– Мне всегда нравилось готовить. – Киин наконец уселся на свое место. – Я бы с удовольствием угостил тебя чем-нибудь, когда навещал в Теоде, но повариха твоей матери свято верила, что членам королевской семьи нечего делать на кухне. Я пытался ей объяснить, что в некотором роде кухня принадлежит мне, но она все равно не позволила мне там появляться.
– Она оказала нам всем медвежью услугу, – ответила Сарин. – А здесь ты все время готовишь?
Киин покачал головой:
– К счастью, нет. Даора сама прекрасный кулинар.
Принцесса удивленно заморгала:
– То есть вы не держите повара?
Киин и его жена одновременно замотали головой.
– Наш повар – папа, – поддержала их Кэйс.
– И у вас нет слуг или дворецкого? – поразилась Сарин.
Она решила, что за столом никто не прислуживает, потому что Киин хочет провести встречу в семейной обстановке.
– Никого, – ответил Киин.
– Но почему?
Он посмотрел на жену, перевел взгляд на Сарин:
– Ты знаешь, что произошло в Каи десять лет назад?
– Реод? – догадалась принцесса. – Элантрийская кара?
– Правильно. А ты знаешь, что это значит?
Сарин ненадолго задумалась и чуть пожала плечами:
– Конец элантрийцев.
Киин кивнул:
– Ты, наверное, никогда не встречала былых элантрийцев; когда случился реод, ты была еще совсем юной. Трудно объяснить, как сильно изменился после катастрофы Арелон. Элантрис был самым прекрасным городом мира – и поверь мне, я побывал везде. Город сверкал светящимися камнями и роскошными металлами, а его жители казались изваянными из драгоценных материалов статуями. И вдруг они пали.
– Да, я это изучала, – кивнула Сарин. – Их кожа стала темной, покрылась черными пятнами, волосы начали выпадать…
– Ты читала о них в книгах, – ответил Киин. – Но тебя не было здесь, когда происходил реод. Ты не можешь представить себе ужас, когда на твоих глазах боги обращаются в жалкие развалины. Их падение погубило арелонское правительство, ввергло страну в хаос. – Он помолчал, потом продолжил: – Мятеж подняли слуги. В тот самый день, когда с их хозяевами случилось несчастье, слуги обернулись против них. Некоторые – в основном арелонская знать – считают, что в Элантрисе слишком хорошо обращались с низшим сословием, что их избаловали поблажками и поэтому они набросились на господ при первом признаке слабости. Я лично думаю, что все дело в слепом страхе при виде того, что Элантрис настигла страшная болезнь, – страхе, смешанном с ужасом от падения с пьедестала тех, кому ты всю жизнь поклонялся.
Так или иначе, именно слуги нанесли наибольший ущерб. Сначала они буйствовали небольшими группами, потом это переросло в жесточайший бунт, в котором убивали всех элантрийцев, попадавшихся на глаза. Самые могущественные элантрийцы погибли первыми, но потом их участь настигла и остальных.
Но они не остановились на элантрийцах, они нападали на их семьи, друзей и даже обычных людей, которые работали в городе. Мы с Даорой могли только с ужасом наблюдать за погромом, благодаря судьбу, что в нашей семье нет элантрийцев. После той ночи мы так и не смогли пересилить себя и довериться слугам.
– Мы в них и не нуждаемся, – добавила Даора. – Ты не представляешь, как много можно сделать своими силами.
– Особенно когда для грязной работы под рукой есть дети, – с лукавой улыбкой вставила Кэйс.
– Скрести полы – все, на что мы годимся? – со смехом поддержал ее Люкел.
– Единственная причина, чтобы иметь детей, – подтвердил Киин. – Мы с вашей мамой решили завести Даорна только потому, что нам требовалась помощь с ночными горшками.
– Папа, пожалуйста, – простонала Кэйс. – Я же ем!
– Да поможет милостивый Доми тому, кто встанет между Кэйс и ее обедом, – усмехнулся Люкел.
– Принцесса Кэйс, – поправила его девочка.
– О, так моя малышка стала принцессой? – со смехом спросил Киин.
– Если Сарин – принцесса, тогда и я тоже. Ведь ты ее дядя, а значит – принц. Правильно, па?
– В принципе, да, – согласился Киин. – Хотя я думаю, что официально титул мне уже не принадлежит.
– Тебя наверняка разжаловали за разговоры о ночных горшках во время еды, – заявила Кэйс. – Принцы так себя за столом не ведут.
– Конечно, – ласково улыбнулся отец. – Как я не догадался.
– И если ты принц, – продолжила девочка, – то твоя дочь должна быть принцессой.
– Это не совсем так, Кэйс, – поправил ее Люкел. – Наш отец не король, так что его дети не принцы, а бароны или графы.
– Правда? – разочарованно спросила Кэйс.
– Боюсь, что да, – ответил Киин. – Но поверь мне, любой, кто слышал, как ты капризничаешь перед сном, обязательно примет тебя за принцессу.
Девочка задумалась, но, не зная, как понимать слова отца, в конце концов вернулась к еде. Сарин перестала обращать внимание на спор после того, как Киин сказал, что титул ему уже не принадлежит. Фраза не выходила у нее из головы; от нее пахло политикой, а Сарин считала, что знает о всех важных событиях, случившихся в Теоде за последние пятьдесят лет. Она ничего не слышала о лишении Киина титула.
Но прежде чем она смогла как следует задуматься над несовпадениями, в окно влетел Эйш. В суматохе встречи с дядей и знакомства с его семьей принцесса совсем забыла, что посылала его проследить за джьерном.
Сеон нерешительно повис у окна:
– Госпожа, я не помешаю?
– Нет, Эйш. Заходи и познакомься с моей семьей.
– У тебя есть сеон! – воскликнул Даорн.
Его сестра, казалось, потеряла дар речи.
– Это Эйш. Он служит нашему дому уже больше двухсот лет, и он самый мудрый сеон из всех, кого я знаю.
– Госпожа, вы преувеличиваете, – скромно возразил Эйш, но принцесса заметила, что он засиял ярче.
– Сеон… – с благоговением протянула Кэйс. Она напрочь забыла про еду.
– Они всегда оставались редкостью, – заметил Киин. – Особенно сейчас.
– Как он тебе достался? – спросила девочка.
– От моей матери. Когда я родилась, она передала Эйша мне.
Передать кому-то сеона – один из самых драгоценных даров, какие можно себе вообразить. Когда-нибудь Сарин придется передать Эйша в другие руки, выбрав ему подопечного, за которым он будет присматривать. Принцесса думала, что передаст его детям или внукам, но теперь их появление на свет казалось маловероятным.
– Сеон, – повторила Кэйс и перевела на Сарин блестящие от восторга глаза. – Можно я с ним поиграю после ужина?
– Поиграешь? – неуверенно переспросил Эйш.
– Ну пожалуйста, кузина Сарин! – взмолилась Кэйс.
– Я даже не знаю, – хитро улыбнулась принцесса. – Кто-то смеялся над моим ростом, насколько я помню.
Разочарованный, но в то же время осуждающий взгляд девочки развеселил всех за столом. Посреди перекатов смеха Сарин впервые после отъезда с родины почувствовала, как ее покидает напряжение.
Глава 6
– Боюсь, король совершенно безнадежен. – Хратен сложил на груди руки и задумчиво оглянулся на тронный зал.
– Ваша светлость? – переспросил Дилаф.
– Король Йадон. Я надеялся спасти его… хотя не рассчитывал, что знать последует за мной без боя. Они погрязли в неверии. Вот если бы мы пришли к ним сразу после реода… Но мы не могли знать, что зараза, настигшая элантрийцев, не перекинется и на наших людей.
– Элантрийцев покарал Джаддет, – убежденно сказал Дилаф.
– Конечно. – Хратен не удостоил слугу даже взглядом. – Но часто Джаддет доносит до нас свою волю, используя естественные пути. Болезнь может оказаться смертельной как для арелонцев, так и для фьерденцев.
– Джаддет защитит свой народ!
– Несомненно, – рассеянно ответил верховный жрец и еще раз недовольно оглянулся на тронный зал.
Он предпринял попытку поговорить с королем, потому что считал это своим долгом; самый легкий способ обратить Арелон – обратить его правителя. Хратен почти не надеялся, что король откликнется на его предложение; но сколько страданий можно было предотвратить одним махом!
Слишком поздно, Йадон официально отрекся от Джаддета. Теперь дальнейшая судьба короля послужит примером прочим ослушникам. Хратен понимал, что надо действовать осторожно. После дюладелского переворота в его памяти жили свежие воспоминания о крови, смертях и хаосе. Он желал избежать подобной катастрофы; верховный жрец был суровым человеком и привык достигать поставленных целей, но ему претила резня.
С другой стороны, у него оставалось только три месяца, и по истечении срока выбора не останется. Если потребуется, придется поднять мятеж. Снова смерть и смятение – ужасная участь для страны, которая еще не оправилась после яростного волнения. Но империя Джаддета не будет сидеть сложа руки из-за нескольких напыщенных дворян, отказывающихся посмотреть правде в лицо.
– Наверное, я ожидал от них слишком многого, – проворчал Хратен. – Я забыл, что имею дело с арелонцами.
Дилаф ничего не ответил.
– В тронном зале я заметил странную женщину, артет. – Они вышли из дворца, лавируя между статуями и снующими слугами. – Возможно, ты ее знаешь. Она эйонской расы, но выше большинства арелонцев, и ее волосы гораздо светлее. Она явно нездешняя.
– Во что она была одета, ваша святость?
– В черное. Все черное, с желтым поясом.
– Это новая принцесса, ваша светлость, – с ненавистью прошипел Дилаф.
– Новая принцесса?
– Она прибыла вчера, одновременно с вами. Невеста принца Раодена.
Хратен кивнул. Он не присутствовал на похоронах принца, хотя слышал о них. Но он не слышал о свадьбе, – должно быть, обручение произошло совсем недавно.
– И она осталась здесь после смерти принца?
Дилаф закивал:
– К несчастью для нее, королевский брачный контракт провозгласил ее законной супругой в момент смерти принца.
– Откуда она родом?
– Теод, ваша светлость.
Теперь Хратен понял причину ненависти в голосе артета. Даже имея дело с элантрийскими еретиками, Арелон все же надеялся на обращение. Теод был родиной Шу-Корат, вырождающейся секты Шу-Кесег, которая породила и Шу-Дерет. День, когда Теод падет перед лицом фьерденского могущества, станет радостным днем.