"Я не причиню ему вреда, – уверял Эрикион. – Я дам ему мощь, превосходящую силу любого из людей или богов. Однажды он завладеет этим миром и другими тоже. Только отдай мне его, Майана". И я послушала его.
Я мало знала о магии Эрикиона. Что-то вошло в тело моего сына, когда я его носила, но что это было – не знаю. Оно было мертво и проснулось от чар Эрикиона. Он забрал ребенка и отнес его в свое жилище в глубине гор. Своей магией он лишил его всех остатков пяти чувств, оставив только саму жизнь и чужество внутри.
Я помню, что сказал мне Эрикион. "В нас есть шестое чувство, первобытное и скрытое, которое, если вывести его на поверхность, будет необычайно могучим. Я знаю, как это сделать. Слух слепца может быть очень тонким – сила его зрения переходит к другим чувствам. Если новорожденного ребенка лишить всех пяти чувств, их мощь соберется в шестом. Моя магия может это сделать". Вот так Эрикион превратил моего сына в существо слепое, глухое и почти бессознательное. Годами творил он над ним свои чары и открывал врата Пространства и Времени, позволяя чужим силам проникать в наш мир. Шестое чувство ребенка становилось все сильнее, а чужак в его разуме рос все больше, не связываемый узами, которые ограничивают людей. Это мой сын, мой ребенок, стал Каркорой Бледным.
Тишина и вновь шепот:
– Не удивляйся поэтому, что я не до конца ненавижу и проклинаю Каркору. Я знаю, что это чудовище, которое не должно существовать, но это я родила его. И потому, когда он поработил разум Сефера, своего отца, я бежала в этот храм. Здесь я живу в одиночестве среди теней, стараясь не вспоминать, что знала когда-то поля, небо и огни земли. Здесь, в месте, которому принадлежу, я обо всем забываю.
А ты приходишь просить у меня помощи, – гнев прорвался в ее тихом голосе. – Помощи в уничтожении того, кто вышел из моего чрева!
– Разве тело Каркоры… твое? – тихо спросил Элак.
– О, Отец Посейдон, нет! Я любила человеческую часть Каркоры, а от нее осталось совсем мало. Бледное Существо благодаря одному своему чувству владеет множеством грозных сил. Это чувство открыло врата, которые должны были всегда оставаться закрытыми. Каркора пребывает в иных мирах, за мрачными морями и черной пустотой… вдали от Земли. Я знаю, что он старается распространить свою власть на все эти миры. Кириат поддался ему, и Цирена, видимо, тоже. Придет время, когда он завладеет всей Атлантидой и не только ею.
– А Эрикион-чернокнижник? Что с ним?
– Не знаю, – ответила Майана. – Может, продолжает жить в своей цитадели вместе с Каркорой. Я много лет не видела его.
– А можно убить Каркору?
Майана долго молчала, прежде чем ответить.
– Этого я не знаю. Его тело, находящееся в цитадели, смертно, но то, что живет внутри него – нет. Если бы ты сумел добраться до тела Каркоры, то и тогда не смог бы убить его.
– И ничто не может уничтожить Бледное Существо?
– Не спрашивай меня об этом, – в голосе Майаны вновь зазвучал гнев. – Есть один предмет… один талисман, но его я не хочу и не могу тебе дать.
– Мне придется отнять твой талисман силой, – медленно произнес Элак. – Если смогу. Но я не хочу этого делать.
Из-за занавеса донесся звук, удививший его – тихий жалобный плач, в котором слышна была вся бесконечная печаль плачущего моря.
– Холод царит в моем королевстве, Элак, – прошептала Майана срывающимся голосом. – Холод и одиночество. А у меня нет души, только жизнь еще продолжается. Она длится долго, но когда закончится, меня ждет темнота, поскольку я родом из людей моря. Какое-то время я жила на земле и поселилась бы там снова, среди зеленых полей, где яркие васильки и веселые маргаритки цвели в траве, где ласкали меня свежие порывы ветра. Огни в камине, звуки людских голосов, любовь мужчины… Отец Посейдон знает, как я тоскую об этом.
– Талисман… – напомнил Элак.
– Ах да, талисман. Ты его не получишь.
– Какой мир возникнет здесь, – очень тихо спросил Элак, – если воцарится Каркора?
Занавес дрогнул. Майана тихо вздохнула.
– Ты прав, – сказала она. – Ты получишь талисман, когда он будет тебе нужен. Может статься, ты сумеешь и без него победить Каркору. Я буду молиться, чтобы так оно и случилось. Итак, вот тебе мое слово: в нужное время, но не раньше, я пошлю тебе талисман. А теперь иди. Каркора на Земле пользуется телом Сефера, и ты должен убить его. Дай мне твой меч, Элак.
Мужчина молча вынул из ножен клинок и протянул рукоятью вперед. Из-за занавеса высунулась рука.
Рука необычайная, нечеловеческая! Узкая и бледная, белая, как молоко, со слабым рисунком на коже, напоминающим чешую. Пальцы тонкие и длинные, казались лишенными суставов, и соединяла их тонкая перепонка.
Рука эта взяла оружие Элака и спряталась, но через минуту появилась вновь, продолжая держать меч, клинок которого испускал теперь бледно-зеленое сияние.
– Теперь твое оружие сможет убить Сефера. Это подарит ему покой.
Элак взялся за рукоять, а нечеловеческая рука поспешно начертала над мечом какой-то древний знак.
– Этим я посылаю весточку для Сефера, моего мужа. И… убей его быстро, Элак. Укол в мозг через глаз не доставит ему особых страданий.
Потом вдруг рука высунулась дальше и коснулась лба Элака. Тот ощутил мгновенное головокружение, словно его подняли волны, проникшие в тело.
– Ты будешь пить мою силу, Элак, – прошептала Майана. – Без нее у тебя нет шансов в борьбе с Каркорой. Останься со мной на месяц, чтобы напиться силой моря и магией Посейдона.
– Месяц…
– Время не будет существовать для тебя. Ты заснешь и во время сна будешь впитывать силу, а когда проснешься, сможешь отправиться на бой.
У Элака все сильнее кружилась голова, он чувствовал, что сознание вот-вот покинет его.
– Ликон… – прошептал он. – Я должен сообщить ему…
– Тогда говори, и он услышит. Мои чары откроют ему уши.
Слабо, словно издалека, Элак услышал голос Ликона:
– Кто звал меня? Это ты, Элак? Но где ты? Я не вижу никого на этом пустынном берегу.
– Говори с ним, – приказала Майана, и Элак повиновался.
– Я в безопасности, Ликон, но должен остаться здесь на месяц, один. Не жди, у меня есть для тебя дело. Ликон сдавленно выругался.
– Какое дело?
– Отправляйся на север, в Цирену. Найди там Далана, а если не сумеешь, собери армию. Цирена должна быть готова, когда Кириат выступит против нее. Скажи Далану, если найдешь его, о том, что я сделал, и о том, что я прибуду к нему через месяц. А потом пусть друид руководит тобой. И… да сохранит тебя Иштар, Ликон.
– И тебе пусть Мать-Иштар будет защитой, – донеслись издалека слова. – Я все сделаю. Прощай.
Зеленый мрак закрыл глаза Элака.
Он еще увидел, как раздвинулся серебристый занавес и темная фигура шагнула к нему – нечеловечески гибкая и высокая, но при этом удивительно женственная. Майана сделала призывный жест, и в храм вплыли тени.
Они приблизились к Элаку, неся ему мрак и холодную успокаивающую тишину. Мужчина вытянулся и заснул. Волшебная сила женщины моря вливалась в крепость его души.
8. ТРОН ДРАКОНА
Луна выросла и уменьшилась вновь, и вот наконец Элак проснулся на другом берегу, перед коридором, ведущим в мир наверху. Подземное озеро лежало у его ног, по-прежнему залитое мягким зеленым блеском. Вдали он видел остров и разглядел белый храм, в котором спал целый месяц, однако не заметил вокруг никаких следов жизни – никакие тени больше не двигались в глубине. Но в себе он ощущал силу, которой прежде не было.
Задумчиво пошел он по извилистому коридору и перебрался по каменному мосту на равнину. Она была пуста. Солнце клонилось к закату, холодный ветер дул со стороны моря.
Элак пожал плечами, посмотрел на север, и его ладонь коснулась рукояти меча.
– Сначала конь, – пробормотал он. – Потом – Сефер. Я несу клинок для королевского горла.
Не прошло и двух часов, как попавшийся навстречу наемный солдат лежал мертвым, и кровь пятнала его пропыленную тунику, а Элак мчался на север на добытом коне. Он то и дело подгонял его, чтобы поскорее пересечь Кириат, и по дороге ветер доносил до него всевозможные слухи. Сефера уже нет в столице, утверждали они. Во главе могучей армии он шел на Север, к Вратам – горному проходу, ведущему в Цирену. С самых дальних границ Кириата собирались по королевскому зову воины; наемники и искатели приключений съезжались отовсюду, чтобы послужить ему. Сефер хорошо платил и обещал богатую добычу.
Кровавый след тянулся за Элаком. Двух лошадей загнал он насмерть, но в конце концов Врата оказались позади. Вихрем промчался он через Лес Шарн, вброд перешел Монру, и наконец на горизонте замаячили стены замка, к которому он направлялся. Отсюда правил Орандер, здесь стоял драконий трон, сердце Цирены.
По разводному мосту Элак въехал во двор, бросил поводья слуге, разинувшему рот от удивления, и побежал. Он знал здесь каждый камень – в этом замке он появился на свет.
Наконец он ворвался в высокий тронный зал, согретый послеполуденным солнцем. Здесь собрались старейшины, вожди Цирены – бароны, герцоги и кое-кто из нетитулованных дворян. Возле трона стоял Далан, а рядом с ним – Ликон с необычайно мрачным лицом, совершенно трезвый и уверенно стоящий на ногах.
– Клянусь Мидером! – проревел Ликон. – Элак? Элак!!
Новоприбывший протиснулся сквозь толпу, остановился перед троном, схватил Ликона за руку и сильно стиснул. Тот оскалился в усмешке.
– Хвала Иштар, – проворчал он. – Наконец-то я снова смогу напиться.
– Я видел тебя в кристалле, – сказал Далан, – но не мог помочь: магия Бледного Существа противостояла моей. Но теперь тебе помогают иные чары – магия моря.
Друид повернулся к собравшимся, воздел руки и потребовал тишины.
– Вот ваш король! – провозгласил он. Раздались крики, одни одобрительные, другие полные сомнений и гневного протеста.
– Да, это Зеулас, – воскликнул высокий худой старец. – Он снова вернулся. Это брат Орандера!