Из часовни мы вышли вчетвером — я, Матакуши, Найдвар и Моня. Шли, вспоминая смешные и не очень моменты из нашей короткой жизни в академии.
Моня, конечно, не вспоминал. Он просто шёл рядом со мной и время от времени преданно заглядывал мне в глаза.
И Найдвар тоже не вспоминал, а с интересом слушал, как мы с Матакуши смеялись над разными ситуациями. Даже над академским Кутуруку посмеялись — как ни пыжился, а меня не достал, плюс, Матакуши упустил.
Я хотел расспросить Матакуши, что же там всё-таки было, когда его в академии отправили в карцер, но увидев, как по лицу бывшего стража стены пробежала тень, я решил не поднимать сейчас этот вопрос. И так понятно: ничего хорошего там не было! Я это точно знал — рубцы на моём теле хоть и зажили, но забыть встречу с этим монстром не позволяли. А Матакуши ведь и вовсе в карцере ночь провёл.
Целую ночь в карцере! Это ж с ума сойти!
Правда у Кутуруку не было цели убить Матакуши, но всё равно, удовольствия парень явно тогда не испытал.
Так что, посмеялись, напряжение сбили и хорошо. Вот вернёмся, тогда и расспрошу. А пока погладил монстрёныша по голове и пошли дальше.
Теперь Моня был видимым, и я ловил взгляды парней, направленные на шестиглазого малыша. Они уже не шарахались от него, но интерес он явно вызывал.
И не только у Найдвара и Матакуши.
Им было проще, они присутствовали, когда я зарубил родительницу Мони, и примерно знали, откуда он взялся. А вот местным демонам было жутко — они не понимали, что Моня безобидный малыш. А я не спешил их разубеждать в этом.
Путь между колоннами я нашёл легко. Да, собственно, я его и не искал. Я теперь его просто знал. Как будто вместе с троном получил и знание устройства часовни. Но пока сидел на месте, знания эти не проявлялись, а стоило захотеть выйти, как сразу же увидел куда нужно идти.
Как выяснилось, когда мы поднялись наверх, в часовне мы провели весь день. Надо же как время быстро пролетело!
Едва мы покинули часовню, карта Аргха заработала — хоть какой-то плюс от квартиранта.
Найти дорогу к столовой мне труда не составило. И это к счастью! Потому что, не будь карты, мы заблудились бы, так как Уулын Цэцэг меня не сопровождала — я отправил её под домашний арест.
Из воинов, которые остались рядом со мной, царедворцев не было, так что, Матакуши и Найдвар сами могли заблудиться.
В общем, провожать нас было некому. Даже проныра халганэ тоже носа не показывал. Поэтому мне пришлось воспользоваться картой и пойти по пути, уже отмеченному на ней, когда мы шли на аудиенцию с Хааны Гером.
Теперь я понимал, что Аргх нарочно скрыл от меня все пути на карте — не хотел, чтобы я тут свободно разгуливал. Но ничего, нас выручил проложенный трек, эта функция скорее всего не отключалась.
В то, что халганэ не знал, что мы вышли из часовни, я не верил. Скорее всего это был его маленький байкот против «наглого чужестранца — зэрлэг хун и грязного балмадаар, узурпировавшего власть».
По большому счёту я понимал халганэ. Пришёл человек, житель Баракушити, один из тех, кого демоны уничтожали, и сел на трон, стал правителем демонов! Ну не наглость ли?
Однако, я так же понимал, что нужно сразу же поставить его на место. Иначе потом на голову сядет!
Слава магии, что мне не пришлось беспомощно топтаться у дверей часовни или блуждать по коридорным лабиринтам дворца. Я активировал карту сразу же, как появилась возможность и теперь уверенно шагал в нужном мне направлении.
Я, а вслед за мной и Шикиша с Матакуши, шли прямиком в обеденный зал.
И всё же, халганэ наверняка имел возможность незаметно наблюдать за мной, и как только понял, что я и сам справлюсь, тут же прибежал, начал лебезить, кланяться.
Причём, старался держаться подальше от Мони, но в то же время не высказывал удивления или чего-то такого. Делал вид, что всё идёт как надо, именно так и задумано. Что ж, выдержке этого царедворца можно только позавидовать!
Я сначала не обратил внимания на лебезения халганэ, но негромкие слова Матакуши:
— Смотри, как забегал! Боится полететь с должности… — заставили меня приглядеться к царедворцу повнимательнее.
Да, Матакуши был прав, халганэ прибежал тогда, когда понял, что может потерять должность. Он делал вид, что очень спешил, но дыхание его не было сбившимся.
Я решил, что надо бы как-то припугнуть его, поставить на место. В конце концов, я кто? Император или хрен собачий?
— Я надеюсь, нас накормят? — сухо спросил я у халганэ.
Он чего-то начал мямлить, и мне пришлось рявкнуть пожёстче:
— Что вы мямлите? Можете нормально ответить? Если вам это так трудно, то я найду вам замену… Кого-нибудь помоложе и порасторопнее…
— Всё готово, ваше величество! — тут же сообщил царедворец. — Распоряжусь, чтобы побыстрее накрыли на стол.
В его голосе просквозило плохо скрытое раздражение.
Ничего, пусть побесится.
— Так-то лучше, — сказал я ему и повернулся к Матакуши, давая понять халганэ, что мы сами дойдём, а он пусть поспешит распорядиться насчёт еды.
Блин, если мне и дальше придётся строить слуг, то нафиг мне это императорство нужно?
С другой стороны, пока у меня есть власть, нужно использовать её, чтобы выполнить свою задачу — раз уж выпал джекпот, то грех не воспользоваться.
Мы уже подходили к столовой, когда халганэ вернулся. Он с любезным поклоном открыл перед нами двери в столовую. Весь был такой предупредительный и внимательный, что аж тошно стало.
Демоны в униформе уже стояли навытяжку вдоль стола, а на столе стояли столовые приборы, кувшины с морсом и бутылки с вином.
Я сел и протянул руку к кувшину, и тут Моня заскулил и подтолкнул меня под локоть.
Я удивлённо глянул на него.
Моня, как щенок, заглядывал мне в глаза и отчаянно скулил.
До меня дошло не сразу, но как только дошло…
Надеясь, что правильно считал знак монстрёныша, я, протянул руку в сторону Матакуши и Найдвара, чтобы они не спешили есть, обратился к царедворцу:
— Уважаемый халганэ, налейте, пожалуйста мне морса вот из этого кувшина.
И указал на кувшин, к которому потянулся изначально.
Матакуши с Найдваром с удивлением уставились на меня, типа, в чём дело. Потом на их лицах появилось: а, ну да, ты же император, не годится императору самому наливать себе морс…
К счастью, парни подчинились моему жесту и не стали трогать ни еду, ни питьё.
Я тем временем смотрел в глаза халганэ.
Он, как истинный царедворец, поклонился:
— Да, ваше величество! — И подошёл к столу.
Руки демона слегка подрагивали, и тем не менее, он довольно-таки спокойно налил в стакан морса и с поклоном протянул мне.
Я покачал головой и приказал:
— Пейте!
Едва я это сказал, как халганэ вздрогнул и посерел. Руки у него задрожали ещё сильнее.
Больше я не сомневался: еда и питьё отравлены.
— Пейте! — приказал я и демонстративно положил руку на рукоять катаны.
Халганэ обречённо вздохнул и со словами:
— Да, ваше величество! — одним духом выпил морс.
Не наслаждаясь вкусным напитком, а залпом, как будто его заставили пить несусветную гадость — когда человек собирается с духом и быстро проглатывает горькое лекарство. А так как морс для императорского стола горьким быть не может, значит, там яд. И халганэ знал об этом.
Допив, он поставил стакан на стол и поклонился.
— Я могу идти, ваше величество? — обречённо спросил халганэ.
— Нет! — ответил я. — Останьтесь здесь!
Отпускать его, чтобы он принял противоядие или вызвал рвоту, я не собирался. Пусть получит то, что желал мне!
Халганэ поклонился и остался стоять, скрестив руки на животе.
Ждать пришлось недолго. Уже вскоре по его лицу потёк пот, а в уголке губ показалась кровь.
Руки на животе он уже не скрещивал, а буквально держался за живот. Потом согнулся. А вскоре и вовсе упал и затрясся в конвульсиях. Изо рта пошла кровавая пена, глаза закатились, и халганэ, обмочившись, затих.
Я смотрел на только что умершего передо мной демона и у меня волосы дыбом вставали: ведь всё это могло сейчас произойти со мной!
Плюс, смотреть, как человек во дворце, в обеденном зале умирает от яда, мне было дико. Я испытывал странные чувства. Халганэ ведь умер не на поле боя… Там смерть — дело ожидаемое. А тут…
Но я взял себя в руки и первым делом погладил Моню за предупреждение. Потом глянул на парней.
И Матакуши, и Найдвар сидели охреневшие и в шоке пялились на тело халганэ.
Тем временем прибежали слуги и склонились в почтении.
— Ваше величество, разрешите убрать тело? — спросил один из них.
— Он жив? — спросил я.
Тот же слуга, не глядя на тело, смиренно ответил:
— Он умер, ваше величество.
Он ни слова не сказал, про то, что этот царедворец пошёл служить в личную гвардию Дайны Бурхана. Ну или прислуживать ему за обедом. И поминальной песни не прозвучало тоже.
Хотя о чём это я? Даже бог не возьмёт себе в слуги того, кто пытался отравить своего императора, пусть даже тот и другой расы.
Что? Отравить?
До меня только сейчас в полной мере дошло, что меня пытались отравить.
По спине тут же пробежал холодок. Но сильно остудить меня он не смог, потому что следом поднялась горячая волна ярости и я приказал:
— Пусть останется тут до утра! И чтоб никто не смел прикасаться к нему!
Не знаю, почему я так приказал. Может, для острастки остальных слуг. А может, потому что допускал, что халганэ ещё жив, просто находится в коме и его ещё можно спасти, дав нужное противоядие.
Я не хотел, чтобы его спасали. Пусть уж умрёт наверняка!
От грустных мыслей меня отвлекло бурчание в животе.
Как бы там ни было, а мы всё ещё были голодными, и с этим нужно было что-то делать.
Одно я знал точно — есть пищу, которая сейчас была на столе, я ни за что не буду. Вряд ли, конечно, халганэ успел отравить всю, но играть в русскую рулетку я не собирался.