Рэйт не собирался никого убивать. Он ничего не имел против незнакомой госпожи, к тому же она была приятной наружности, что делало затею еще более мерзкой. Свернуть шею милому крольчонку всегда труднее, чем прихлопнуть паука. Как ни странно, он был согласен с Коннигером. Не их это дело.
Обитатели далля столпились вокруг них и выжидали. Родители прижимали к себе детей, с тревогой наблюдая за происходящим.
Персефона ни на кого не обращала внимания. Она присела и коснулась лица фрэи.
— Дэлвин, Кобб, Вэдон, несите ее в чертог. Осторожно! Поднимитесь по лестнице и положите раненую в кровать на верхнем этаже.
— С ума сошла? — спросил Нифрон. — Ты ничего не понимаешь! Она же миралиит! Если она очнется… — Он покачал головой, не находя слов. — Она… она сотрет с лица земли весь Рхулин и вас заодно!
— Мне все равно. — Персефона повернула изящную, безволосую голову и поморщилась, увидев, как кровь сочится в грязь. — Так велело дерево.
— Что? Ты сказала — дерево? — спросил Нифрон.
— Она права, — подтвердил Малькольм.
Нифрон пристально посмотрел на бывшего раба. Дэлвин и Кобб приблизились крадучись, словно коты, которые в ужасе от галантов и совсем не в восторге от миралиита.
— Давайте, поднимайте… аккуратно! — раздавала указания Персефона. — Будьте очень осторожны. У нее сильное кровотечение. Нужно его остановить, иначе она умрет.
— Отлично, пусть умирает! — объявил Нифрон.
Его возглас заставил мужчин поморщиться, но Нифрон на них даже не смотрел — он не сводил глаз с Малькольма.
— Ты понимаешь, что первым делом она набросится на тебя? Все сделал ты своим камнем!
Великан перегородил дорогу в чертог.
— Что скажешь, командир? — спросил он.
Григор все еще держал в руках меч. Не то чтобы он был ему так уж необходим для убийства хрупкого миралиита…
— Я вполне серьезно, — строго проговорила Персефона. — Оставьте ее в покое, либо вам придется уйти из далля!
Нифрон отвел взгляд от Малькольма.
— Ладно-ладно… Григор, ты слышал, что она сказала. Не будем рисковать гостеприимством наших хозяев.
— Уверен? — уточнил Григор. Нифрон прищурился. — Я просто спросил.
— Страйкер! Эй ты, вшивый гоблин! — крикнул Нифрон существу, укрывавшемуся возле распавшейся поленницы. — Вылезай, нужно поговорить…
Великан отступил и дал дорогу мужчинам, несущим миралиита в чертог.
— Проклятье, я же сказал — нет! — завопил Коннигер. — Только не в мой дом!
Хэгнер с Дэвоном присоединились к Коннигеру и встретили процессию на крыльце, с копьями наизготовку. Все трое стояли, преграждая дорогу — стена из мускулов и палок с каменными наконечниками.
Рэйт схватил Персефону за руку.
— Обязательно нести ее прямо туда?
— Лучше и удобнее места в далле не найти, там она будет в покое и безопасности.
Рэйт кивнул и посмотрел на вождя.
— Уйдите с дороги…
— Тебя это не касается, дьюриец! — прорычал Коннигер.
— У нас с твоим калечным дружком есть незаконченное дело. Если хочешь, присоединяйся к потехе. — Рэйт вынул из ножен меч Шегона. — Либо решим все прямой сейчас, либо уходи с дороги.
Коннигер не двигался с места, но и не нападал. Вождь сам себя загнал в ловушку, причем во всех смыслах. Стоя в проеме, он упрямо твердил:
— Тебя это не касается!
— Зато это касается меня, — вмешался Нифрон, поднимаясь по лестнице вместе с остальными галантами. С ними был и гоблин, который выбрался из поленницы и утирал расквашенный нос. — Если уж мы ее не убили, — Нифрон с отвращением покачал головой, — то ей положена самая лучшая кровать. Не исключено, что это сыграет в нашу пользу, когда она очнется. Лично я сомневаюсь, но надежда есть.
Коннигер будто примерз к месту. Лишь глаза метались, глядя то на Рэйта, то на Нифрона.
— Григор, помоги-ка, а то он застрял, — велел Нифрон.
Великан шагнул вперед, преодолев половину ступеней разом. Коннигер не стал мешкать.
— Пошли отсюда! — Схватив Трессу за руку, вождь покинул крыльцо и чертог. Хэгнер с Дэвоном следовали за ними по пятам.
— Вам остается только надеяться, что она умрет, — заметил Нифрон. — Вы кладете в кровать дракона, и когда она очнется — упаси нас Феррол!
Тэкчин вздохнул.
— Я бы на это не рассчитывал. Феррол будет на ее стороне.
К тому моменту, когда Арион уложили на бывшую постель Персефоны, у безволосой фрэи был багровый кровоподтек на затылке и шишка размером с небольшое яблоко.
— Откройте окно и зажгите лампу, — велела Персефона. — Вэдон, позови Падеру с Роан. Ах да, и Сури-мистика тоже.
Кобб распахнул окно, не сказав ни слова, Дэлвин зажег лампу без лишних вопросов. Люди привыкли исполнять приказы Персефоны. Они делали это в течение двадцати лет, и теперь, после того как боги сражались в стенах далля — ведь эта безволосая фрэя точно богиня — делая то, что привычно, они чувствовали себя в безопасности. Персефона не стала размышлять, брать управление на себя или нет. Действовать следовало немедленно, и ставки взлетели слишком высоко, чтобы дожидаться, пока новоявленный вождь наконец примет решение.
— Он хорошенько ее приложил, — присвистнула Падера. Старуха повернула голову миралиита набок. Небольшая ранка возле макушки кровила без остановки. Красные брызги попали на пол, простыни и подушка пропитались кровью. — Нужна повязка.
— Сури, вон в том сундуке есть чистая простыня, — сказала Персефона девочке-мистику. — По крайней мере, была раньше. Достань ее и порви на куски.
— На полосы, — поправила Падера. — Длинные полосы. Еще понадобится вода.
Старуха прищурилась, осматривая рану. Персефона взяла лампу и посветила.
— Кобб, неси воду, — велела Персефона, и тот явно обрадовался поводу выйти.
— Роан, мне понадобится иголка и нитка, — сказала Падера, протягивая руку. Пока Роан рылась в своей сумочке, Падера смерила взглядом раненую. — Сеф, ты уверена, что мне стоит ее подлатать? Если да, я сделаю все, что могу, но… — она повернулась и посмотрела Персефоне в глаза. — По моему опыту, если ты увидел пуму в кроличьем капкане, то лучше воспользоваться шансом и проткнуть зверя копьем, нежели отпустить. Может, придушим ее подушкой?
Женщина-фрэй выглядела совсем хрупкой, на фоне красных брызг ее кожа казалась очень бледной.
«Защищай раненых».
— Мы должны ее спасти! — настаивала Персефона.
Старуха пожала плечами и кивнула. Взяв у Роан инструменты, она принялась за работу, быстро зашила и перевязала рану. Роан стояла рядом, передавая иголку с ниткой, влажные тряпочки и полоски ткани, подготовленные Сури.
Теперь, когда все понемногу налаживалось, и у Персефоны появилось время подумать, она засомневалась. Ей стало дурно.
«Может, я и не права. Вдруг это лишь совпадение? Что, если дерево имело в виду совсем иное, либо Сури не умеет слышать деревья и просто бредила? Вдруг я убью всех нас? О, Великая Праматерь! Я оспорила решение предводителя галантов и пригрозила выгнать его из далля! И пренебрегла мнением Коннигера… опять. Если раньше у него не было причины меня ненавидеть, то теперь точно есть!»
Все были против. Нифрон и Коннигер поставили под сомнение необходимость исцелить женщину-фрэя. Даже Падера согласна с ними. Хотя она была всего лишь вдовой бедного земледельца, которая вряд ли удалялась от далля на расстояние более десяти миль, старуха разбиралась во всем. Ну, может и не совсем, но уж точно во всем, в чем стоило разбираться. Падера знала, как лучше разбить сад и что делать, если маленькая девочка вроде Персефоны слопала целую пригоршню ядовитых ягод. За свою долгую жизнь чего только старуха не навидалась. Если бы в мире правила логика, Падера стала бы вождем клана много лет назад. Поэтому если старуха считает, что лучше дать фрэе…
— Исцеляй раненых, — проговорила Сури и оторвала еще одну полоску материи.
— Чего? — не поняла Персефона.
Сури снова рванула ткань.
— Наказ Магды. Там, снаружи, ты сказала неправильно. Надо говорить не защищай, а исцеляй раненых.
— Разве я ошиблась? — Персефона не помнила. Да и не все ли равно?
Персефона посмотрела на женщину-фрэя, такую слабую и хрупкую. Она ничуть не походила на чудовище. Если верить Магде, судьба этой женщины связана с судьбой народа Персефоны. Путь ясен. Исцеляй раненых.
Персефона повернулась к Падере.
— Эта женщина должна выжить. Получится?
Старуха кивнула.
— К добру или к худу, но она выживет. Вопрос в том, выживем ли мы, когда она очнется?
Глава 17
«Когда-то мы думали, что весь мир фрэев заключен в Алон-Ристе. Про реку Нидвальден и земли за ней мы и не слыхали. Даже если бы и услышали, то не поверили бы. В ту пору нам это было не под силу. Что рыбы понимают в орлиных гнездах?»
Форум Аквилы был набит битком, пришли все до единого. С древнего купола Айрентенона за наполнением огромного зала наблюдали фрески фэйн Гилиндоры и Каратака. Советники облачились в одинаковые роскошные ассики, и даже Гриндал укротил свою страсть к сверкающим желтым одеждам и надел пурпурное с белым. Под куполом золото носил лишь фэйн.
Окруженный кольцом исполинских колонн Айрентенон считался одним старейших зданий Эстрамнадона, и Гриндал прочувствовал это на себе, сидя на невыносимо твердой каменной скамейке. На таких скамьях должны были ютиться все, кроме фэйна. Попытки привнести хоть какие-то перемены или немного роскоши в палаты Аквилы неизменно отклонялись. Якобы служба в высшем совете Эриана — не награда, а священный долг. Гриндал намеревался стереть с лица земли и само здание и злополучные скамьи. К чему оставлять лживые символы прошлого? Лучше разбить здесь парк.
— Позвольте поздравить вас с первым днем в Аквиле в качестве фэйна! — Советник Имали поднялась, приветствуя Лотиана. Наверняка ей тоже не нравились каменные скамьи.
Хотя фэйн восседал на мягких подушках, его улыбка все равно увяла. Имали всегда производила на людей подобное впечатление.