— Это правда? — спросил Амрат Брагу.
Все головы повернулись к канцлеру.
— Как столь определенно выразился лорд Эксетер, я — третий графский сын, — ответил Брага. — Церковь — неплохое пристанище, когда от тебя не ждут продолжения собственного рода, а мои таланты не подходили для священства. Стать рыцарем церкви Нифрона — один из немногочисленных вариантов, отвечавших моим способностям. Желание стать главным среди них — всего лишь следствие моего стремления преуспеть.
— Но куратор — не просто верховная должность, — возразил Саймон. — Куратор клянется не только хранить чистоту веры, но также искать наследника старой империи, чтобы вернуть ему власть. Если это произойдет, все короли — включая его величество — лишатся короны. — Саймон повернулся к Амрату. — И тем не менее для высшей должности королевства вы выбрали именно этого человека. Человека, который хотел посвятить себя уничтожению вашего трона.
— Вы обвиняете меня в измене? — спросил Брага.
Саймон фыркнул, его козлиная бородка и стянутые назад волосы отлично дополняли читавшуюся на лице насмешку.
— Осторожней, Саймон, — предостерег Лео. — Тебя вот-вот вызовут на дуэль, в которой ты не сможешь одержать победу.
Брага сердито посмотрел на лорда Эксетера.
— Я не собираюсь стоять здесь и…
— Вы собираетесь поступить так, как прикажет ваш король, — вы оба.
Амрат поднялся, и его примеру последовали все остальные. Он говорил низким, рычащим голосом, который, в сочетании с размерами, бородой и умением драться, обеспечил ему прозвище Медведь. Амрат хотел положить конец спору. После целого дня обсуждений у него болела голова. Он подождал, наблюдая, собираются ли соперники продолжить ссору. Они молчали, и король снова сел.
— Полагаю, на сегодня хватит. Брага и Лео, останьтесь. Остальные… С вами увидимся на приеме.
— Я был прав насчет Эксетера, — заявил Амрат.
Он вскочил с кресла, как только в комнате остались лишь Брага и Лео. Поскольку Амрат был монархом, когда он поднимался, все остальные тоже вставали, поэтому король чувствовал себя в кресле как в ловушке. Но когда их не было, Лео игнорировал формальности, а Брага никогда не садился. Он был странным человеком, темнокожим, с густыми черными волосами, как и большинство уроженцев Маранона. Они походили на калианцев, особенно жители побережья. Брага был смуглым, привлекательным и постоянно находился в движении. Даже просто глядя на него, король утомлялся. Лео, напротив, был расслаблен и спокоен. Откинувшись назад в кресле, он положил ноги на стол, постукивая сапогами в такт мелодии, звучавшей в его голове. Великий Марибор, как же Амрат любил Лео. Без него он сошел бы с ума.
— Ты обращаешься ко мне или к Перси? — спросил Лео.
— К вам обоим.
— Он хочет мое место, — сказал Брага.
— Если бы дело было только в этом, — ответил Амрат. — Проблема в том, что он хочет мое место. Просто не может придумать, как его получить. Ты — лишь его жертва в этом сезоне.
— Мне следует уйти? Я не слишком долго пробыл в этой должности. И вряд ли…
— Нет! — хором ответили Амрат и Лео.
— Но лорд Эксетер прав. — Брага махнул рукой в сторону Лео. — Вы доверяете графу Пикерингу. Канцлером следует быть ему.
Амрат посмотрел в окно. Он часто бездумно бродил по комнате, но в конце концов всегда оказывался у окна, привлеченный свежим воздухом и открытым небом.
— Это невозможно. Понимаешь, проблема с Саймоном в том, что хотя он может вести себя отвратительно, обычно он прав. Вот в чем трудность. — Король увидел торговца яблоками, который выкатывал свою тележку через главные ворота на Дворянскую площадь. «Каково живется этому человеку? Человеку без забот и тревог? Человеку, чьи кузены не плетут интриги против него?» — Поэтому да, я хотел бы сделать Лео канцлером, но не могу, потому что, как заметил Саймон, это попахивает фаворитизмом. Все знают о нашей дружбе. Лео принадлежит богатейшая провинция Меленгара, а мы не родственники, даже не свойственники. Если я отдам эту должность ему, аристократы… — Амрат вскинул руки, раздраженный, что не может подобрать слова. Он был королем, и это означало — должно было означать, — что он может поступать, как вздумается. Но в действительности его жизнь скорее напоминала рабство у жадных до власти аристократов. Император древней Империи Новрона не сталкивался с подобными трудностями — он был божественным и безупречным. — Я даже не могу назначить его казначеем или хранителем государственной печати, не то что канцлером!
— Тогда почему бы вам не назначить канцлером лорда Эксетера? Он ваш кузен и, если не ошибаюсь, следующий претендент на престол после ваших детей. Верно?
— Совершенно верно, — хмыкнул Лео.
— По двум причинам, — сказал Амрат, поворачиваясь. — Во-первых, он одержим ненавистью к имперцам. Считает своим заклятым врагом каждого, кто верит в наследника Новрона или поддерживает церковь Нифрона. Я король, и мне бы хотелось, чтобы фантазия о восстановлении империи угасла, а потому неплохо иметь рядом человека с такими взглядами. Мои предки воевали, чтобы Меленгар стал свободным и независимым королевством. Моя корона омыта реками крови, и мысль о том, что в один прекрасный день имперцы отыщут своего пропавшего наследника и все просто преклонят перед ним колено… это оскорбительно, черт побери! Церковь продолжает распространять свой ядовитый миф. И, похоже, Уоррик поверил. А раз самое могущественное королевство Аврина способно поддаться этому безумию, значит, никто от него не защищен. Суть в том, что я согласен с Саймоном. Но не могу позволить себе враждовать с Кловисом или его сыном.
— А вторая? — спросил Брага.
— Вторая что? — Король переводил взгляд с канцлера на графа и обратно.
— Вторая причина, по которой ты не можешь сделать Саймона канцлером, — напомнил Лео.
— А. — Амрат криво улыбнулся Браге. — Я его ненавижу. Вот почему от него столько неприятностей. Дальше он испортить отношения с королем уже не может. Поэтому дразнит меня и наслаждается положением одного из самых могущественных и нелюбимых аристократов королевства. Хуже того, — хмыкнув, Амрат снова повернулся к окну, — если нас ждет схватка с Уорриком, из всех людей я бы предпочел иметь рядом с собой Лео и Саймона. Да, он ненавидит меня. Ничего личного — на самом деле он ненавидит всех. Никогда не встречал столь мерзкого хмыря. Но он любит королевство. И пусть он неуправляем, самонадеян и крайне амбициозен, он также неустанно печется о безопасности Меленгара. Вот почему я назначил его лордом верховным констеблем. Надо думать, в тот день случился массовый исход воров и головорезов. Но не волнуйся, познакомившись с Саймоном поближе, ты научишься по-настоящему презирать его, как мы с Лео.
— Не уверен, что подхожу для этой должности, — покачал головой Брага. — Я родился за пределами королевства и, как он и сказал, был рыцарем церкви Нифрона.
— Что, если оставить в стороне политику, является настоящим достижением, — заметил Лео. — Сереты славятся своим мастерством.
— Но я провел здесь всего год…
— Перси, — мягко сказал король, — женившись на Клэр, ты вошел в семью.
— Кровь — не бумага, — возразил Брага.
— При условии, что в жилах Саймона течет кровь. Мы даже не знаем, есть ли у него сердце, — фыркнул Лео. — Однако ты прав, и хотя я симпатизирую тебе больше, чем лорду Эксетеру, из-за родословной мы с другими аристократами поддержим его, если что-то случится с Медведем и его семьей. — Лео демонстративно вздрогнул. — Берегите себя, ваше величество.
Король ухмыльнулся.
— Ну конечно, ведь я живу исключительно ради того, чтобы не причинять тебе неудобств.
— Ловлю тебя на слове.
Брага покосился на свою цепь, словно она стала тяжелей.
— Если бы Клэр была жива… — начал он и неловко умолк.
Клэр была свояченицей Амрата, стареющей второй дочерью Ллевеллина Этельреда, герцога Райса. Тот слишком долго подыскивал ей подходящего мужа, и после его смерти она попросила разрешения жить вместе с сестрой, королевой Анной, в Меленгаре. Амрат мог лишь догадываться о положении дел при дворе, раз внучка правящего короля предпочла сбежать из дома в соседнее королевство. Амрат и Анна с радостью приняли эту тихую женщину. Она любила книги, жила уединенно, и когда ей сравнялось тридцать, все решили, что она останется незамужней, превратится в добрую старую деву, тетушку королевских детей. Но потом епископ Сальдур познакомил ее с Перси Брагой, и все изменилось. Порывистый молодой рыцарь очаровал Клэр. Амрат и Анна часто замечали ее сияющую улыбку.
— Она очень тебя любила, и я никогда не видел ее счастливей, чем в тот день, когда ты принес присягу. Она верила в тебя, и я тоже верю. — Амрат отошел от окна, положил могучую руку на плечо Браги и сжал. — Это твоя должность, Перси. Я боюсь наделить Саймона еще большей властью. И не могу отдать ее Лео. А в том, что ты из Маранона, есть свои преимущества. Выбрав любого другого аристократа, я вызову раскол и пущу слухи, что может привести к более серьезной проблеме, чем ущемленное самолюбие. У тебя нет отношений, нет известных склонностей. Тебе придется вершить суд над ними всеми, издавать законы и хранить документы. Справиться с этим может лишь тот, у кого нет связей.
— Верно, — добавил Лео, — лишь столь презираемый человек, как ты, может надеяться стать хорошим канцлером непокорной толпы аристократов. В этом смысле вы с Саймоном равны. Будучи объектом всеобщей ненависти, вы можете поступать, как велит совесть.
— Мило, — пробормотал Брага, но выдавил из себя улыбку.
Амрат с силой хлопнул его по спине, и он пошатнулся.
— Это правда? — спросил Лео. — Ты действительно подавал прошение на пост куратора?
Брага кивнул.
— Стать куратором непросто.
— Как видите, я провалился. — Он сложил руки за спиной. — Понимаете, перспектив у меня было немного. А в Мараноне церковь имеет намного большее влияние, чем здесь. Мне казалось, раз уж я завоевал Серебряный щит и Золотую лавровую ветвь и победил на Большом турнире королевства на Зимнем празднике, мою кандидатуру рассмотрят. В конце концов, я легко вступил в ряды серетских рыцарей, но…