Она говорила громко и четко. Со ступеней чертога к жителям далля обращались все вожди. Увидев Персефону на крыльце с Черным Копьем в руках, люди побросали свои дела и побежали слушать.
— Коннигер мертв, — сказала Персефона. — Мэйв тоже. Их обоих прошлой ночью убил медведь, который держал в страхе весь далль. Кроме них погибли и многие другие. Мы скорбим об их смерти, но давайте же порадуемся, что медведя больше нет!
В растущей тишине голос Персефоны разносился все дальше, к крыльцу приходили все новые и новые люди.
— Некоторые из вас спрашивают: кто нас возглавит? Ответ простой. Я!
Мойя принялась хлопать в ладоши, радостно улыбаясь. К ней не присоединился никто.
— Как женщина может быть вождем? — спросил Кобб.
— Как? Кобб, я и так была вашим вождем почти двадцать лет. Рэглан не принимал ни одного важного решения, не обсудив его предварительно со мной. А кто привел Убийцу Богов и пригласил в далль фрэев, когда они прибыли? Кто принял меры и сохранил жизнь Арион — фрэя, спасшего нас всех? А кто созвал всех утром на битву? — Она подняла Черное Копье над головой, чтобы напомнить им.
— Как насчет Уклада? — спросил Гэлстон.
— Брин, разве Уклад Правопреемства, которому учила тебя Мэйв, запрещает женщине быть вождем?
Брин шагнула вперед. Она оглянулась на родителей и ответила:
— Нет, госпожа.
Неожиданно почтительное обращение заставило Персефону улыбнуться.
— Нам нужна не женщина, а воин! — заявил Энглтон.
— Если кто-нибудь не хочет, чтобы я стала вашим вождем, он имеет право бросить мне вызов. В Укладе об этом ведь тоже говорится, верно, Брин?
Та кивнула, а после тычка матери подняла голову и сказала:
— Да, говорится.
— По тому же Укладу я имею право выставить вместо себя своего сторонника. Верно, Брин?
— Да, госпожа.
— Рэйт? — Персефона посмотрела туда, где стояли Рэйт с Малькольмом. — Ты согласен сражаться за меня?
— Само собой, — ответил Рэйт. — Впрочем, положа руку на сердце, я тебе и не нужен. — Рэйт повернулся, чтобы его слышали все. — Персефона не упомянула одну важную подробность о прошлой ночи. Медведя, который нагонял страху на далль и погубил стольких ваших мужчин, включая двух последних вождей… — Он кивнул в сторону Персефоны. — Медведя убила она!
Удивленные и недоверчивые взгляды заметались от Рэйта к Персефоне.
— Это правда, — настаивал Рэйт. — Она убила то огромное бурое чудище сама, без всякой помощи. Персефона была совсем одна. Ей даже не понадобилось ни копье, ни меч!
— Чем же она его убила? — потрясенно спросила Мойя.
Рэйт выдержал паузу.
— Забила его до смерти щитом!
Далль-Рэн заполнился шушуканьем.
— Щитом? — переспросил Энглтон.
— Персефона забила Бурую щитом? — повторил Гэлстон.
Собравшиеся принялись бурно обсуждать новость. Одни недоумевали, другие выражали недоверие. И все же многие взглянули на Персефону совсем иными глазами.
Кобб, проведший большую часть жизни на воротах, легко перекричал всех.
— Это правда?
Толпа притихла.
— Правда, — ответил Малькольм.
Фрэи один за другим подтвердили правдивость слов Рэйта. Никому и в голову не пришло сомневаться в их честности или остроте зрения.
— Ну ладно. — Персефона оглядела собравшуюся толпу. — Если кто-нибудь хочет оспорить мое право стать вождем, то сейчас самое время.
Она подождала. Присутствующие завертели головами, глядя друг на друг выжидающе.
— Мальчики Тоупа? Кто-нибудь из сыновей Вэдона? — спросила Персефона. — Нет желающих? — В далле стало так тихо, что было слышно сверчков в поле. — Ну и ладно. С этого момента вождь Далль-Рэна — я!
Селяне снова загалдели, и Персефона подняла руки.
— А ну, тихо! — крикнула Мойя. — Ваш вождь еще не договорил.
— Спасибо, Мойя, — поблагодарила Персефона. — Как вождь, я должна вам кое-что сообщить. Если я поняла достаточно из сказанного утром, боюсь, фрэям не позволят спокойно жить в изгнании. Поскольку они рисковали, защищая нас, пусть они поселятся в Далль-Рэне не как в убежище, а как в собственном доме. На беду или на счастье, наши судьбы отныне связаны. К Арион это относится тоже. Я поговорю с ней, как только она проснется. Прошлой ночью и сегодня утром мы потеряли много хороших мужчин и работников. Поэтому, пока фрэи живут среди нас, пускай они приносят пользу и помогают снабжать жителей далля мясом.
Нифрон кивнул, и Персефона ему улыбнулась. Это заметили все, и ропот стих.
— Как известно, Мэйв погибла. Далль-Рэн остался без Хранительницы. Поэтому я назначаю Брин, дочь Дэлвина и Сары, новым летописцем нашего народа.
Мойя снова захлопала, и теперь к ней присоединились другие. Падера с Роан старались громче всех.
Персефона посмотрела на Рэйта и сделала глубокий вдох.
— Также я назначаю Рэйта из Дьюрии, спасавшего мою жизнь не раз и защитившего меня от верной гибели, стать моим Щитом, потому что более великого и преданного воина я не знаю. — Персефона задумалась, не стоило ли прежде спросить у самого Рэйта, но он не отказывался, и она перешла к следующему пункту. — Малькольму, который тоже поддержал меня в бою и готов был пожертвовать ради меня жизнью, я предлагаю стать полноправным членом нашего клана. Хотя мужчин у нас сейчас не хватает, даже и в обратном случае мы с удовольствием были бы готовы принять человека достоинств столь выдающихся!
Мойя снова разразилась аплодисментами. Толпа понемногу привыкла и поддержала ее, поэтому Персефона почувствовала себя увереннее. Да и люди перед ней уже видели не тревожный закат, а грядущий рассвет новых возможностей.
Персефона простерла руку.
— Для тех из вас, кто еще не знает, девушку, сидящую у стены с волком, зовут Сури. Пока все вы спокойно спали прошлой ночью, она отправилась в опасный поход, чтобы спасти ваши жизни — в тот самый, который унес жизнь Мэйв.
Все головы повернулись к Сури.
Девочка-мистик, сидевшая, опустив голову между колен, подняла лицо.
— Сури я дарую официальный титул первого Мистика Рэна и назначаю ее своим личным советником. Уверена, что буду советоваться с ней часто. В основном потому, что она единственная из всех, кого я знаю, способна понимать язык и мудрость деревьев.
Селяне снова зашептались.
Персефона сделала еще один глубокий вдох и убрала волосы с лица.
— Боюсь, сегодня мы видели только начало. Надвигается буря — война между фрэями и нами. Сури заметила знаки еще месяц назад, и я ей верю. Час расплаты близко! Наш народ стоит на краю гибели, у самой пропасти. Выбора нет. Нужно найти в себе мужество и сражаться за свою жизнь с теми, кого мы некогда считали богами. Запомните сегодняшний день! Черпайте мужество в том, что умирают даже самые могущественные. Сегодня вы видели это своими глазами.
Персефона указала на каменное изваяние в центре двора.
— Мы, жители Далль-Рэна, поклоняемся богине Мари, которая спасла нас от уничтожения и явно сильнее всякого фрэя. Она даровала нам Рэйта, Сури, Нифрона и Арион. Надеюсь, Мари проведет нас сквозь любые бури в новый мир, где нам не придется жить каждый день так, словно он последний. Нас ждет светлое завтра, новая эпоха, в которой не будет места ложным богам, и мы сможем решать свою судьбу сами!
Толпа одобрительно захлопала, и Персефона воспользовалась моментом, чтобы скрыться в чертоге, вновь ставшим ей домом.
Извечный огонь погас. Впрочем, несколько угольков еще теплилось. Она взяла пару щепок, сунула в очаг и подула. Поднялся дымок. Персефона снова подула, и появилось пламя. Она подбросила еще дров. Когда огонь разгорелся, она прошла в центр зала и села на трон вождя.
— Что за убогое копье! — воскликнул Нифрон, подойдя к стоявшему на стене возле ворот Малькольму.
Став официальным членом клана Рэн, Малькольм вызвался сторожить той ночью. После тяжелого дня все давно повалились спать. Огни погасли, лишь полная луна светила, озаряя дорожку.
— Я называю его Нарсирабад.
— Мило, — ответил Нифрон и перешел на фрэйский. — Ты меня избегал.
— Долгий выдался день.
— Я здесь уже вторую неделю. Почему мы разговариваем только теперь? И почему мне пришлось идти к тебе, а не наоборот?
На этот раз Малькольм ответил на фрэйском.
— Думаю, нам не стоило появляться вместе. Не в наших это интересах.
— А я думаю, что ты слишком увлекся жизнью за стенами Риста. Вероятно, вкус свободы пришелся тебе по душе. Собираешься сбежать? — спросил Нифрон. — Поэтому и вызвался стоять на воротах?
Нифрон не дал Малькольму возможности возразить. Он прошел мимо него вдоль стены, вглядываясь во тьму на северо-западе. Заговорил он уже на рхунском.
— В тех землях прошла моя юность. За Эврлином начинались настоящие приключения. Снеговые вершины Хэнтлина служили пристанищем злобным грэнморам. Среди зазубренных скал Адэндал-Дьюрата скрывались гоблины. Луга изобиловали дичью, в Харвудском лесу таились страшные тайны. Я купался в золотых закатах, бродил под луной и радостно бросался навстречу любым испытаниям. Даже среди инстарья я легенда и герой!
— Алон Рист тоже был героем, — напомнил Малькольм. — И Атэлла. Все истории заканчиваются одинаково.
Нифрон шагнул к Малькольму, положил руку на плечо бывшему рабу, держащему Нарсирабад, и прошептал на фрэйском:
— Кажется, я велел убить Шегона тебе!
Малькольм ответил неловкой, виноватой улыбкой.
— Я послал тебя с ним именно для этого. Забыл? Представь мое удивление, когда я узнал, что Убийцей Богов стал Рэйт, а не мой раб.
— Я не твой раб! Я принадлежал твоему отцу.
— Разве ты не слышал? Он мертв. Теперь ты — моя собственность.
— Не думаю, что Феррол узаконил рабство.
Нифрон тихо рассмеялся и облизнул губы.
— Уж ты-то должен знать, как я отношусь к законам.
— Даже твой отец не считал меня рабом!
— Судя по тому, как он умер, умом отец, к сожалению, не отличался. Теперь объясни-ка мне, чем вызван твой провал в памяти. Почему Шегона убил Рэйт, а не ты?