— А теперь? Ты ведь стала старше. Во что ты веришь теперь?
Мэйв смотрела на нее не отрываясь. Старуха отличалась изрядной взбалмошностью. Она была из тех, кто не слушает собеседника и уж точно на него не смотрит. Но в ту минуту Мэйв уставилась на Сури, будто ничего вокруг не существовало вовсе, и девочку такое пристальное внимание встревожило.
— Недавно я узнала, что некоторые родители оставляют нежеланных младенцев в лесу. Надеюсь, я не из тех детей. — Сури не нравилось, как Мэйв на нее таращится. От такого взгляда лось давно кинулся бы на врага, только старуха, похоже, об этом не догадывалась. — Думаю, что… Ну, если бы меня не нашла Тура, со мной случилось бы то же самое, что и с твоей дочерью. Наверно, отчасти поэтому я и здесь. Разумеется, не считая того, что иначе демон погубил бы всех жителей далля.
— Сури, сколько тебе лет? — дрожащим голосом спросила Мэйв. В глазах ее стояли слезы.
— Точно не знаю. Зависит от того, сколько мне было, когда Тура меня нашла. Лет четырнадцать, а что?
Мэйв схватила Сури за руки. Старуху трясло.
— Замерзла? — участливо спросила Сури.
Мэйв потянула Сури за руку.
— Надо срочно выбираться из пещеры! Прямо сейчас!
И тут лунный свет померк. У входа в пещеру появилось нечто, почти полностью загородившее проход. Привыкнув в темноте, женщины разглядели очертания громадного медведя. Он шагнул внутрь, замешкался и оглушительно зарычал.
Грин знала, что они внутри. Скорее всего, еще до того, как вошла. Вряд ли ей нравились незваные гости. По земле гулко стучали огромные лапы, о камень клацали когти. Медведица медленно приблизилась и снова испустила рык. Мэйв пронзительно вскрикнула, обняла Сури и прижала к себе.
— Не забудь позвать свою дочь по имени, когда Грин подойдет к соли, — прошептала Сури.
Она уже дважды повторила Мэйв, что делать, и все же решила напомнить еще раз, потому что при виде медведя мужество старухи исчезло без следа. Сури вполне ее понимала. Даже у нее самой появились некоторые сомнения.
Грин одним скачком влетела в пещеру и остановилась у лежки — прямо на соли, которую насыпала Сури.
— Давай же! — велела Сури. — Зови!
— Сури! — закричала Мэйв.
— Нет, не меня! Зови свою дочь. Кричи: Шайла!
Грин зарычала и встала на задние лапы. Голова зверя касалась свода пещеры, тело загораживало выход.
Мэйв выхватила у Сури посох и крикнула:
— Беги! — Старуха подняла палку над головой. — Прочь! Прочь, злобная тварь! Я не отдам тебе свою дочь!
Сури пораженно наблюдала, как старуха приблизилась к нависшей над ней медведице. Грин рычала и вертела головой. Мэйв удалось нанести хороший удар. Посох стукнул Грин в бок. И тогда зверь протянул лапу и схватил старуху. Мэйв содрогнулась, как яйцо, по которому попали молотком. Она рухнула на камень кипой седых волос и тряпья.
Медведь снова поднялся и зарычал на Сури — последнего незваного гостя.
Не сработало! Соль подвела! Мэйв тронулась умом и позабыла имя дочери! Вот беда!..
Девочка-мистик отпрянула подальше и прижалась к дальней стене. Ни выхода, ни укрытия.
«Ты всегда права, Тура».
Медведь понюхал неподвижное тело Мэйв и стал наступать. На Сури надвигалась махина из меха и мышц, которая помогала себе крушившими камень когтями. Девочка стукнулась затылком о стену в неудачной попытке просочиться сквозь скалу и задержала дыхание.
Глава 25
«Я часто искала то самое место. Мне хотелось увидеть его своими глазами, заглянуть за край и проверить себя. Однако ничего я не нашла. Лес умеет хранить свои тайны — и хорошие, и плохие».
— Малькольм, Персефона! — окликнул Рэйт. — Давайте как тогда, с волками.
Оба тут же поняли и встали спиной к спине. Персефона стянула щит и продела левую руку в ремни. Их сделали для мужчины гораздо крупнее ее, и она не смогла дотянуться до кожаной петли, лишь коснулась ее кончиками пальцев. В другой руке Персефона держала легендарное копье, также оказавшееся для нее слишком большим и тяжелым.
— Я не знаю, как надо драться, — прошептала она через плечо.
— Я тоже, — признался Малькольм.
— Неважно, — ответил Рэйт. — Слишком уж их много. Мы все умрем.
Некоторые мужчины их услышали и заулыбались. В лунном свете они смахивали на скалящихся упырей.
Персефона надеялась, что Рэйт сказал так, чтобы заставить их расслабиться и потом застичь врасплох. Однако эти отморозки и без того были расслаблены и никуда не спешили. Они отхлебнули из бурдюков и стали медленно расходиться, окружая свои жертвы, надевая щиты и перешучиваясь. Большинство лиц Персефона не знала и знать не хотела. Это были жители Нэдака, и в их глазах светилось безумие. Такие же взгляды она видела во время голода. Мужчины Нэдака голодали, только нужна им была не еда — они пришли за местью, ополчившись не только на Персефону, но и на всех остальных.
Персефона посмотрела на Дэвона, сына Дэррика, искусного охотника. Восемь лет назад на осенней ярмарке она вручила парнишке первый приз за лучшую телочку. Тогда ему было двенадцать. Персефона все еще помнила, как надела на шею победителя медаль и как он улыбнулся. Парнишка старался не показывать свои зубы, потому что они были кривые с большущей щербинкой посередине, но в тот день он не смог сдержаться. Румяные щеки, улыбка во весь рот, рука вокруг шеи телочки — таким она его и запомнила. Дэвон снова ей улыбнулся, показав все те же кривые зубы, однако на этот раз в его глазах не светилось счастье — лишь злость.
— Мы рядом с тем местом, где на нас напали волки, — заметил Рэйт. — Водопад — слева от тебя, Сеф. Помнишь?
— Да…
Коннигер обошел их по кругу и встал лицом к Персефоне. По древку его копья стекала кровь Хэгнера.
«Высматриваешь, как меня удобнее убить? — подумала Персефона. — Что за храбрый у нас вождь!»
— Персефона, ничего личного, — заявил Коннигер. — Я подумывал на тебе жениться, но жена у меня уже есть, и Тресса… Ну, ты ведь ее знаешь.
Где-то на юго-востоке раздался рев медведя. В темном лесу этот звук заставил всех вздрогнуть. Зверь проревел трижды. Коннигер бросил взгляд в направлении рыка и хихикнул.
— Думаю, вы опоздали. — Потом он посерьезнел и посмотрел на Рэйта. — Тургин, заходи слева, Дэвон — справа. Остальные двое подождут, наша проблема — дьюриец. Помните, какой он шустрый. Всем надо напасть одновременно. Представьте, что перед вами медведь.
— Не очень-то честно с твоей стороны, — проговорил Малькольм, неловко сжимая щит Рэглана и копье.
Персефона понятия не имела, как он нашел в себе силы заговорить. Она была в ужасе. Поглядывая на мертвого Хэгнера, она гадала, что будет чувствовать, когда Коннигер вонзит каменное копье в живот ей.
— Не честно? — повторил Коннигер и указал на ошейник вокруг шеи Малькольма. — Будучи рабом, ты должен был давно избавиться от дурацких понятий вроде честности. Как думаешь, честно ли мы поступаем с медведем, окружая его втроем? Тут мы тоже охотимся, хотим убить опасного медведя с двумя детенышами.
— Хватит раздумывать, Сеф! — велел Рэйт, пока их окружали. — Не забудь ухнуть, как учила Сури.
Персефона его поняла и знала, во что обойдется эта попытка.
— Ни за что!
— Им нужна ты, не мы, — заверил ее Рэйт.
— Он прав, — поддержал его Малькольм.
Коннигер сомкнул кольцо, крепко сжимая копье. Остальные последовали его примеру и окружили Рэйта.
— Давай! — крикнул Рэйт.
Его вопль заставил поморщиться всех, кроме Малькольма. Невзирая на полное отсутствие навыков боевых искусств, он сделал весьма удачный выпад. Копье Малькольма порезало голое плечо одного из нападавших, тот завопил и отпрянул. Малькольм тут же со всех ног бросился на Коннигера и сшиб его с ног большим щитом Рэглана.
Перед Персефоной открылся проход. Бросив щит с копьем, она кинулась напролом. Оружие бы ее лишь замедлило. Может, если она убежит, Рэйта с Малькольмом оставят в покое? По крайней мере, она на это надеялась.
Позади закричали от боли и злости. Раздался треск дерева и еще один крик. Наверное, Рэйт или Малькольм, но Персефона не поняла, кто именно. Оглянуться она не решилась, боясь замешкаться. Следуя по лунной дорожке, она неслась по знакомой лощинке, поросшей папоротниками, прямо к журчащему ручью. Персефона прошлепала по воде, поминая всех богов, чтобы не поскользнуться в грязи и не наступить на неверный камень. Вода забрызгала ей лицо и глаза, туманя зрение. Персефона выскочила на другой берег, нашла опору и помчалась дальше изо всех сил.
В нескольких шагах позади раздался плеск воды.
— Тебе от меня не уйти, тварь! — прокричал Коннигер.
Персефона бежала быстро, как могла, но Коннигер даже со щитом и копьем был быстрее. Он уже настигал. Персефона слышала его шумное дыхание. Казалось, в спину вот-вот вонзится наконечник копья. Внезапно раздалась ругань: он поскользнулся. Или даже упал.
Нет, не упал. Зато Коннигер остановился. Они добежали до водопада. Ринувшись вниз, Персефона совершенно забыла ухнуть, как учила Сури.
Угодив в ловушку, Сури запаниковала. Она не могла ни думать, ни даже шелохнуться. В голове крутилась единственная фраза: прости меня, Тура, ты была права! Зациклившись на этой мысли, девочка смотрела, как на нее надвигается огромный бурый зверь. Она разглядела его во всех подробностях. Грин двигалась вперевалку, за передними лапами следовали задние. Густой мех вздымался над мышцами, их бугры перекатывались на плечах. Когти прочерчивали в земляном полу выемки. На фоне крупного тела голова казалась маленькой, но все равно массивной. Медведица зарычала, показывая клыки: наверху два длинных, внизу покороче. Все четыре клыка размещались в пасти столь объемной, что туда спокойно поместилась бы голова Сури целиком.
Девочка задержала дыхание и прижалась к задней стене пещеры, гадая, что с ней сделает медведь: задерет когтями, загрызет или раздавит. Похоже, Грин не испытывала желания впечататься в каменную стену и замедлила ход.