Хорошенько дернув ремешок на щиколотке, Роан решительно кивнула.
— Вот так! — Она поднялась и отряхнула руки от несуществующей пыли. — Готов?
Гиффорд поднялся, оперевшись о свой рабочий столик. Конструкция из палок и металлических петель на ноге скрипнула, словно открылась крошечная дверка.
— Наступай на ногу. Пробуй! Посмотрим, выдержит ли эта штука.
Для Гиффорда любая попытка опереться на больную ногу была равносильна хождению по воде, однако ради Роан он готов был даже падать лицом вниз. Может, получится перекатиться, и это вызовет у нее улыбку… Да родись он с двумя крепкими ногами, сильными и ловкими, с радостью плясал бы и кривлялся как дурачок, лишь бы развеселить Роан! Тогда ему удалось бы заставить ее рассмеяться, ведь смеялась она редко. В глубине души она осталась рабыней, существом совершенно ничтожным. Гиффорд мечтал, чтобы Роан увидела себя его глазами, однако сам он был калекой — неверным зеркалом с перекошенным отражением.
Гиффорд подался вперед, перенося немного веса на больную ногу. Хотя ремни вокруг бедра и лодыжки напряглись, нога держала. Он удивленно открыл рот, вытаращил глаза, и Роан наконец улыбнулась.
«Слава Мари! Что за восхитительное зрелище!»
Гиффорд тоже не сдержал улыбки. Он стоял прямо — насколько позволяла скрюченная спина. При помощи изобретенного Роан волшебного доспеха Гиффорд выигрывал битву, которую нельзя выиграть.
— Сделай шаг, — велела она, в волнении сжав кулаки.
Гиффорд перенес вес на правую сторону, поднял левую ногу и занес ее вперед. Скрепы вновь скрипнули. Он шагнул, как нормальные люди делают бессчетное количество раз, — и тут конструкция развалилась.
— О, нет! — воскликнула Роан.
Гиффорд рухнул, чудом не перебив покрытые глазурью чашки, подсыхавшие на утреннем солнышке. Щекой и ухом он приложился об утоптанную землю. Впрочем, основной удар пришелся на локоть, руку и бедро. Для Роан падение выглядело болезненным, но Гиффорд знал, как надо падать. Давно привык.
— Прости-прости-прости! — Роан встала на колени и склонилась над Гиффордом, который уже перекатывался набок. Улыбка девушки исчезла, и мир потускнел.
— Я в нофме, ничего стфашного. И чашки целы.
— Металл подвел. — Роан едва сдерживала слезы, ощупывая крепление израненными пальцами. — Олово недостаточно прочно. Прости меня!
— Ну, какое-то вфемя оно спфавлялось, — заметил Гиффорд, чтобы ее подбодрить. — Не унывай! Все у тебя получится. Я знаю!
— При ходьбе нагрузка больше. Надо учитывать дополнительный вес, ведь вторую ногу ты поднимаешь! — Роан несколько раз хлопнула себя по голове, морщась с каждым ударом. — Я должна была понять! Должна! Как я могла…
Гиффорд схватил ее за руку.
— Не надо…
Роан вскрикнула и в ужасе отшатнулась. Когда она немного пришла в себя, они обменялись неловкими взглядами.
Чтобы замять неловкость, Гиффорд сделал вид, что ничего не случилось, и продолжил разговор:
— Фоан, пфидумывая что-то новое, нельзя учесть все! В следующий фаз выйдет лучше.
Она дважды моргнула, потом отвела взгляд. Иногда Роан думала так напряженно, что он почти слышал ее мысли. Она снова моргнула, подошла к столику Гиффорда и взяла чашку. Неловкий момент миновал, словно его и не было.
— Придумал новую форму? Ты смог бы повторить ее в большем масштабе? Если бы мы…
Улыбка Гиффорда стала более естественной.
— Фоан, ты — гений! Тебе кто-нибудь говофил?
Она кивнула, похожий на петушиный гребень пучок на макушке качнулся.
— Ты говорил.
— Потому что это пфавда, — заверил Гиффорд.
Роан смутилась, как всегда, когда он делал ей комплименты или говорил что-нибудь приятное, затем посмотрела на крепление и вздохнула.
— Нужен материал покрепче. Камень не годится, дерево — тоже.
— Сомневаюсь, что глина подойдет, — сказал Гиффорд, пытаясь ее развеселить. — Хотя я мог бы вылепить для тебя кфасивенькую скфепу.
— Знаю, — на полном серьезе ответила Роан.
Шуток она не понимала: не видела комичности в неожиданных или несуразных предложениях — вроде смастерить скрепы из глины. Ее ум работал совершенно иначе. Для Роан не существовало ничего слишком абсурдного или бредового.
— Мне надо подумать, — объявила девушка, расстегивая ремешок. — Найти способ укрепить металл. Всегда есть способ получше. Так говорит Падера, а она не ошибается.
У Роан было достаточно оснований ценить мнение Падеры так высоко. Ведь самая старая жительница далля видела все на свете. И еще она ничуть не стеснялась говорить, что думает, невзирая на то, хотят люди услышать ее мнение или нет. Как ни странно, особенно сурова была она к Гиффорду.
Пока Роан сражалась с креплением, поднялся ветер и взметнул скатерть на столике. Две чашки упали, издав мелодичный звон. Набежали плотные тучи, заслонив синеву неба и свет солнца. Жители далля поспешили к своим домам.
— Заноси белье! Заноси белье! — крикнул дочери Вив-пекарь.
Братья Киллианы гонялись за цыплятами, Бергин помчался прикрывать партию свежего пива.
— Всего минуту назад был такой чудный денек, — ворчал он, глядя на небо, словно оно могло его услышать.
Новый порыв ветра со звоном смел чашки Гиффорда в кучу. День у гончара выдался довольно плодотворный, пока не зашла Роан. Впрочем, он всегда был рад на нее отвлечься.
— Нужно убрать посуду… — Роан удвоила усилия, но два крепления не поддавались. — Слишком туго затянула.
Ветер крепчал, стяги на чертоге хлопали под его порывами. Жаровни возле колодца боролись до последнего, и все-таки потухли обе.
— Дело плохо, — заметил Гиффорд. — Единственный фаз они погасли в тот день, когда ветфом унесло кфышу.
Солома на крыше домика захрустела, лицо и руки Гиффорда обсыпало землей и травой.
Отчаявшись победить пряжку, Роан сунула руку в карман и достала одно из своих изобретений: два ножа, связанных вместе полоской кожи, чтобы резать обоими сразу. Она быстро перетерла ремень и освободила Гиффорда.
— Ну вот, теперь…
В чертог ударила молния. Посыпались щепки и искры, взмыл столб белого дыма, и раздался такой оглушительный удар грома, что Гиффорду почудилось, будто тот прошел прямо сквозь него. Бревна рассыпались, солома мигом занялась.
— Ты видела… — начал Гиффорд, и тут в другую часть чертога ударила еще одна молния. — Ничего себе!
Гиффорд с Роан изумленно наблюдали, как в чертог ударили третья и четвертая молнии. Кобб, свинопас и по совместительству сторож при воротах, среагировал первым. Он и Бергин кинулись к колодцу, захватив по пути пустые бутыли из тыквы. Вдруг еще одна молния разбила ворот колодца в щепки, и оба бросились на землю.
Молнии так и сыпались с неба внутри и снаружи далля. С каждым ударом раздавались крики, вспыхивал огонь, и клубился дым. Люди вокруг Роан и Гиффорда мчались к своим домикам. Галанты, фрэйские воины, которых далль приютил в изгнании, выбежали из палаток и уставились в небо. Они испугались не меньше остальных, что тревожило куда сильнее, чем разрушительная буря, ведь до недавнего времени фрэев считали богами.
Мимо пробежал пастух Гэлстон. Молния ударила в тот момент, когда он пробирался между поленницей и грядками созревающей фасоли в огороде Киллианов. Гиффорд заметил лишь ослепительную вспышку. Снова обретя способность видеть, он обнаружил Гэлстона на земле с горящими волосами. Бергин кинулся к нему и окатил водой.
— Бежим в погфеб! — крикнул Гиффорд.
Он схватил свой костыль и поднялся.
— Роан! Гиффорд! — заорал Рэйт, подбегая к ним с Малькольмом. Рэйт еще носил оба меча: сломанный медный висел у него за спиной, изящно изукрашенный фрэйский клинок болтался без ножен на поясе. Малькольм сжимал копье. — Вы знаете, где Персефона?
Гиффорд покачал головой.
— Нет, но всем нужно укфыться в яме!
Рэйт кивнул.
— Я оповещу, кого смогу. Малькольм, помоги им!
Бывший раб подставил плечо и буквально понес калеку к погребу. Роан следовала за ними по пятам. До сбора урожая оставался по меньшей мере месяц, поэтому хранилище почти пустовало. Изнутри оно было выложено глиняными кирпичами и пахло плесенью, зерном и соломой. Другие жители далля уже ждали в укрытии. Семейство пекаря сгрудилось у задней стены, взрослые судорожно обнимали дочь и двух сыновей. Энглтон и Вэдон с ужасом взирали на бушующую за открытой дверью бурю.
Брин, недавно назначенная Хранительницей, тоже ждала внутри.
— Вы видели моих родителей? Их здесь нет, — сообщила она дрожащим голосом.
— Не видели, — ответила Роан.
Снаружи не переставая гремели раскаты грома. В проеме серел лишь крохотный клочок неба.
— Я должна их найти! — Брин бросилась к выходу со стремительностью молодой лани. В отличие от скрюченного гончара, она могла выиграть любой забег и была самой быстроногой в далле. Пятнадцатилетняя девушка постоянно занимала первые места во время Праздника Лета, однако Гиффорд был начеку и успел поймать ее за руку.
— Отпусти! — дернулась Брин.
— Там слишком опасно.
— Ну и что! — Брин едва не свалилась, пытаясь освободиться, но Гиффорд держал крепко. — Пусти!
Обе ноги Гиффорда, даже здоровая, были практически бесполезны, потому что мышцы на них почти отсутствовали. Зато постоянная опора на руки превратила их в мощные клещи. Гэвин и Крир, беспрестанно шпынявшие калеку, как-то раз имели глупость побороться с ним на руках. Гиффорд стиснул руку Крира с такой силой, что довел его до слез. Унижение усугубляло то, что мальчишка проиграл калеке. Гэвин решил избежать той же участи и попытался сжульничать, задействовав обе руки. С первым мальчиком Гиффорд еще сдерживался, зато с обманщиком церемониться не стал. Он сломал ему мизинец и косточку, идущую от костяшки к запястью.
У Брин не было ни единого шанса освободиться.
Осень, Фиг, Киллианы и Тресса перевалились через порог, едва дыша после бега. Хит Косвэлл и Бергин вошли следом. Они принесли Гэлстона, который оставался без сознания. Волосы пастуха почти сгорели, голова покраснела и почернела. Бергин был весь в грязи и сообщил: чертог пылает, что костер на празднике урожая.