С тех пор, как белый волчонок вошел в ее жизнь, она разговаривала с Минной каждый день. Они вели бесконечные беседы о звездах и о полете пчел, но теперь Сури растеряла все слова; слова просто не выходили из сжатого горла. Она провела пальцами по знакомой шерсти.
— Прости, — повторила девочка.
Сури коснулась лапы волка. Ее верный друг лежит рядом, и в темноте можно притвориться, что Минна спит, вот только лапа совсем вялая… Ее сестра, товарищ в бесчисленных приключениях, не спит. Минна умерла…
— Прости, — прошептала Сури, гладя Минну по лапе.
Она сидела рядом с мертвым волком, пока Персефона не велела всем покинуть пещеру.
Сури встала и подняла руки. Она медленно сомкнула ладони и потерла друг о друга, набирая скорость.
— Я люблю тебя, Минна. Я никогда тебя не забуду!
В тишине пещеры раздался громкий хлопок. Все обернулись и увидели, как пламя поглотило то, что некогда было самым мудрым волком на свете.
Лестница смерти, как следовало из названия, представляла собой бесконечный ряд крутых каменных блоков. Сури, привыкшая взбираться на водопады, вроде бы не должна была испытывать трудностей с подъемом, но она устала. Нет, не просто устала — она чувствовала себя так, словно лишилась чего-то очень важного. Остальным приходилось часто отдыхать. Как-то раз они даже заснули. Сури сидела у подножия пролета в темноте, обхватив себя руками — без Минны ей было непривычно холодно. Она положила голову на колени и закрыла глаза.
«Ты должна быть очень осторожна, — сказала Тура. Старуха скрючилась на полу их домика, отделяя спелые ягоды от зеленых. — Все-таки это волчонок».
«Она милая!» — заспорила Сури.
«Еще бы».
«Меня ты в лесу не бросила». — Сури попыталась стащить ягодку и получила по рукам.
«Ты — другое дело».
«Почему?»
«Наступит день, причем довольно скоро, когда она будет весить больше тебя, бегать быстрее и дальше, отрастит зубы и когти, способные разрывать плоть, и сможет охотиться сама. Тогда ты Минне станешь не нужна, ты будешь ей только мешать».
Сури посмотрела на комок белого меха с черным носом и закрученным хвостиком.
«Минна никогда меня не обидит».
«Она — дикий зверь. Она прислушивается к ветру и к воле Вогана. При определенных обстоятельствах она может сильно перемениться».
«При каких таких обстоятельствах?» — не поняла Сури.
Тура пожала плечами.
«Если от этого будет зависеть ее жизнь. В голодную зиму она забудет про дружбу и увидит в тебе лишь вкусного кролика».
Сури самодовольно усмехнулась. Она играла со щенком, тянувшим ее за поясную сумку своими зубками-иголочками до тех пор, пока девочка не потеряла равновесие и не свалилась.
«Минна никогда меня не обидит, даже в голодную зиму!»
«Откуда ты знаешь?»
«Потому что она любит меня так же, как я люблю ее!»
«Возможно. Только если бы я умирала с голоду… если бы нам с тобой грозила голодная смерть… Думаю, я смогла бы попробовать волчьего мяса».
«Это лишь доказывает, что Минна гораздо лучше тебя! Минна, ты слышишь? Ты мудрее, чем старая Тура. Наверное, ты самый мудрый волк на свете!»
Сури изловчилась и стащила ягодку. Не успела Тура ее остановить, как девочка сунула добычу в рот. Старуха нахмурилась.
Сури усмехнулась и пожевала, но ягодка попалась зеленая и горькая…
Девочка-мистик проснулась с затекшей шеей и ногой, и еще со щемящим чувством утраты. Блаженный сон распался на части, смутную радость развеяла жестокая действительность. Остальные поднялись, и Сури к ним присоединилась, превозмогая покалывание в ноге.
Вдруг она услышала знакомое дыхание зверя.
Сури мигом оглянулась. Светящиеся камни были впереди, и она увидела лишь темноту.
— Минна? — прошептала девочка.
В ответ тишина, даже дыхание стихло.
Ей хотелось верить. Вспомнились обрывки сна: по полу катается детеныш волка.
— Минна? — позвала она громче.
Тишина.
— Я по тебе скучаю, — сказала Сури, отвернулась и пошла догонять остальных.
Когда они добрались до вершины лестницы, все совершенно вымотались, а идти предстояло еще долго. В огромном зале подземного города Нэйт Сури прилегла рядом с остальными, с удовольствием опустившись разгоряченной спиной на холодный камень.
— Мы добрались только досюда?! — простонала Мойя.
Подняв голову, Сури заметила, что зал выглядит до странности знакомым. По периметру возвышались колонны, большой участок пола обвалился.
— Неужели это?.. — начала Персефона.
— Отсюда мы и свалились, — подтвердила Мойя. — Впереди та самая огромная лестница.
— А еды совсем-совсем не осталось? — спросила Брин.
— Лучше бы найти воду, — сказала Мойя. — Я вспотела, как крыса в пасти у кошки.
— Вода есть на уровне над нами, — сообщил Дождь.
— Тогда нужно подняться, как следует попить и передохнуть, — объявила Персефона.
— Ладно, — согласилась Мойя, с трудом вставая.
Невзирая на усталость, они двинулись к лестнице. Сури осталась сидеть, вглядываясь в темный провал.
— Ты в порядке? — окликнула ее Персефона.
— Нет.
— Ну да, глупо спрашивать. Извини! — Персефона села рядом и ободряюще улыбнулась. — Мой муж Рэглан погиб всего через несколько дней после смерти моего последнего сына. — Она покачала головой, вспоминая. — И я осталась совсем одна… Пустота. Утрата. Злость… Сильная злость, почти ненависть. Она меня переполняла. Я ненавидела весь свет, себя и даже Рэглана за то, что он погиб, будто он сделал это нарочно.
Персефона пыталась утешить Сури, но ничего не помогало. Ее потерю было не сравнить с потерей Сури. Минна не просто умерла. Ее убила лучшая подруга…
— Хочешь побыть одна? — спросила Персефона.
Сури кивнула. Не хотелось ни говорить, ни слушать. Молчание тоже не помогало. Ничего уже не могло ей помочь…
— Ладно. — Персефона встала и задумалась. — Вот, возьми, — сказала она, протягивая девочке светящийся камень. — Мы будем у фонтана на следующем уровне. Не задерживайся, не то я буду волноваться.
Девочка положила светящийся камень на пол, обняла колени и посмотрела вслед процессии, взбирающейся по ступеням. Вскоре шаги затихли, и Сури вновь осталась одна.
Она ждала.
«Воображение разыгралось. Вот и все».
До чего странно находиться в темноте одной! Сури изо всех сил прислушивалась, но тишину не нарушил ни скрип, ни шорох крысы, ни звук капающей воды. Она вздохнула и встала. И вдруг замерла.
Дыхание.
Близко, очень близко — прямо позади нее.
Минна?..
Сури начала поворачиваться, и тут ее рот зажала ледяная влажная рука.
Персефона стала узнавать дорогу и поняла, что они почти выбрались.
Самая трудная часть пути уже позади. Интересно, выбрали ли кинига? Кого — Рэйта? Ясное дело, не рохлю Липита и не трусишку Элварда. Возможно, Рэйт остался непреклонен или даже просто ушел — отправился вместе с Малькольмом на ту сторону реки Берн, чтобы начать новую жизнь. Возможно, вожди сдались. Вдруг они распустили совет в Тирре, подались по домам и оставили проблему нерешенной? А вдруг напали фрэи? Последнее пугало больше всего. Еще Персефона с удивлением обнаружила, что мысль об уходе Рэйта ее не радует. Теперь, по дороге назад, Персефону объял страх и тревога, она очень боялась опоздать. В темноте ей виделись лица: хмурая Падера, криво усмехающийся Гиффорд, улыбающийся как мальчишка Хэбет и даже насупленная Тресса. Что, если пока ее не было, фрэи всех убили?
— Где Сури? — спросила Брин.
Они окружили каменный фонтан величиной примерно с домик Брин. Его плоская чаша была частично утоплена в пол. В центре спиной к спине стояли статуи трех гномов, если только можно назвать гномами семифутовых великанов; у ног каждого находилось ведро, из которого лилась вода. Когда Персефона подошла, все уже напились вдоволь, а Мойя умылась и намочила шею.
— Внизу, — ответила Персефона. — Хочет побыть одна. Скоро она к нам присоединится.
— В чем проблема-то? — фыркнул Мороз. — Это ж просто зверь.
Персефона буквально взвилась.
— Не смей так говорить! Никогда! Ты меня понял? — Она сердито оглядела остальных гномов. — К вам это тоже относится!
— Жизнью рискуете, — кивнула Мойя. — Если Сури услышит, от вас мокрого места не останется.
— Дело не только в этом. Этот волк… Минна… она была для Сури всем! — Персефона пристально посмотрела на каждого. — Если бы они сидели там вдвоем, только Сури и Минна, обе остались бы живы. Сури пожертвовала Минной ради нас. И не вздумайте заставить ее об этом пожалеть! Иначе, помоги мне Мари, я вас… — Она продолжала смотреть, пока не получила кивок от каждого, не считая Арион, которая по-прежнему лежала без сознания на носилках, очень напоминавших висячие кресла Роан. Персефона сделала глубокий вдох, успокоилась и пожала плечами. — Мойя тоже права — не рискуйте зря.
— Сури часто забывает про время, — заметила Мойя. — Ее «ненадолго» может растянуться от минуты до месяца.
— Давайте подождем еще немного, — предложила Персефона.
Через несколько минут она окликнула:
— Сури?
Тишина.
Персефона поднялась и дошла до ступеней.
— Сури, надо торопиться.
Снова тишина. Живот скрутило от страха, и Персефона ринулась вниз. Подбежав ближе, она увидела то, что уже подсказало ей сердце. Светящийся камень лежал на месте, а Сури исчезла.
— Сури! — крикнула Персефона и услышала только эхо. — Сури, ты меня слышишь?..
Паника в голосе Персефоны привлекла остальных. Когда они подбежали, Мойя уже достала меч, Брин и Роан тоже.
— Сури! — закричала Персефона, вынимая из ножен клинок. — Сури, ты где?
Голос Персефоны вернулся эхом, а потом…
— Потеряли еще одну малютку? — раздалось из темноты на искаженном рхунском. Голос был холодный, скрипучий и ехидный. — Теперь она наша. Теперь она во тьме, и вам нас не найти! Ваш песик мертв, и вам нас не выследить!
Голос был прав. Персефона пыталась понять, откуда он идет, но мешало эхо — слова раздавались со всех сторон.