня, и в нём я прочитал слова, которые эхом отзывались в моём сознании: «Ты недостаточен, ты слаб, ты не достоин силы». Эти слова будто впились в меня, оставляя болезненный отпечаток, от которого я не мог избавиться, как бы ни пытался. Каждое слово било по моему сознанию, напоминая о неудаче, о том, что я был всего лишь слабой тенью перед лицом чего-то гораздо большего.
Я пытался удержаться, сопротивляться этому видению, но оно было слишком ярким, слишком реальным. Что-то в глубине меня понимало: эта фигура — не просто воспоминание, не просто образ. Она была связана с тем, кем я стал, с тем, почему я оказался здесь. И чем больше я пытался понять её, тем сильнее становилось ощущение, что именно она — причина моего нынешнего состояния.
«Кто эта величественная фигура?» — этот вопрос снова и снова прокручивался в моём сознании, как заевшая запись. Я отчаянно пытался вспомнить что-то ещё, ухватиться за малейшую деталь, которая могла бы пролить свет на эту загадочную фигуру. Но чем больше я сосредотачивался, тем сильнее ускользали обрывки воспоминаний, словно их намеренно стирали.
Лицо фигуры было расплывчатым, словно покрытым пеленой, но я чувствовал её власть, силу, исходящую от каждой черты, каждого движения. Кто она? Почему её слова так глубоко врезались в моё сознание? Казалось, что я знал ответ, он был где-то на краю осознания, готовый вот-вот прорваться. Но, как только я приближался к разгадке, этот ответ отступал, растворялся в тумане мыслей.
Я пытался вспомнить больше, но каждый фрагмент ускользал, словно песчинки, уносимые ветром. В голове крутились образы — разрушенный мир, огонь, искорёженные машины, и та величественная фигура среди хаоса, смотрящая на меня свысока, как на ничтожество. Что-то внутри меня говорило, что я встречался с ней раньше, но где? Как я мог забыть того, кто стал причиной всего, что произошло?
И вдруг, словно услышав мои настойчивые попытки, ядро внутри меня наконец откликнулось. Я почувствовал, как оно оживает, как будто доселе дремавшая сила наконец проснулась. Внезапно яркая вспышка заполнила моё сознание, ослепляющий свет прорвался через тьму, что окутывала меня. В этот момент я ощутил, как что-то внутри меня изменилось.
Мои мысли, которые до этого кружились в хаосе, внезапно стали упорядочиваться, как если бы кто-то навёл порядок в запутанном лабиринте сознания. Перед моими глазами начали мелькать символы, образы, которые то проявлялись, то исчезали, словно они были частью чего-то давно забытого. На первый взгляд они казались неясными, едва различимыми, но что-то в глубине подсказывало, что я уже видел их раньше. Это было как дежавю — странное чувство, что эти символы хранят в себе ответы, которые я когда-то знал.
Я пристально вглядывался в эти образы, пытаясь расшифровать их. Они вращались, мерцали, создавая сложные узоры. Каждый символ будто бы нёс в себе скрытый смысл, часть головоломки, которая, если я смогу её разгадать, раскроет передо мной полную картину. Что-то глубоко внутри меня подсказывало, что этот код — не просто случайный набор знаков. Он был важен, он был ключом к разгадке моего прошлого и того, что произошло.
Каждый миг, каждая вспышка символов подталкивали меня к истине. Это был как код к моему сознанию, к заблокированным воспоминаниям, которые я давно потерял. Я чувствовал, что если смогу разгадать этот узор, то получу доступ к тем частям себя, которые оставались скрытыми. Внутри росло напряжение, но вместе с ним крепла и решимость. Я знал — разгадка близка. Всё, что мне оставалось, — это распутать этот клубок символов и образов, понять их суть, и тогда ответы обрушатся на меня, как долгожданный поток воспоминаний.
Символы, пусть и неясные, становились всё более знакомыми. Это были не просто образы — это была дорога к пониманию, к истине, которая ждала меня за пеленой забвения. Я понимал, что стоит на пороге разгадки, и этот порог — лишь начало пути.
Но не успел я сосредоточиться на них, как услышал звук раздавшийся, где вдалеке. Глухой, монотонный, словно кто-то, или что-то, приближалось ко мне. В темноте я не видел ничего, но чувство опасности пробудило во мне давно забытые инстинкты. Тот, кто шёл ко мне, не был другом.
Я не знал, что делать. Вариантов было немного: либо я разберусь с символами и вспомню всё, либо... либо этот кто-то доберётся до меня раньше.
Время играло против меня. И я был вынужден принять решение.
Внутри меня всё ещё бурлило беспокойство, но я знал, что времени на сомнения не было. Кто бы ни приближался, он не собирался останавливаться, пока не доберётся до меня. Моя единственная надежда — разобраться с символами, которые мелькали перед глазами, и использовать эти знание. Я не мог полагаться на старые методы, но что-то внутри подсказывало: сила ядра — это не просто мощь, это ключ ко всему.
Я сосредоточился на символах, пытаясь поймать их ритм, найти порядок в хаосе. Пульс ядра усиливался, как будто оно откликалось на мои усилия, и я вдруг осознал, что могу взаимодействовать с этими символами не так, как делал это раньше. Это было нечто большее, чем интерфейс. Словно струны на музыкальном инструменте, символы реагировали на мои мысли, меняли форму и цвет, предлагали различные варианты действий. Это было похоже на игру, где каждое решение приближало меня к истине.
«Не время для игр», — пронеслась мысль, и я сосредоточился ещё сильнее. Символы начали складываться в схемы, причудливые фигуры, которые я раньше никогда не видел, но которые казались удивительно знакомыми. Словно они всегда были частью меня, частью моего экзо. Вдруг всё встало на свои места. Я понял, как использовать их. Как использовать ядро.
Я мысленно протянул к нему руку — не физическую, но словно нечто эфемерное, часть моего сознания. В тот же момент пространство вокруг меня вспыхнуло, и туман начал рассеиваться, открывая путь. Я чувствовал, как потоки энергии внутри ядра откликнулись на моё присутствие, и с удивлением осознал, что могу направлять их. Напряжение росло, но теперь оно было управляемым. Я почувствовал, как мои мысли становятся материальными, как они начинают формировать команды, словно я сам становлюсь интерфейсом.