— Эль, много эля — самого лучшего в Генте.
— Самого лучшего на свете, — сказал старший из сидевших за стойкой. У него была длинная седая борода, которую он разместил прямо на стойке, а потертый дорожный плащ в нескольких местах был порван и залатан разноцветной тканью. — Мне ли не знать, где я только не бывал.
Он поднял кружку. Остальные последовали его примеру, и каждый сделал глоток. Затем все кружки с одинаковым глухим звуком одновременно опустились на деревянный прилавок.
— Значит, буду эль, — с улыбкой сказал Адриан.
Снова скорбные взгляды.
— Какой? — спросил Дуган, наклонившись вперед и упершись локтями в стойку.
Он мотнул головой в сторону стен, увешанных дощатыми панелями, на каждой из которых были нарисованы наполненные доверху чашка, стакан или кружка и подписаны названия вроде «Вкус летнего утра», «Ячменный банкет» и «Сладкая горечь до конца».
Панели покрывали все стены, и Адриан принялся их изучать.
— Откуда ты? — спросил Дуган, продолжая смотреть на него с теплой, добродушной улыбкой.
— Из Ренидда, — ответил он, решив, что о крошечном Хинтиндаре здесь никто не слышал.
— А… с юга. Значит, ты тут впервые?
Адриан кивнул. Он все еще рассматривал развешанное по стенам меню трактира. Некоторые панели украшали прелестные картины с видом на озеро или искусно вырезанные барельефы. Другие были выточены достаточно грубо или вообще представляли собой куски бересты, расписанные углем.
— Значит, так. Это ячменный город, — пояснил Дуган. — Вот чем все здесь занимаются. Выращивают ячмень.
— И рыбачат, — вступил в разговор упитанный джентльмен, сидевший ближе к двери. Он был одет в сутану священника и много жестикулировал. Он изобразил, как забрасывают удочку, и прибавил: — Здесь хорошо клюет, если вас это интересует.
— Я думал, Гент славится овцами и шерстью, — сказал Адриан.
— О, этого здесь тоже предостаточно, — заверил его Дуган. — Если тебе нужна хорошая шерстяная рубаха или плащ, я знаю отличное местечко, где их можно приобрести. Но если ты пришел за элем, дальше идти нет нужды. Так вот, многие выращивают ячмень, и большая часть этих людей делает собственный эль. Здесь для этого превосходное место, лучшее во всем Элане. Ячмень великолепный, а какое озеро! Просто выйди и зачерпни ведро воды, и увидишь, до чего она чистая. Кристально чистая! У нас даже колодца нет. Берем воду прямо из озера. Так что все местные фермы делают собственные сорта эля, вроде «Сладкой горечи» или «Летнего утра». Эти с ферм на северном берегу, а «Ячменный банкет» и «Старик Марбери» с юга. — Дуган указал на полку под потолком, заставленную огромными металлическими кружками. На каждой из них были выгравированы какие-то слова, но буквы были слишком малы, и Адриан не смог разглядеть с такого расстояния. — Это трофеи, которые выдают каждый год. У нас тут идет борьба за первое место. Как видишь, Ибертон серьезно относится к элю.
Все сидевшие за стойкой — все посетители трактира, кроме Ройса, — выжидающе смотрели на Адриана. Чтобы не попасть впросак, он решил подстраховаться:
— А вы что посоветуете?
Священник беспокойно поерзал на стуле. Кабатчик вздохнул.
— Ты ставишь меня в неловкое положение, — укоризненно покачал он головой. — Поскольку я наливаю, то должен соблюдать нейтралитет.
— Бери «Старика Марбери», остальными подавишься, — посоветовал сидевший дальше всех мужчина, единственный, кроме Адриана, кто имел при себе меч.
— Прежде чем примете решение, — сказал священник, — вам следует знать, что это лорд Марбери.
— Правда? — Адриан выпрямился и поклонился. — Ваша светлость.
Все смущенно улыбнулись, кроме самого лорда Марбери.
— Еще раз так сделаешь, — нахмурился он, — и я ударю тебя мечом по ноге.
Адриан посмотрел на Дугана, который благодаря своей обаятельной улыбке уже стал для него маяком в бурю.
— Теперь это уже скорее почетный титул, — пояснил кабатчик.
— Церковь не признает в Генте дворянских титулов, — кивнул священник.
— Церковь не признала бы… — заворчал Марбери.
— Еще налить, ваша светлость? — громко сказал Дуган, выхватив у лорда кружку.
— Я еще не допил.
— А по-моему, допили. К тому же не будем забывать, что мы так и не выяснили, на чьей стороне этот юноша, не так ли? И его товарищ тоже. — Дуган выжидательно уставился на Адриана. — Ну что, решил?
Адриан не до конца понял, куда завел его этот разговор. Затем Дуган снова указал на рекламные объявления.
— Ах… понятно. Ну… — Адриан покосился на лорда Марбери, который, сгорбившись над стойкой, мрачно смотрел на Дугана. — Думаю, я попробую «Старика Марбери».
И его светлость, и Дуган улыбнулись, и Адриан почувствовал, что наконец-то сделал что-то правильно, как будто речь шла о некоем важном решении, а не об обыкновенном заказе выпивки в трактире.
— Я предпочитаю «Сладкую горечь», — признался бородатый путешественник, который первым поднял кружку.
При каждом движении он издавал звон, но звенело не оружие, а многочисленные металлические побрякушки, которые свисали с его широкого пояса.
— Вы жестянщик? — спросил Адриан.
— Жестянщик Бреми, — представился мужчина. Его рукопожатие было вялым и каким-то торопливым. — Если вы приехали рыбачить, у меня есть отличные крючки.
— А чем можно заинтересовать твоего друга? — спросил Дуган, указывая на Ройса.
— Хороший вопрос. Вообще-то мы с ним не так давно знакомы.
— Встретились в дороге, да?
— Нет, мы…
— Я не хочу пить, — сказал Ройс.
Марбери бросил на него недовольный взгляд.
— Тогда зачем, во имя Марибора, ты сюда явился?
— Он хотел пить. — Ройс указал на Адриана. — А я просто хотел укрыться от ветра. Ничего?
— Конечно, — кивнул Марбери и повернулся к Адриану: — Заботливый у тебя приятель.
— О да, — с улыбкой подтвердил Адриан. — Именно так я его всем и представляю: заботливый до невозможности.
Ройс усмехнулся и скрестил руки на груди.
— Я продаю палатки из плотной ткани, которые защищают даже от самых сильных ветров, — сообщил жестянщик. — К каждой прилагаются морской канат и колышки, чтобы крепче стояла. Разложишь эту дамочку, и она будет греть тебя всю ночь.
Дуган с грохотом поставил перед лордом Марбери и Адрианом кружки, над которыми, в точности как на картинках, пенились белые шапки. Посетители затихли, наблюдая, как Адриан подносит кружку к губам. Он привык к небольшим порциям столового пива в Калисе, где перебарщивали с хмелем. Здешний напиток был крепче, богаче на вкус и свежее. Лицо Адриана осветилось довольной улыбкой еще до того, как он опустил кружку.
— Ха! — Марбери ударил кулаком по стойке. — Я же говорил! В этом году я возьму главный приз. Вы только посмотрите на него! Счастливее человека я давно не видел.
— Изумительно! — подтвердил Адриан.
— Да он просто вежливый молодой человек, — заметил священник. — Видно же, воспитанный, из хорошей семьи. Матушка, должно быть, была верной прихожанкой церкви Нифрона.
— Моя мать умерла, когда я был еще ребенком, — ответил Адриан. — Что же до отца… он поминал богов, только когда портил сталь или получал ожог в кузне.
— Так вы сын кузнеца! — воскликнул жестянщик. — Я должен был догадаться, увидев, сколько стали вы на себе носите. Я продаю прекрасные щипцы и молоты. У меня есть даже молот, который я приобрел у кузнеца-гнома — лучший из всех, что вам когда-либо доводилось видеть.
— Почему же гном с ним расстался? — спросил священник.
— Кажется, ему нечем было кормить семью. Печальная история…
Воспользовавшись тем, что посетители на минуту отвлеклись от его персоны, Адриан подошел к Ройсу, который сидел спиной к очагу, глядя в окно.
— Ты сейчас на редкость молчалив, но с таким же успехом я мог бы сказать: «Ой, смотри-ка, ты дышишь».
Ройс подался к нему и прошептал:
— Почему бы тебе сразу не выложить им, что мы воры, если уж на то пошло?
— Ты о чем? — ответил Адриан в таком же тоне. Он испытывал чувство неловкости оттого, что они шепчутся, словно заговорщики, под самым носом у незнакомцев — или, в данном случае, за их спинами. — Я просто поддержал дружескую беседу.
— Ты назвал им свое имя, место, где родился, и чем занимался твой отец, дал понять, куда мы направляемся, и сообщил, что никогда раньше здесь не бывал. Если бы я тебя вовремя не остановил, ты бы рассказал, кто я такой и откуда именно мы приехали.
— И что в этом плохого?
— Когда идешь на дело, не нужно привлекать к себе внимание. В памяти людей лучше оставаться неясной тенью. Не оставлять ничего такого, по чему тебя можно выследить. После того как мы влезем в башню, нас станут искать и непременно вспомнят разговорчивого незнакомца с тремя мечами, который приехал с юга и наверняка отправился обратно.
— Если ты не хотел, чтобы нас заметили, зачем мы вообще сюда пришли?
— Это другой вопрос. Я жду гостей.
— Гостей? — Адриан поднял кружку, чтобы сделать глоток.
— Тех пятерых, что ехали по дороге за нами.
Адриан опустил кружку.
— О чем ты говоришь? Я никого не видел.
— Меня это не удивляет.
— Что? Думаешь, они нас преследуют?
— Не знаю. Поэтому мы здесь и остановились.
— Погоди… но ведь это могут быть просто люди, которые едут в том же направлении!
— Я считаю, что меня все преследуют, пока не докажут обратное.
— Это глупо.
— Они вооружены и ехали очень быстро.
— И что?
— А то, что их пятеро! Для гонцов слишком много, для подкрепления слишком мало, да и кто еще скачет так быстро? Разве что охотники… Пятеро — самое подходящее число для отряда, преследующего двоих, обвиняемых в том, что пырнули ножом сына барона, и замеченных на дороге, ведущей на север от Шеридана.
Адриан повернулся и посмотрел в окно, однако не увидел ничего, кроме каменной стены, дороги и озера за ней. Последние лучи заходящего солнца отсвечивали золотом на поверхности воды.