Арион вовсе не строила планов мести. Она лишь пыталась собрать воедино картинку произошедшего и гадала, скоро ли на нее накинется фрэй, поигрывающий мечами. Зато эти мысли изрядно отвлекали от пульсирующей боли в голове, из-за которой она едва не плакала.
— Кстати, массовому убийству есть и альтернатива, — заметил Нифрон. — Ты можешь нас отпустить. Я с галантами скроюсь в глуши до конца наших дней. Ты ни разу о нас не услышишь. Мы исчезнем. Если хочешь, сообщи фэйну, что нашла нас и покарала. Проблема решена, самолюбие потешено, страница перевернута. Надеюсь, хотя бы это я заслужил, позволив тебе очнуться.
— Я подумаю. — Арион утерла слезы. Головная боль заявила о себе с невиданной яростью.
— Можешь считать нашим подарком каждый глоток воздуха, который тебе достался! Твоя голова болталась, как у дохлой гусыни, но мы оставили тебя в живых, так учти это и будь любезна сообщить о принятом решении прежде, чем разверзнешь небеса!
— Посмотрим, — проговорила Арион сквозь зубы. Она удерживала взгляд сколько могла, борясь с нарастающей болью. К счастью, Нифрон отвел глаза первым.
— Вам что нужно нибудь? — спросила Персефона и нервно поморщилась. — Вам что-нибудь нужно?
— Спать хочу. Мне просто нужно отдохнуть, и все будет хорошо.
Арион надеялась, что так и произойдет.
В следующий раз Арион проснулась уже ночью. За окном сияли звезды. В комнате горела лампа, выдолбленная из глыбы известняка и заправленная животным жиром. В ее свете Арион увидела все ту же девочку. Она лежала на полу, пристроив голову на бок волку, распростершемуся на досках. Сури снова играла с веревочкой.
Арион вовсе не испытывала желания себя обнаружить и поэтому лежала тихо, наблюдая за тем, как девочка плетет удивительно сложную фигуру. Арион понятия не имела, что рхуны играют в те же игры, которым она обучала своих студентов, и видеть это было все равно, что встретить собаку, расхаживающую на задних лапах. Фигуру Арион узнала.
За сотни лет она изучила все возможные комбинации. Та, что плела Сури, называлась «паучий домик», и выходила у девчонки превосходно. Пальцы работали с необычайной ловкостью — изгибались, перекручивались и вынимали петли изящно и уверенно. Арион поняла, что девочка-рхун, использующая волка вместо подушки, справляется с плетением куда лучше, чем Мовиндьюле.
— Нижняя нить, — подсказала Арион, когда Сури замешкалась.
Она ожидала, что при звуке ее голоса девочка подпрыгнет, но та даже глаз не подняла.
— Нет, — отмахнулась она, сосредоточившись на замысловатой конструкции. — Уже пыталась. А что, если попробовать так… — Сури потянулась обеими руками, зацепила основные нити и крутанула запястьями. Вся фигура вывернулась наизнанку.
Арион улыбнулась.
— Умно.
Сури вздохнула.
— Тупо. Теперь застряла.
— Вовсе нет! — Арион приподнялась на подушках. — Давай ближе ко мне.
Сури села, склонившись в сторону кровати. Арион изучила фигуру, подцепила нити пальцами и продела руки, освободив Сури от веревочки. Потом подхватила еще две нити, сложила фигуру вовнутрь и протянула девочке.
Сури изучила плетение, облизнув верхнюю губу. Потом снова заулыбалась, сунула пальцы в центр и потянула. Фигура расправилась и скользнула ей обратно на руки. Согнув два пальца, Сури опять поменяла конструкцию. В тот же миг обе радостно рассмеялись.
— Меня никогда так не делала! — воскликнула Сури.
— Я тоже. Но ведь у нас и рук не по четыре, а по две.
Сури позволила веревочке соскользнуть с пальцев, и та снова стала простым кольцом.
— И еще. Вместо «меня не делала» надо говорить «я не делала».
Сури засомневалась.
— Уверена?
— Совершенно уверена.
Сури снова положила голову на волчий бок.
— Тебе лучше?
Арион кивнула и поняла, что боль не исчезла, просто затаилась на время. Головокружение тоже стихло. Желудок успокоился, и она даже слегка проголодалась. Почувствовав себя лучше, Арион приободрилась, прикрыла глаза и стала напевать, чтобы создать резонанс, однако сила ее по-прежнему оставалась заблокирована. Искусство не откликалось. Отсутствие знакомого ощущения пугало, ее словно разбил паралич. Вдруг сила не вернется?
Хотя в юности Арион спокойно обходилась без Искусства, сейчас ей верилось в это с трудом. Утратить дар хуже, чем лишиться рук или ног. Она стала калекой! Арион ужаснулась. Страх накатил, угрожая затопить ее без остатка.
«Я не буду об этом даже думать, по крайней мере, не здесь и не сейчас».
— Ты умеешь жонглировать? — выпалила Арион, уцепившись за вопрос, как за якорь, чтобы не соскользнуть в пучину.
Девочка посмотрела на нее с недоумением.
На столе Арион заметила свой пояс с подсумком.
— Вон там лежат три камешка. Можешь подкинуть их и удерживать в воздухе одновременно?
Сури улыбнулась. Она вынула камешки из сумки, встала на колени и с легкостью подбросила все три в воздух. Хотя потолок был низким, девочка его не задела. Ловя и швыряя камешки, она вскоре заставила их двигаться плотным кольцом.
— Ты так уже делала.
— Тура научила меня… то есть Тура научила я.
— Нет, — сказала Арион. — В этом случае надо говорить «меня».
— Уверена?
— Совершенно уверена.
Сури снова посмотрела на нее недоверчиво. Арион улыбнулась. И не потому, что девочка усомнилась в ее познаниях в фрэйском — Сури жонглировала, не глядя на камешки. Они летали друг за другом, и руки ловили их сами по себе. Представление вышло впечатляющим. Не то чтобы Сури жонглировала лучше всех на свете, но ведь это была девочка-рхун, совсем юная. Арион учили, что рхуны ненамного разумнее животных и разительно отличаются от фрэев и дхергов отсутствием интеллекта. Рхуны не умеют думать, как люди. В основном они действуют инстинктивно. Любое сходство с высшими существами — подражание или совпадение. Однако в данном случае это было маловероятно. И Персефона, и девочка говорили на фрэйском, и девочка жонглировала куда лучше самого принца. Вдобавок плела сложнейшие фигуры просто для развлечения. Как такое возможно, если рхуны не способны думать?
— Кто такая Тура? — спросила Арион, когда Сури поймала камешки и потянулась к сумке.
— Была меня другом. Она вырастила я.
— Нет, надо говорить «Была моим другом и вырастила меня».
Сури скривилась, потом пожала плечами.
— Вы поссорились?
— Почему поссорились?
— Ты сказала, что Тура была твоим другом.
— Она умерла.
Обыденность тона поразила Арион.
— Что ее убило?
Сури посмотрела на нее недоуменно.
— Ничего. Просто умерла. Старая была.
Арион заглянула в темно-карие глаза Сури. Увидев свое отражение, она задумалась, не пытается ли Феррол дать ей знак.
— Почему за мной смотришь только ты? — спросила Арион.
— Не только меня, — ответила Сури. — Персе…
— Не только я.
Девочка-рхун вздохнула и закатила глаза.
— Персефона смотрит тоже, и старуха. Другие работают. У нас времени больше. Мне следует… — Она смолкла, ожидая замечания от Арион. Его не последовало, и Сури продолжила: — Следует решить костяную загадку, но я… — она снова замялась, — могу подумать и здесь.
— Что за костяная загадка?
— Спрашивала у богов про будущее. Они ответили костями цыпленка. — Сури вытащила почерневшую палочку. — Эта очень сильна. Предупреждает об ужасном чудовище. Сила его огромна. Оно всех нас убьет. Думала, это Грин — большущая медведица, живет в лесу. Оказывается, она вовсе не медведь. Она демон, только не знаю, какой именно. Не знаю — не смогу остановить. Вот я и думаю над загадкой. Проблема в том, что времени у нас — до полной луны.
Удивление, которое испытала Арион, обнаружив столь похожего на фрэя рхуна, сменилось разочарованием: девочка верит в предрассудки вроде предсказания будущего по костям, в чудовищ и демонов. Возможно, она и не животное, но все равно существо весьма примитивное…
Сури не оправдала ожиданий Арион. На миг миралииту показалось, будто пропасть между рхунами и фрэями не так уж велика. Плетение фигур и жонглирование камешками буквально указывали на склонность рхунов к постижению Искусства. Сумей Арион предъявить доказательства, шок и отвращение на лице Гриндала стоили бы полученного ею удара по голове. И все же, несмотря ни на что, Сури была рхуном, и их разделяла бездна.
— Проснулась? — нервно спросила Персефона, входя.
Сури встала и потянулась.
— Смотри, — сказала она Арион, ткнув в Персефону. — Я пора уходить.
— Мне пора уходить, — поправила Арион.
— Уверена?
— Совершенно уверена.
Сури скривилась и покачала головой, потом заговорила с волком. Тот тоже встал и потянулся. Оба направились к двери вместе, и вдруг Сури замерла и обернулась.
— Не переживай. Оно вернется.
— Что вернется? — спросила Арион.
Сури лишь улыбнулась и исчезла в дверном проеме.
Глава 19
«Когда люди просят меня рассказать про Персефону, я говорю им, что она не умела чесать шерсть. Думаю, людям важно знать, что она была человеком».
Капли падали в лужи и поднимали фонтанчики брызг. Персефона сидела на мокрой циновке и смотрела на дождь. Упал лист. Деревьев поблизости не было, наверно, его принесло ветром. Лист задрожал на одном из камней, обрамлявших дорожку, над мутной, грязной жижей.
Влажный воздух снова похолодал. Весна отступила, будто сомневалась в собственных силах. Из родительского дома Брин принесла Персефоне толстое шерстяное одеяло с корявыми цветами, кое-как пришитыми желтыми нитками. Зато грело оно отлично, и Персефона завернулась по самую шею.
— Стало быть, она пришла в себя, а мы все еще живы, — подытожила Мойя. Героиня похода к колодцу вернулась к прялке, спеша закончить работу засветло.
— Она все еще сильно страдает, — заметила Персефона. — И немного не в себе. Кто знает, что случится, когда она поправится.