— Гильермо, ты можешь из меня сделать фарш. Слышишь? Но так… я вам ничего не скажу. Бывают люди — исключение. Биография моя тебя не интересует. Ты хочешь знать что-то конкретное? Говори! Буду отвечать! — Рамиро сплюнул, на светлый ворс ковра легло розовое пятно. — Хотя… после этого, — Рамиро указал рукой на свое лицо, — после этого тебя следует послать…
— Не расходись! А то больше нет воды со льдом! — «Скряга» приблизился. — Как, через кого ты передал сообщение о предстоящей ликвидации Рикардо Аларкона Кесады?[43] Выкладывай!
— Так! — «Эль Гуахиро» попытался улыбнуться и тут же зло произнес: — И из-за этого тебе надо было меня разукрашивать? Да, я знал о плане! В общих чертах. Тот, кто рассказывал мне о своем разговоре с фабианом, был пьян. Ни места, ни срока я не знал. Умберто — и это тебе должно быть известно — сам не мог мне сказать…
— Короче! Рамиро, короче! Не толки воду в ступе! Как, через кого?.. — «Скряга» многозначительно глянул на «Гризли», Лу и Роландо.
Те стояли, готовые к действию.
— Подойди поближе, — произнес Рамиро, немного подумав. — Есть вещи, которые предпочтительнее знать тебе одному. Не каждому всякая ноша по плечу. Ты меня вынуждаешь силой! Но помни — они свидетели; что я тебе сейчас скажу, будет моим алиби, но для тебя станет лишним грузом… Ты будешь в ответе за то, что вынудил меня. Подойди! Подставь ухо!
«Скряга» приблизился вплотную и, когда Рамиро перестал шептать, отскочил с криком.
— Вот об этом и речь! Как раз там ты это и сделал! Говори! Или у тех, кто тебя туда посылал, останется по тебе хорошая память. Все, что они выплатили, все до цента получат обратно… по свидетельству о твоей кончине. — «Скряга» отошел еще далее, как бы освобождая место своим партнерам.
— Хорошо, Гильермо! Ты не веришь, а они мне полностью доверяют и дорожат мной, учти! Они докопаются до сути моего исчезновения. Я был в клубе не один, и вас много… Им рано или поздно станет известно, и они не замедлят с тобой разделаться…
— Не угрожай! И кончай сказки. Последний раз спрашиваю — будешь говорить?
— Мне нечего сказать более того, что ты уже знаешь, Гильермо. И любой на моем месте ничего не сумел бы тебе доказать. Наговаривать на себя я не стану… Так что выводите… и кончайте… и пусть святая дева Каридад[44] выжжет раком ваши внутренности…
Тревожная, угрожающая тишина воцарилась в гостиной. Прошла минута, всем показавшаяся часом.
За окном послышался шум подъехавшего автомобиля. Хлопнули дверцы. До слуха донеслись отдельные слова явно подвыпивших людей. Они прошли в соседнюю комнату, очевидно, с веранды другой стороны дома, и Рамиро четко разобрал: «Вот теперь мы с тобой поговорим. Мы хорошо подкрепились. Вяжи и начинай закручивать!»
Вскоре послышался стон, тут же перешедший в крик,
— Хватит! Оставьте! Я ничего не знаю… О… а… Глухой удар, по всей видимости, в живот, и крик отчаяния понесся в темноту ночи.
«Где мы? Где это? Неужели вокруг нет живых людей?» — Рамиро потрогал распухший глаз, полез в карман за платком.
— Очередь за тобой! Они приехали вовремя! — устало, но зло произнес «Скряга».
— О! Что вы делаете? Ох! О… а… о!!! — неслось из-за стены.
— Рассказывай! Колись, чико! Рассказывай! Работаешь на Кастро? — гудел густой баритон.
— Да! Да! Ну и что? Да, я агент Кастро! И сделал все, что надо! А вы ублюдки, подонки, слизняки, дерьмо… Я ничего… вам… не… скажу… — Чувствовалось, что силы оставляют кричавшего, и вдруг, как последний порыв ветра, уносящий с собой ураган: — Да здравствует Фидель! Революцию вам не одолеть!
— Джо! Заткни этому глотку, — с перекошенным лицом прохрипел «Скряга». — Живо! Нет, постой! Тащи его сюда! Сейчас поглядим… Может, узнают друг друга…
У Рамиро екнуло, сосредоточенно забилось сердце. «Стоп! Ты же был готов умереть. Марте и маме… расскажут…»
В дверях гостиной показался подталкиваемый со спины, изможденный, избитый, шатавшийся из стороны в сторону совершенно незнакомый Рамиро парень. С головы на плечи мелкими струйками стекала кровь.
— Перестаньте издеваться! У меня больше нет сип. Я все сказал. — Вошедший опустился на колени, сел на пол.
— Ты все сказал! И он все сказал! Смотри на него! Узнаешь? — прокричал «Скряга».
Несчастный поднял голову, отрицательно покачал ею и уронил на грудь.
— Вы навоз, свинячье пойло, клубок змей! Кончайте…
— Выводи его в гараж! — «Скряга» толкнул дверь в коридор. — Ты, Рамиро, тоже выходи! Джо, сними с него наручники.
В гараже незнакомого поставили к дальней стене, хорошо освещенной специально направленной лампочкой в узком колпаке. «Скряга» подошел к Рамиро, вложил ему в руку пистолет. Джо, Лу и Роландо встали рядом.
— Если ты не гад и не продался красным, стреляй! И об этом тоже… все узнают… Стреляй!
Рамиро предпочитал не думать, но сердце сжалось до боли. Он почувствовал, что куда-то проваливается, и… вдруг всем своим до бесконечности обострившимся чутьем он понял, что это фарс! Фарс!!
Он быстро выбросил вперед правую руку и хотел было левой оттянуть затвор.
— Я сам! — «Скряга» выхватил пистолет, чуть отвернулся и, лязгнув затвором, возвратил оружие Рамиро. — Стреляй!
В тот миг Рамиро страстно жалел лишь о том, что в руке не было его браунинга, бьющего без промаха и наверняка!
Вслед за его выстрелом раздались другие. Лу пустил короткую очередь. Парень, очевидно, работавший за немалые деньги, — и превосходно! — свалился, дернулся и замер.
Но этого Рамиро уже но видел. «Скряга» утащил его за рукав со словами:
— Идем, Рамиро! Ты на моем месте поступил бы точно так! Чем игра сложнее, тем железнее ее правила! А? Я же постараюсь не встречаться на твоем пути. А предателя будем искать! И найдем! Хочешь выпить? Или предпочитаешь, чтобы ребята сразу тебя отвезли?
— Дай рюмку водки…
Уже занималась заря, когда Рамиро с платком на глазах, Джо, Лу и Роландо сели в «крайслер». Через несколько минут Рамиро потребовал остановить машину и выпустить его.
— Катись! Катись! Только не здесь, Лу. Давай там, за крутым поворотом. Уже недолго! — сказал «Гризли»-Джо повеселевшим голосом.
Когда машина остановилась, Рамиро вывели из нее, заставили лечь на землю и, не снимая с глаз повязки, толкнули в бок. Он покатился под откос. Обдирая руки о сухостой, Рамиро задержал падение, сдернул платок, но «крайслера» уже и след простыл.
Рамиро, как мог, привел в порядок волосы, расчесав их пальцами, отряхнул и поправил костюм и поднялся на шоссе.
Проезжавший на своем грузовичке курчавый мулат подвез его в город, к отелю.
Теперь Рамиро твердо знал, что ему необходимо как можно скорее вырваться на Кубу, и он начал действовать.
Фернандес «стал злоупотреблять спиртным», «запил», в общественных местах устраивал дебоши, перестал приезжать в школу на лекции и даже экзамены. Во время последней встречи с инструктором Сонни серьезно подрался с ним, а потом заявил, что ему надоело, он не может жить без настоящего дела. Сонни пригрозил Рамиро, что запрячет его в психиатрическую больницу. На этом они расстались.
Докладывая руководству, инструктор Сонни в самом деле высказал мысль, не сошел ли Рамиро с ума. Однако Сонни не все знал. В Центре же было хорошо известно, что у Рамиро Фернандеса «все дома» и что он стойкий, до конца преданный агент. Поэтому руководство ЦРУ, развивая план осуществления одной грандиозной, наподобие Плайя-Хирон операции, санкционировало использование «Эль Гуахиро» — шахматиста в весьма ответственном и очень серьезном деле. И никому другому, как инструктору Сонни, надлежало вручить Рамиро деньги и передать приказ о том, что Фернандес на время поступает в распоряжение организации, которую возглавляет Маноло Артиме.
Тот самый Мануэль Артиме Буэса, который был одним из руководителей бригады № 2506 на Плайя-Хирон и который затем, по возвращении в США, в 1963 году возглавил в Никарагуа и Коста-Рике организацию двух лагерей по подготовке саботажников, диверсантов и «групп просачивания» на Кубу специально подготовленной агентуры. Пять миллионов долларов получил от ЦРУ Мануэль Артиме для того, чтобы затея с Пунта-дель-Моно или «Манки-Поинт», как этот мысок на карибском побережье Никарагуа именовался в бумагах ЦРУ, выгорела. Однако затея эта провалилась.
В сентябре 1964 года трое наиболее подготовленных «командос» нелегально высадились на кубинском берегу. Не прошло и несколько часов, как они обнаружили себя и были задержаны. Выступая перед телевизионными камерами Кубы, эти «командос» подробно рассказали о целях создания лагерей. Всему миру также стало известно, что Артиме одновременно использовал существование лагерей для контрабандной торговли шотландскими виски и сукном через свободный порт Колон в Панаме.
В результате возникшего скандала конгресс США потребовал отказать в дальнейшем финансировании Артиме и «прикрыл кубышку». Но Мануэль Артиме, любимчик ЦРУ, умножил свой счет в банке до нескольких миллионов долларов продажей во Флориде, в паре с никарагуанским диктатором Анастасио Сомосой-младшим, мороженого никарагуанского мяса.
Артиме, используя контрреволюционную деятельность, как курицу, несущую «золотые яйца», превратился во владельца земельных участков, домов и в совладельца двух наиболее дорогих ресторанов Майами — «Бискайя» и «Бильбао». Многие знали, что руки Артиме обагрены кровью не одного собрата, вздумавшего выступать против него или решившего порвать с бесплодной затеей «гусанос».
Такому человеку в беспрекословное подчинение и передавался Рамиро Фернандес.
В «сейф-хауз» — конспиративной квартире на авениде Анастасия, — неподалеку от гольф-клуба, Раммро встретили «Эль Маго» и второй помощник Артиме «Эль Гальего» Сане. Вскоре подъехал и сам шеф.
В светлом костюме, белоснежной рубахе на номер больше, повязанной галстуком в синюю полоску, Артиме появился в холле, как человек, знающий себе цену. Круглое мясистое лицо с наметившимся тройным подбородком слегка улыбалось, обнажая крепкие широкие зубы. Темные глаза из-под густых бровей в первую минуту знакомства казались даже добродушными. Вдоль уха, мимо густой бакенбарды к вороту рубахи скатывалась капля пота. В левой руке была начатая и, видимо, в дороге погасшая сигара «Роберт Бэорнз, корона-люкс».