. Потом вдруг появился. Он провел много месяцев глубоко под землей, в полной темноте и почти без еды. Никто не знает, как ему удалось выжить. Он не рассказывает, а мы не спрашиваем.
— Он тоже ваш брат? — поинтересовалась Персефона.
— Нет, хотя сейчас он нам как родной. Потоп и я выжили благодаря Дождю, поэтому мы его должники. Сперва мы помогли ему выбраться из Нэйта, да и из Бэгрейга вообще. Подальше от всего этого, потому что… ну, мы занимались не вполне законным делом… рылись в старых штольнях. Теперь мы здесь, и после того, что она сделала… — Он снова посмотрел на Потопа, затем на Арион. — Я думаю, мы сможем придумать, как все исправить, чтобы вернуться домой, если вы понимаете.
Персефона покачала головой.
— Прости, понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Не удивительно, — заметил Потоп. — Твой народ лишь недавно изобрел колесо. Умом вы явно не блещете.
Мороз хлопнул брата по затылку, и серобородый дхерг поморщился.
— Прояви к госпоже уважение, она у них королева! — Мороз повернулся к Персефоне. — Ваше величество, прошу извинить Потопа. Наша мать никогда о нем не заботилась, и вот к чему это привело!
— Значит, вы хотите попасть домой? — спросила Персефона.
— Ох, знаете, он был огромный, вроде того великана, которого Арион усмирила несколько дней назад. Он все еще там, не пускает наш народ в родные земли. Если бы Арион отправилась в Нэйт и избавила нас от него, тогда бы у нас не было столько проблем из-за того, что мы рылись, где не надо. Гронбах точно даровал бы нам прощение. — Мороз улыбнулся с надеждой.
Персефона перевела Арион:
— Они забрались на запретную территорию и нашли великана. Теперь не могут вернуться домой. Если ты поможешь им избавиться от великана, их, вероятно, простят.
Арион покачала головой, и Мороз помрачнел.
— Увы. Я понимаю их затруднения, но мне нужно остановить войну. Если удастся, я постараюсь им помочь, однако сейчас у меня есть проблемы более насущные.
Персефона обратилась к Морозу:
— Мне жаль, ведь за последние несколько дней вы нам очень помогли… Арион нужна здесь. Она пытается остановить войну между рхунами и фрэями. Можете идти вместе с нами до Тирре. На юге живет много ваших, надеюсь, они вас примут.
Дхерги снова поклонились.
— Мы благодарны вам обеим за ваше время и за приглашение. — Они повернулись и пошли прочь.
— Ну ты и учудил! — сказал Потоп Морозу, когда они вернулись к тюкам с шерстью. — Великан! Ты серьезно?
— Что не так? Оно ведь большое, так? — воскликнул Мороз.
— И что будем делать теперь?
— Не знаю. Эльф — наш единственный шанс. Если убедим ее, что Бэлгаргарат угроза куда худшая, чем война, то она может и согласиться.
Потоп покачал головой.
— Тогда придется рассказать правду.
Глава 6
«Земля фрэев под названием Эриан — обширная страна великих городов и бесчисленных деревень в древних лесах на востоке. Столица ее — Эстрамнадон, там пребывает фэйн и его сын Мовиндьюле».
Разумеется, Мовиндьюле терпеть не мог Видара. Старший советник был старым, и от него ощутимо несло кислым молоком. Если задуматься, Мовиндьюле ненавидел почти всех, а некоторых еще и презирал. В группу презираемых входили типы вроде Видара, Арион-Изменницы, Убийцы Богов и даже собственного отца Мовиндьюле. Остальной мир состоял из личностей, к которым он просто испытывал неприязнь. Следуя за Видаром по мраморным ступеням здания с колоннами, где заседает Аквила, Мовиндьюле понял, что Гриндал — единственный, кто ему откровенно нравился. Гриндал был величайшим из всех фрэев, но его убила бывшая наставница принца, Арион, которая стала изменницей. Хотя голову Гриндалу отрубил Убийца Богов, именно Арион следовало винить за то, что рхуну удалось подобраться так близко.
В качестве младшего советника Мовиндьюле должен был помогать старшему советнику Видару представлять миралиитов в Аквиле. Перед ним стояла предельно простая задача: не делать ничего. В Аквиле право голоса имеют только старшие советники, что сводило роль Мовиндьюле к безмолвному наблюдению. Он пойдет на заседания, чтобы учиться, из чего следует, что Видар — его новый наставник, уже третий за два неполных месяца…
— Аквила основан в восемь тысяч девятьсот первом году, чтобы придать официальный характер и выразить общественное признание группе фрэев, которые помогали Гилиндоре Фэйн более ста лет. — Видар замолчал.
Мовиндьюле заметил на его широком лбу испарину. «Притворяется, что учит меня, а на самом деле старая пыльная развалина запыхалась из-за крутого подъема».
— Гилиндора всегда спрашивала мнения глав каждого племени. Они составляли ее совет по общим вопросам, и их роль заключалась в том, чтобы докладывать о проблемах, выдвигать предложения и содействовать в управлении империей. В те времена нация фрэев не была большой, однако Гилиндора знала, что наша численность вырастет. И фэйну будет не по силам управлять всем в одиночку.
«Считает себя очень умным, но если он остановился, чтобы перевести дыхание, то к чему столько болтать?»
Мовиндьюле завис, поставив ногу на следующую ступеньку, и размышлял, что будет, если он просто пойдет дальше. Оба миралиита надели одинаковые пурпурно-белые ассики, которые, по всей видимости, служили единственным пропуском в здание. Мовиндьюле потопал ногой, выражая нетерпение. Видар, этот рассеянный пентюх, даже не заметил.
— Аквила по-прежнему состоит из шести советников и фэйна, который бывает в Айрентеноне нечасто. Обычно у всех советников есть помощники вроде тебя.
Помощники?! Как объяснил Мовиндьюле отец, принц должен был стать младшим советником. Свои обязанности в паре с Видаром Мовиндьюле видел в том, чтобы следить за стариком: не дай Феррол пустит слюни или забудет свое имя.
«Пока ты с Видаром, не думай, что ты наследный принц, — велел отец. — Учись у него и у всех старших. Посмотри, как действует Аквила. В будущем, когда ты станешь фэйном, этот бесценный опыт непременно тебе пригодится».
Мовиндьюле не понимал, зачем ему это нужно, особенно учитывая, что фэйн вовсе не обязан принимать советы от Аквилы. Гриндалу было плевать, что они там думают. Лучше бы Мовиндьюле стал младшим советником при Гриндале, когда тот представлял миралиитов в Аквиле! Кстати, редко кто совмещал эту роль с должностью Первого министра. Служа с Гриндалом, Мовиндьюле научился бы многому…
Видар продолжал трещать:
— Имали — куратор Аквилы и возглавляет собрания в отсутствие фэйна. Для нилинда она весьма умна, и доверять ей не стоит. Если куратор не способен исполнять свои обязанности, Хранитель Рога назначает нового.
Мовиндьюле окончательно утратил интерес, которого почти не было и в начале урока. И не его в том вина, решил принц. Старый фрэй вещал столь монотонно, что усыпил бы даже бурную реку. Собрания Аквилы никогда принца не интересовали, и он ни разу не потрудился взобраться по лестнице Айрентенона, где заседает совет. Хотя ступени не возвышались над лесной кроной, вид на столицу открывался впечатляющий. Город уютно устроился в долине между трех холмов: на первом стоял Айрентенон, на втором — дворец, на третьем — Сад. У подножия холмов змеилась река Шинара, огибая огромные деревья, дома и лавки. В нескольких местах ее пересекали мосты; самый крупный находился возле площади Флорелла, где ремесленники расставили прилавки с никчемными сувенирами. Со своего наблюдательного пункта Мовиндьюле увидел Сад — маленькое кольцо сочной зелени, священное место для фрэев. Сверху Сад вовсе не выглядел священным. Он выглядел маленьким.
Вскоре принцу наскучил даже вид с высоты птичьего полета, и его внимание привлек ближайший фонтан, выстроенный на мраморных ступенях для украшения. Посреди бурлящей воды стояла чрезвычайно благородная статуя оленя, наклонившего голову. Мовиндьюле крутанул кистью и завертел пальцами, формируя три водяных шара размером с кулак. Он заставил их кружиться в воздухе, гоняясь друг за другом. Насколько проще делать так с помощью Искусства! Что за тупица эта Изменница, принуждавшая принца жонглировать руками, словно обычного фрэя!
— Хватит! — рявкнул Видар.
Мовиндьюле позволил шарам упасть, расплескавшись по ступеням. Несколько капель намочили полу ассики Видара, заставив его нахмуриться.
— Мой принц, сейчас не время для игр. Использовать Искусство в Айрентеноне запрещено, так что возьми себя в руки.
Надо было уронить шары ему на голову!
— Итак, вернемся к тому, что я говорил. Прямой властью Аквила не обладает, поскольку власть фэйна безоговорочна, ведь ее дарует сам Феррол. Однако этот уважаемый всеми орган играет важную роль: советники выбирают, кто из соискателей имеет право протрубить в Рог Гилиндоры. Кто станет фэйном, решают не они, а Феррол, но они определяют того, кто сможет принять участие в поединке, и поэтому весьма могущественны.
Видару впервые удалось привлечь внимание Мовиндьюле.
— Как это происходит? — спросил принц.
На губах старого фрэя появилась снисходительная усмешка, и принц понял: именно этого Видар и добивался. Разве можно сохранять равнодушный вид, заявлять, что знаешь все, чего стоит знать, и при этом задавать вопросы? Мовиндьюле озлился, что проиграл — точнее, бездумно допустил промах, а улыбочку Видара воспринял как личное оскорбление.
— Рог Гилиндоры находится у Хранителя, который обязан держать его в надежном месте и приносить, когда под предводительством куратора Аквила придет к согласию и выберет, кто достоин в него протрубить. Теоретически, право бросить вызов есть у любого фрэя. И все же учитывая, что это дозволено лишь одному фрэю в три тысячи лет, очень важно определить достойнейшего. Претенденты должны обратиться к Аквиле за разрешением, то есть предстать перед советом и изложить свои доводы. Все проходит без лишней огласки. Те, кого не выбрали, сохраняют анонимность, подробности заседаний не разглашаются… Холм, на котором стоит Айрентенон, дал название и совету. Буквально Аквила означает «место выбора».