ным во всех своих неудачах: к самому себе.
Разумеется, могла помочь и хорошая драка. И потому Адриан с предвкушением смотрел, как «Багровая рука» словно восстает из могил и собирается вокруг. Интересно, заметил ли Ройс? В настоящий момент он непривычно отвлекся, но потом вор поднял голову и отстранил Гвен, поместив ее между собой и Адрианом.
Появился Цилиндр в своем неизменном головном уборе, к которому добавился длинный шерстяной плащ. Цилиндр кинул взгляд на могилу.
— Мои соболезнования, — произнес он, приподняв шляпу. Это даже прозвучало искренне. Потом Цилиндр посмотрел на Ройса. — Мне ответили из Колноры.
— Сначала отпусти ее, — велел Адриан.
Цилиндр посмотрел на Гвен.
— В этом нет необходимости. Я бы не осмелился причинить вред даме из Медфордского дома. Только не после эдикта канцлера. И… — Голос Цилиндра утратил браваду, он повернулся к Ройсу. — Не после того, что случилось с лордом Эксетером… — Теперь он смотрел на Адриана. — И людьми шерифа. Вы слышали, говорят, это сделал король. Показал, что бывает с изменниками. Получилось весьма зловеще и крайне наглядно, но немного странно. Короли обычно любят устраивать казни среди бела дня, с пытками и воплями на глазах у раболепствующей толпы. Кроме того, обычно он присутствует на подобных мероприятиях сам, а не пьет со старыми друзьями.
Цилиндр помолчал, возможно, ожидая какого-то ответа. Не дождавшись, продолжил:
— Но, полагаю, это мог быть только король. Никому другому не хватило бы безумия убить Эксетера, а потом вывесить его напоказ. Я хочу сказать, если это не король, то кто? Кто мог совершить подобное и безнаказанно скрыться? Если у тебя на голове нет короны, ты не можешь убить аристократа и, насвистывая, удалиться, верно?
Адриан наблюдал. Оценивал противников, выделял самых опасных и просчитывал расстояние до них. Однако воры не двигались. Они не замкнули круг, а находившийся ближе всех Цилиндр держался на другой стороне могилы.
— Суть в том, что мне уже доводилось слышать о подобном. Это случилось на юге, в Колноре. Года два назад там убили нескольких человек. Судью, адвокатов, людей, облеченных властью, и никто ничего не видел. Но этим дело не кончилось. Судя по всему, разобравшись со сливками, тень принялась за членов самого «Черного алмаза». Воров убивали, расчленяли и подвешивали на городских площадях, будто кровавые произведения искусства. Совсем как лорда Эксетера. И если убийство аристократа — безумие, я не уверен, что существует слово, которым можно назвать объявление войны «Алмазу». Но кто-то это сделал. Тот год назвали Годом страха. Год, когда убийца охотился на своих. Говорят, это сделал один человек, и говорят, его так и не поймали. Некоторым до сих пор снятся кошмары.
— Звучит ужасно.
Одной рукой Ройс по-прежнему обнимал Гвен; другая была под плащом.
— Точно. — Цилиндр посмотрел на них обоих. — Мне бы очень не хотелось, чтобы нечто подобное случилось здесь.
— Я слышал эту историю, когда был в Колноре, — сказал Ройс. — Насколько я понял, убийцу спровоцировали.
— Неужели?
— Обычно этот парень был весьма милым.
— Настоящим джентльменом, надо полагать.
— Нет, ни в коем случае, но и не из тех, что беспокоят соседей. При условии, что соседи не беспокоят его.
Цилиндр на несколько минут задумался. Посмотрел на могилу, потом на своих воров. Наконец перевел взгляд на Ройса.
— Значит, вы планируете задержаться в Медфорде?
При этих словах Гвен подняла голову.
— Я об это не думал, но… Что скажешь, Адриан?
— Симпатичное местечко.
— Какие-то проблемы? — спросил Ройс Цилиндра.
— Э-э… ну… обычно мы не позволяем работать ворам, которые не состоят в гильдии…
— У «Черного алмаза» имелись схожие ограничения, — заметил Ройс ледяным голосом.
Цилиндр облизнул губы и поправил шляпу.
— Правда? — Глава гильдии напоминал торговца, которого обошли в торге. — Что ж, мне никогда не нравился «Черный алмаз». И, полагаю, они хорошенько подумают, прежде чем вторгаться на эту территорию, если узнают, кто тут живет. Надо думать, если вы обчистите карман-другой, особого вреда в этом не будет.
— Вы нас даже не заметите, — пообещал Ройс.
— Это мне нравится. Вы ведь не согласитесь платить мне процент с добычи?
— Нет.
— А вступить в гильдию?
— Нет.
— Спросить-то можно было. — Цилиндр посмотрел на свой выводок и заговорил громче: — С этого момента эти двое — наши гости. Никто их не трогает. Никто даже на них не смотрит. Уловили? — Он снова перевел взгляд на могилу и на этот раз снял шляпу, обнажив лысину. — Я говорил серьезно. Она мне нравилась. Гру был отморозком. — Он произнес эти слова, словно надгробную речь, надел шляпу и шагнул назад. — Будьте на нашей стороне, а мы будем на вашей. Идет?
— Идет.
Цилиндр повернулся, чтобы уйти, но помедлил.
— Как ты это сделал?
— Сделал что? — спросил Ройс.
— Убил Эксетера.
— Никогда о нем не слышал.
Цилиндр улыбнулся, кивнул и пошел прочь.
Лошадь Ройса переступила с ноги на ногу, когда он затянул ремни на седельных сумках, а сверху пристегнул одеяло. Поместье барона Макмэнниса находилось всего в трех днях пути, но зима заставила их удвоить снаряжение. Не следовало надеяться на постоялые дворы, и хотя холода только начались, бури случались часто. Приходилось готовиться к худшему, а значит, брать с собой все, что только можно. Как бы обстоятельно Ройс ни подходил к делу, ему всегда казалось, что он что-то забыл. Обычно это предчувствие оправдывалось, причем озарение случалось, когда он успевал проехать миль десять.
Адриан уже собрался, и его кобыла напоминала мула рудокопа. Сам же он был на другой стороне Кривой улицы, в таверне, и помогал девушкам переносить тяжелые вещи. Гвен купила свидетельство на заведение Гру, и они вместе выкатывали старые бочки, в то время как девушки мыли и подметали. Диксон достаточно оправился, чтобы покинуть врача и вернуться в Дом. Он сидел снаружи с огорченным видом, закутанный в одеяла. Здоровяк выглядел более худым, чем запомнил Ройс по предыдущему году, но он хотя бы начал ходить и есть.
Из пыльного чрева таверны появилась Гвен. Ее платье испачкалось, на лице были грязные разводы. Одной рукой опираясь на костыль, а другой прикрывая глаза, она оглядела здание. Гвен тоже выглядела лучше. Синяки и порезы заживали, однако костыль заставил Ройса пожалеть, что он не мог убить Эксетера снова.
— Может, предоставишь работу девочкам? — заботливо спросил он.
— Ее слишком много.
— Ты еще не поправилась.
— Благодаря тебе у меня все будет хорошо. — Она вытерла руки о фартук. — У нас всех.
— Понятия не имею, о чем ты.
Ройс попытался сохранить серьезное лицо, но не смог сдержать улыбку — только не под ее взглядом. Он не знал, как ей это удавалось. Он зарабатывал на жизнь ложью и весьма в этом преуспел — но только не с ней. Он хотел рассказать ей все — так даже здравомыслящий человек на краю скалы испытывает желание прыгнуть. Понимание того, что прыжок приведет к катастрофе, не заглушает желание: само зрелище принуждает тебя сделать это. Однако пока зрелища было достаточно.
Адриан вышел на улицу, опуская закатанные рукава.
— Клянусь Марибором, это была настоящая помойка, но, думаю, дальше вы справитесь без меня. И Ройс ворчит, если я заставляю его ждать.
— Спасибо, — ответила Гвен. — Полагаю, от денег ты откажешься.
Адриан ухмыльнулся, потом вскинул брови.
— Можешь рассказать, что прочла на моей ладони… ну, хотя бы часть. Что-нибудь хорошее.
Она покосилась на Ройса и вымученно улыбнулась, но в ее улыбке сквозила печаль, которая вызвала у него беспокойство.
— В чем дело? — спросил Адриан. — Ты что, видела мою смерть?
— Нет, — ответила Гвен.
Она замешкалась, потом улыбнулась своим мыслям и сказала:
— Однажды ты вспомнишь этот момент. Он превратится в обрывок, призрак давно забытого прошлого, но вернется к тебе. Ты уже будешь седым, будешь ощущать груз прожитых лет. Будешь размышлять о своей жизни, о том, чего добился и с чем не справился, и эти мысли тебя встревожат. Ты будешь точить клинок и порежешься. Увидишь кровь и вспомнишь, как я сказала, что это случится. Вспомнишь и улыбнешься, а потом нахмуришься и наконец, в тишине маленькой комнатки, заплачешь. Заплачешь, потому что все встанет на свои места. Твоя жена найдет тебя плачущим, обнимет и спросит, в чем дело. Ты посмотришь на нее и увидишь, что она напугана. За все годы, что она будет знать тебя, несмотря на испытания, которые вы переживете вместе, она почти никогда не будет видеть твоих слез. Ты покачаешь головой и просто скажешь: «Гвен». Она поймет, и вы сожмете друг друга в объятиях. Вы оба заплачете, и мгновение пройдет. Это будет хорошее мгновение. Слезы смоют ваши тревоги и напомнят о многих вещах, которые вы забудете, хотя не следовало, и тот день от этого станет только лучше.
Адриан со смущенным видом повернулся к Ройсу:
— Судя по всему, я женюсь.
— Ты это заслужил, — ответил Ройс и с удовлетворением заметил, что Адриан и Гвен поняли его слова по-разному. Он редко столь удачно вел беседы.
Гвен посмотрела на таверну.
— На то, чтобы сделать из нее приличное заведение, уйдут годы. Придется вскрыть все полы, и все равно я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу избавиться от воспоминаний о Гру и Стейне.
— Если сделаешь ее слишком симпатичной, придется менять название, — заметил Адриан, беря свою лошадь под уздцы.
— О, я обязательно изменю название. Не хочу владеть таверной, которая называется «Гадкая голова».
— И как ты хочешь ее назвать? — поинтересовался Адриан.
— «Роза», — ответила Гвен, и все улыбнулись. — Я думала расчистить старую кухонную кладовку для вас с Ройсом. Она далеко от общих комнат. Вы сможете обсуждать там дела. Хранить снаряжение, если захотите. Я буду за вами приглядывать, как при первой встрече.