– Вы что-нибудь скажете? – спросила Кристина.
– Обязательно скажем, – ответила Хуана.
– Но не сейчас, – кивнула Мария.
Приступ злости поднялся из груди, проскочил по горлу, скользнул по языку и уже готовился отзвучать, но вместо него изо рта Кристины выскочило облако тумана. Внутри оказалось слово «прекратите». И три восклицательных знака.
Совсем как в комиксе.
Облако проплыло по воздуху и остановилось возле Марии. Та выхватила из колоды карту и припечатала «комиксовую фразу» к столу. Затем поддела пальцами прямоугольник и перевернула его.
Слишком далеко, чтобы разглядеть, но пустой карта уже не выглядела.
– Настоящее, – провозгласила Мария и положила колоду на стол.
Хуана подхватила её и принялась тасовать. И вновь тишина, и вновь шелест карт друг об друга, и вновь тоскливое ожидание.
– Ну а дальше? Дальше-то что?
Поднявшись, Кристина попыталась шагнуть, но внезапно споткнулась о табурет… хотя и сумела сдержать равновесие. А вот злость – нет. Со всей силы пнула табурет, который полетел в сторону Хуаны. Та подняла карту и поймала ею летящий предмет.
– Будущее! – объявила Хуана.
Обе женщины перевернули карты и обеими руками удерживали их, почти вдавливая в стол. Края картонных прямоугольников трепетали, словно те пытались взлететь. На лбу Марии проступили морщины. По лицу Хуаны тёк пот. Скрытое напряжение пробило брешь и заискрило в воздухе, а после разразилось сотней маленьких хлопков – гром, похожий на взрывы петарды.
– Ты знаешь, что нужно делать, – сказала Мария.
Кристина взяла со стола колоду и принялась тасовать. Карты всё норовили выпасть из рук, но она понимала, что этого не должно произойти, хотя чем дальше, тем труднее становилось их удержать. В тот момент, когда силы иссякли, Кристина подхватила вылетевшую из колоды карту и прижала её к груди.
– Прошлое! – воскликнула она.
Жест, получившийся эффектным только лишь от отчаяния.
Пока Кристина приходила в себя, карту уже выхватили. Теперь все они лежали на столе, перевёрнутые рубашками вверх.
– Вот теперь самое время задавать вопросы, – сказала Мария.
Слова замерли в груди. Не решались выйти на свет реальности, где их разберут по составу, обнаружат корень всех бед, выделят изменяющуюся приставку и расскажут о нулевом окончании. Одна из самых распространённых вивисекций – столь обыденная, что по большей части мы даже не воспринимаем её как таковую.
– Что было? – спросила Кристина всё же.
И тотчас одна из карт – прошлое – перевернулась, обнажив картину. Отец смотрит в окно на уходящую вдаль дочь.
Если это было попыткой воззвать к совести, то она провалилась. Ничего, кроме раздражения, карта не вызвала. Оттого и задать второй вопрос получилось не в пример легче, чем первый.
– Что стало?
И новая карта. На ней Кристина, бредущая по дороге без начала и конца. Лицо спокойно, но тень, падающая на землю, скалится от ярости.
Не ясно, что этим хотели сказать. Оставалась одна лишь надежда на последнюю карту.
– И что будет?
На последней карте снова стоял дом, который Кристина покинула. Только в окне никого уже не было, даже штор. И стены давно покосились.
– Это не ответы, – Кристина покачала головой. – Пустые сказки, в которых ни грамма полезного.
– Полезность граммами не отмеряют, – Мария склонила голову. – Но это то будущее, которое тебе сейчас хочется.
– Глупости.
– Потом ты нам расскажешь, – улыбнулась Хуана. – А теперь иди.
Кристина усмехнулась. Ей казались забавными эти две женщины, строившие из себя оракулов, но не знающие, что именно им говорить. Они походили на подростков, которые понимают, что игру пора заканчивать, но не могут найти выхода. Вот и накручивают новые смыслы, пытаясь скрыть за туманностью слов собственное незнание.
– Вы можете меня не выпускать из этого мира, но не можете заставить делать то, чего я не хочу, – Кристина покачала головой.
– Это правда, – сказала Мария и щёлкнула пальцами.
Спустя миг Кристина стояла возле дома с последней карты – обветшалого и покинутого.
И что дальше?
Ответ пришёл быстро. Явился в форме смерча, двигавшегося с окраины Эль Пунто. Он разбирал дома, всасывал в себя людей и мебель, а затем так же монотонно, целеустремлённо и тихо двигался дальше.
В сторону дома, возле которого стояла Кристина.
«И вот теперь пора бежать», – эта мысль пылала радостным возбуждением. Соревнование в скорости с ураганом. Поиск укрытия от бури. Борьба со стихией ради шанса на спасение.
Кровь вскипала от этих перспектив, а ноги зудели в ожидании.
Но Кристина усилием воли погасила порыв. Ей чудилась в этом навязанная воля. Она уже уходила отсюда самостоятельно, так зачем возвращаться и повторять всё вновь? Выглядело как извращённая попытка закрепить урок.
– Прекратите! – сказала Кристина.
Проклиная себя за нерешительность, заранее готовясь к худшему и отчего-то уверенная, что всё пройдёт хорошо, она поднялась на крыльцо и дёрнула дверь на себя. Та поддалась с трудом – вся рассохлась и норовила зацепиться за косяк. И ржавые, давно не смазываемые петли скрипели от натуги. Дверь как будто не хотела пускать. Однако всё-таки удалось отодвинуть её настолько, чтобы хватило проскользнуть внутрь.
В этот момент Кристина почти явственно услышала возглас Хуаны и Марии где-то далеко. Однако эмоций она не разобрала. Торжество, удивление, насмешка или разочарование?
Неуверенность нахлынула и тут же пропала, уступив место спокойствию. Незачем больше волноваться. Она внутри и сделает то, что должно. Знать бы только, что именно.
Впрочем, для начала стоило продраться сквозь ветки, которые заняли весь дом. Они тянулись через комнату, касаясь мебели и стен. Стелились по полу, обвиваясь вокруг ножек кресла и подминая ковёр. Покоились на полках, нанизывая стоявшие там вещи, и скручивались узлами на подоконниках.
Первые несколько секунд Кристина стояла на месте, пытаясь понять, как же это всё произошло с её родным домом, а затем вспомнила древесную кору на чужой ноге.
– Отец! – позвала Кристина, но ответа не услышала. – Я вернулась! Ты где, отец?
Она крикнула ещё несколько раз, но никто не отзывался. Тогда Кристина прикоснулась к ближайшей ветке и тут же отдёрнула руку.
Под толстой шершавой корой бился настоящий пульс. Медленный, но ровный. И почти сразу после прикосновения ветка зашуршала листвой и потянулась к Кристине. Медленно, но не пугающе. Так бездомное животное тянется к ласке.
– Отец, – пробормотала Кристина.
Протянув руку, она вновь коснулась ветки и, нежно обхватив её пальцами, пошла вперёд. На пути встал заросший коридор, но стоило Кристине ступить в него, как тут же ветви раздвинулись, прижимаясь к стене и освобождая проход, достаточный, чтобы протиснуться. Каждый раз, когда она касалась листьев, они вздрагивали и шуршали. Словно дрожь, пробегающая по коже от ласки.
После коридора показалась кухня. Здесь зелени было ещё больше: шкафы, плита, кухонная утварь – всё покрылось листвой и ветвями. И центром этого безумия был ход, ведущий в подпол. Небольшая лестница, ступеней в десять, была знакома Кристине с детства. Она часто залезала туда по поручению отца, доставая то одно, то другое и безумно страшась, что когда-нибудь встретит крысу или мышь. Ни та, ни другая так на глаза ей не попались, но страх проснулся с новой силой, стоило заглянуть в тёмный зияющий провал.
Кристина помедлила несколько секунд, но тут ветвь, за которую она держалась, дёрнулась и потянула за собой. Лёгкое ощущение щекотки в кончиках пальцев вернуло боевой настрой.
Смерч, видимо, добравшийся уже до дома, зашумел снаружи, словно подтверждая: «Вот меня-то тебе надо бояться, а не кого-то ещё!»
Теперь пути назад не было.
Ступени промелькнули разом, все как одна. Ветка, за которую держалась Кристина, становилась всё нетерпеливей. Теперь она уже не столько манила, сколько вела. Вниз, а затем в дальний угол подпола. Туда, где, вкопав корни в землю и раскинув сотни ветвей, стояло небольшое деревце.
– Отец? – Голос дрогнул, и Кристина сглотнула ком в горле.
Вся окружавшая зелень зашуршала в приветствии. Некоторые ветки опустились ниже и погладили её по голове, как когда-то в детстве.
– Отец, – повторила Кристина.
Слёзы текли по щекам, но она их не замечала. И не вспоминала слов, которые говорила в прошлом. Теперь уже Кристина и не могла помыслить, что выбрала дорогу из ниоткуда в никуда и отказалась от родного отца.
И вновь почти явственно прозвучал возглас Хуаны и Марии. Кристина на секунду замерла, взвешивая и принимая решение. «Да. Родного». Таким оно в итоге стало.
Кристина коснулась деревца. Провела по листьям и вздохнула. Ответный вздох раздался в шелесте листвы.
– Прости…
Ноги подогнулись сами собой. Она опустилась на землю и обхватила ствол деревца руками. Вцепилась так крепко, что не заметила, как ногти погрузились в древесную кору. Ветки со всех сторон окутали Кристину, прижимая её к себе и закрывая от мира.
А там шумел смерч. Он уже разметал весь верхний этаж и теперь отрывал доски, укрывавшие подпол. Тонкий-тонкий кончик смерча потянулся вниз, словно нащупывая дорогу. Но куда бы он ни совался – встречал на своём пути лишь ветви. Пытаясь проникнуть всё глубже, зарывался в листву и не находил там того, что искал, хотя чувствовал свою жертву – вот же она, близко-близко.
Тогда, рассвирепев, смерч набросился на ветви. Хватал их, переламывал, размалывал в труху, вырывал целиком – но всё было бесполезно. На месте погибшей тут же вставала новая. И хотя смерч долго ещё не сдавался и превратил разросшееся древо в маленький куст, но пробраться в сердцевину так и не сумел. Покружил некоторое время и отступил в сторону.
А через минуту растаял вовсе, словно его и не было.
Кристина ничего этого не видела и не чувствовала. Обхватив дерево, она молчаливо каялась и плакала, а стекающие из глаз слёзы попадали на древесную кору и, обжигая, катились вниз, обнажая человеческую плоть, скрытую внутри.