Я вытянулся на шкуре под боком у Мони так, чтобы мне было видно озеро и то направление, куда мы должны были двигаться дальше.
Так получилось, что Юнмей мне тоже было хорошо видно.
— Что ты прядёшь? — спросил у неё я.
— Нить, — просто ответила богиня судьбы.
— Что за нить? — спросил я, чтобы расслабиться перед сном.
Потому что как-то я устал сильно. От вороха событий, обрушившихся на нас, я забыл, когда в последний раз более-менее нормально спал. Наверное, только в избушке хранителя времени Машуто Обитами.
— Нить твоей жизни, — спокойно ответила Юнмей.
Во как! Я, конечно, догадывался, что Юнмей прядёт нить моей жизни, но вот такой прямой ответ меня, признаться, удивил. Или скорее, заинтересовал.
— И что? — спросил я. — Какая нить получается? Крепкая? Не порвётся?
— Не позволю! — серьёзно ответила Юнмей. — Ни за что на свете не позволю!
И я вдруг почувствовал, что нить моей жизни в надёжных руках.
А потому спокойно закрыл глаза и уснул.
_________________________________
Авторская рубрика «Всё для лайков, всё для комментов»
Сын спрашивает отца-офицера:
— Папа, какая разница между винтовкой и автоматом?
— Существенная! Вспомни, как разговариваю я и как твоя мама.
Глава 20
Потолок в пещере сверкал камушками-звёздами, составляя удивительные созвездия. Размеренно набегали на берег волны подземного озера. Сталактиты и сталагмиты в отдалении создавали ощущение удивительной архитектуры… Ну или эдакого каменного парка.
Я сидел на небольшом пятачке, на расстеленной шкуре Услэг Мангаса. А в озере резвилась Юнмей.
Мони где-то не было, но меня почему-то это совсем не волновало — я любовался девушкой в бикини.
Это было так здорово — после всего что мы пережили, лежать на шкуре и любоваться безмятежно купающейся красивой полуобнажённой девушкой.
Наконец, Юнмей вышла из воды и со смехом подбежала ко мне.
— Киза-аму! — протянула она. — Ну ты чего? Пойдём купаться?
Она взяла меня за руку и потянула к озеру.
Её рука была прохладной и мокрой. И мягкой…
Я позволил ей ухватить меня, а потом, подловив момент, легонько дёрнул девушку к себе.
Потеряв опору, Юнмей упала в мои объятия.
Быстро повернувшись, я завалил девушку на шкуру и подмял под себя.
Она рассмеялась и попыталась вырваться. Но не так чтобы действительно освободиться от моих объятий, а чтобы я обнял покрепче. Что я и сделал.
Её губы оказались близко-близко, и я, вопросительно посмотрев на девушку, молча попросил разрешения.
Юнмей согласно прикрыла ресницы.
Мой поцелуй был нежным и долгим.
И Юнмей отвечала на него.
Её губы были слегка припухшие, мягкие и податливые.
Я снова и снова целовал её. А руки сами гладили её гибкое тело. От широкого бедра к тонкой талии. А потом к упругой груди, скрытой лифчиком от купальника. Потом снова к бёдрам… Я не спешил снимать лифчик и стягивать с Юнмей трусы. Я ждал, когда она, сгорая от изнеможения, сама попросит об этом.
Моя рука скользнула на внутреннюю сторону бедра Юнмей, и девушка раздвинула ноги.
Что ж, объяснять мне, что это означает «да», не нужно, и рука скользнула к ней в трусы, нащупывая поросший волосами лобок и сразу за ним щель — такую горячую и влажную…
Юнмей застонала и выгнулась, прижимаясь ко мне.
А я всё равно не спешил — продолжал ласкать её.
Я оставил её губы и переключился на шею. Потом спустился ниже.
Набухшие соски приятно ощущались в ладони. Но мне этого было мало, я хотел захватить их губами и ласкать языком.
А потому оттянул чашечки лифчика вниз, освобождая упругую девичью грудь.
— Кизаму… — прошептала Юнмей, захватывая мою голову.
Её губы жаждали поцелуя. И я поцеловал… Но потом сразу же вернулся к её груди.
Мои ласки были всё настойчивее и настойчивее.
Наконец, Юнмей прошептала:
— Я хочу тебя…
Это была самая желанная музыка на свете. И я, отпустив ненадолго грудь, приподнял Юнмей за ягодицы и схватившись за трусы потянул их прочь.
— Ты что делаешь, Кизаму? — услышал я встревоженный голос. — Проснись скорее!
Вслед за этим голосом, донёсшимся казалось из другого мира, исчезли звёздные камни, сталактитовые пейзажи, озёрный прибой. Зато рядом появился Моня, который смотрел на меня с удивлением.
А я лежал, обняв его лапу и пытаясь содрать с него мех…
Юнмей же сидела в стороне. Одетая, как всегда. И отложив в сторону своё прядение, с тревогой смотрела на меня.
— С тобой всё в порядке? — заботливо спросила она.
И мне от её заботы захотелось завыть.
Как только до меня дошло, что я обнимаю не Юнмей, а Моню, я отскочил от него, как ошпаренный.
Вот ведь стыд-то какой!
И облом…
Не могла она меня разбудить чуть попозже… Или, наоборот, пораньше. До тех пор, пока я во сне не приступил к действиям.
Я сел, согнув ногу в колене, чтобы не было видно набухший член и, постаравшись, чтобы голос прозвучал максимально беспечно, ответил:
— Всё в порядке.
— Тебе, наверное, что-то снилось? — спросила Юнмей. — Ты так чмокал…
Мне было стыдно смотреть ей в глаза, и я уклончиво ответил:
— Да, что-то снилось. Не помню что.
Я автоматически глянул в сторону озера, и память тут же подсунула картину из сна, как Юнмей в бикини выходит из воды. А следом сразу: какая она мягкая, тёплая, податливая…
И тут же начавшие было затихать процессы рванули в космос с новой силой.
Чёрт!
Выдохнув, я довольно грубо скомандовал:
— Хватит отдыхать! Мы сюда не на курорт приехали! Нам ещё иномирный портал закрыть нужно!
Юнмей и Моня безропотно поднялись и отошли от шкуры. И я принялся сворачивать её, злясь на себя, на Юнмей, на Моню и на весь белый свет.
Затолкав шкуру в сумку, я решительно пошагал по подземному коридору.
Моня и Юнмей пошли следом. На некотором отдалении от меня. Словно чувствуя за собой какую-то вину.
И это злило меня ещё больше. Потому что их вины в том, что произошло, не было. Как и моей тоже. Ну приснилось, что теперь поделаешь? Я не умею контролировать свои сны. И что там будет: кошмары или эротические фантазии — предугадать невозможно. И отменить в процессе тоже невозможно.
Я шагал довольно-таки быстро. Так, что Юнмей еле поспевала за мной. И Моня, предатель, шагал рядом с ней.
Моя злость кипела с такой силой, что, когда из бокового прохода на меня выскочил арратан, я, в один момент выхватив катану, отмахнулся от него, разрубив ему голову. И только когда поверженный монстр упал к моим ногам, до меня дошло, что случилось.
Я повернулся к проходу, и увидел, что к нам несутся арратаны. И я в общем-то один против них.
Быстро глянув по сторонам, я оценил ситуацию — бежать некуда. Длинный узкий коридор длился в обе стороны. Спрятаться негде.
Единственное наше преимущество заключалось в том, что коридор, по которому бежали арратаны, заканчивался узким проходом. Поэтому напасть на нас всем скопом они точно не смогут. Будут нападать по одному.
Значит, нужно постараться не позволить им выйти из той щели, где они сейчас находятся. И в идеале забаррикадировать выход мёртвыми телами арратанов. Чем я и занялся.
Всю свою неудовлетворённость, всё своё желание трахаться я с чистой совестью направил на этих четвероногих зверей с чёрной гнетущей аурой, с которых будто кожу содрали, оголив все мышцы. И пофиг, что они метра по три в холке! Злости мне на всех на них хватит!
Я рубил катаной направо и налево.
Арратаны складывались около моих ног.
По камням текла река крови.
А я рубил снова и снова. До изнеможения. До полного оргазма, когда арратаны вдруг закончились, и я повернулся посмотреть, как там Юнмей и Моня. И увидел неподдельное восхищение в глазах девушки.
— Как-то так, — сказал я, вытирая катану и убирая её в ножны. — Ну что, идём дальше?
И подождав своих спутников по-хозяйски пошёл по коридору.
Теперь идти было намного легче. Как будто та мясорубка, которую я устроил в коридоре, сняла и перекрутила в фарш всю мою неудовлетворённость, все мои юношеские гормоны.
А что, физические нагрузки в этом деле действительно помогают. Не случайно же в армии стараются занять солдат делом, пусть и бессмысленным. Таким, как покрасить газон в зелёный цвет или перекладывание кирпичей из одной кучи в другую — метрах в десяти от первой. И это я ещё молчу про классическое: упал — отжался или марш-броски в полной выкладке. И дело тут не только в навыках преодоления дальних расстояний, различных препятствий, слаженных действий в команде, и обретении уверенности в своих силах. Дело тут ещё и в том, что гормоны просто необходимо сжигать.
Хотя, я погорячился. Отжимания и марш-броски ни в коей степени не бесполезны. Особенно в спецвойсках, когда, таща на себе оружие и всё необходимое оборудование, приходится совершать эти самые марш-броски на далёкие расстояния, к тому же сохраняя скрытность. И нужно быть готовым в любой момент вступить в бой.
Да без разницы, какую работу придумают отцы командиры, лишь бы солдат выдохся. Чтобы спал, и ночью его не донимали вот такие сны…
Злился я на самом деле ещё и на то, что приснилась мне не Изуми, а Юнмей.
Хотя, это объяснимо. Изуми далеко. А Юнмей вот она, шагает рядышком. И прядёт нить моей жизни…
И тут я немного подзавис.
Юнмей прядёт нить моей жизни. А не связан ли мой сон с её прядением?
Я притормозил немного, дождался, пока Юнмей и Моня догонят меня. И спросил:
— Юнмей, я видел, как ты вплетала в нить шерсть Мони и свои волосы. Ты зачем это делала?
Девушка не смутилась ни на миг и охотно ответила:
— Ну, так это чтобы нить прочнее была!
— Как это? — не понял я.
— Ну вот смотри, — пояснила Юнмей. — Я объединила твою нить и нить Мони. Вы и так были связаны в момент рождения Мони. Но когда я соединила нити, вы стали лучше чувствовать друг друга, лучше понимать. В результате, вам проще общаться друг с другом. Требуется меньше времени, чтобы объяснить, что нужно делать.