Идея обрела смысл с приходом гласности. Но и тогда Рязанову пришлось ждать целый год, пока телевидение согласилось на его предложение.
В течение нескольких месяцев 1986 и 1987 годов Рязанов вместе с телевизионным режиссером Майей Добросельской, редактором Ириной Петровской и оператором Александром Шацким занимался работой над передачей, которая была закончена (в формате четырех серий) в июне 1987-го. Ее выпуска в эфир Рязанов ждал еще семь месяцев, но и саму премьеру телевизионщики чрезвычайно омрачили автору программы.
Первые три серии «Четырех вечеров с Владимиром Высоцким» прошли без купюр. Вечер первый именовался «Страницы биографии»; его основу составили рязановские интервью с матерью поэта Ниной Максимовной, отцом Семеном Владимировичем, мачехой Евгенией Степановной и вдовой Мариной Влади.
Вечер второй — «Актер театра»; здесь преобладали интервью, взятые у коллег Высоцкого по работе в Театре драмы и комедии на Таганке: Всеволода Абдулова, Валерия Золотухина, Аллы Демидовой, Вениамина Смехова, Зинаиды Славиной, Леонида Филатова. Как ни странно, в передаче нет кадров с главным режиссером театра на Таганке Юрием Любимовым, и даже не звучит его имя. Таково было категорическое условие телевидения: лишенный гражданства в 1984 году и во время съемок «Вечеров» живший за границей Любимов все еще считался персоной нон грата в советских СМИ.
Третий вечер — «Высоцкий в кино»: о том, как они снимали Высоцкого, Рязанову рассказали кинорежиссеры Станислав Говорухин, Геннадий Полока, Михаил Швейцер и Александр Митта.
Проблемным оказался четвертый вечер — «Поэт. Певец. Музыкант». Здесь о Высоцком повествовали его коллеги-поэты Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко и Булат Окуджава. Но камнем преткновения для руководства ЦТ стало вступление самого Рязанова, в котором он несколько минут рассуждал о трагической участи великих русских поэтов XX века. Несмотря на все меры, предпринятые Эльдаром Александровичем, программа пошла в эфир без этого фрагмента.
Злость Рязанова была неописуема: стать жертвой цензуры в эпоху гласности было, конечно, особенно обидно. После этого инцидента режиссер вдрызг разругался с советским ТВ, и в четырнадцатом номере «Огонька» за 1988 год появилась его гневная «антителевизионная» статья («Почему в эпоху гласности я ушел с телевидения?»), к которой мы еще вернемся в разделе «Рязанов и телевидение».
После бунтарской публикации путь Рязанову на ТВ был заказан. На собрании партийно-хозяйственного актива председатель Гостелерадио Александр Аксенов изрек тогда убийственную фразу: «Мы не допустим на наши экраны тлетворную рязановскую смесь».
И действительно не допустили — режиссер вернулся на телевидение лишь после развала Советского Союза.
Следующим художественным фильмом Эльдара Рязанова стала многострадальная «Дорогая Елена Сергеевна», запущенная в производство едва ли не на следующий день после окончания съемок «Забытой мелодии для флейты». В середине 1987 года начальство уже запросто дало отмашку на экранизацию острой пьесы, и Рязанов решил немедля приступить к работе, пока не разбежались члены съемочной группы «Забытой мелодии…». Оба эти фильма действительно сделаны усилиями одних и тех же людей (за исключением актеров): оператора Вадима Алисова, художника Александра Борисова, художника по костюмам Натальи Ивановой, звукорежиссера Семена Литвинова и монтажера Валерии Беловой. Лишь для Андрея Петрова в данном фильме не оказалось работы, поскольку Рязанов впервые решил ограничиться использованием уже существующих музыкальных записей: в итоге в «Дорогой Елене Сергеевне» звучат композиции модных в то время групп «Родник», «Ария», «АВИА», а также не менее популярного Владимира Кузьмина. Впрочем, нашлось местечко и для музыки Петрова: в сцене, когда Елена Сергеевна ставит пластинку со своим «любимым вальсом», таковым оказывается именно петровский вальс из фильма «О бедном гусаре замолвите слово».
В пьесе Людмилы Разумовской всего пять действующих лиц: учительница математики Елена Сергеевна и четыре ее ученика (Володя, Паша, Витя и Ляля), которые после выпускного экзамена приходят к одинокой женщине домой. Предлог — поздравить ее с днем рождения, истинная цель — выпросить ключ от сейфа в учительской, где хранятся экзаменационные работы. Узнав о намерениях учеников, Елена Сергеевна пытается их выпроводить, но те запирают дверь изнутри, устраивают в квартире обыск и дебош, а в конце концов Володя — идейный вдохновитель компании — инсценирует попытку изнасилования своей одноклассницы Ляли. Как и ожидал фашиствующий вожак, Елена Сергеевна прерывает гнусную сцену и отдает ключ, после чего запирается в ванной. Ляля в истерике, ее парень Паша предусмотрительно заперт Володей на крыше, но Витя неожиданно устраивает бунт против своего всегдашнего предводителя и прогоняет его из квартиры, а затем уходит сам. Ключ остается на столе. Ляля безрезультатно пытается достучаться до запершейся Елены Сергеевны, на чем все и заканчивается.
На главную роль Рязанов заранее наметил Марину Неелову, а юных героев намеревался поискать среди столичных десятиклассников, занимающихся самодеятельностью. Однако ни для кого из отобранных кандидатур «Дорогая Елена Сергеевна» не стала экранным дебютом — все четверо уже снимались в кино. Наталья Щукина еще в пятнадцатилетнем возрасте сыграла в телефильме Рубена Мурадяна «Фотография на память» (1985). Балетный артист Андрей Тихомирнов (Володя) незадолго до «Дорогой Елены Сергеевны» исполнил одну из главных ролей в молодежной драме Валерия Курыкина «Шантажист». А уж Федор Дунаевский (Витя) и Дмитрий Марьянов (Паша) к моменту знакомства с Рязановым были почти звездами: первого прославил культовый по сей день фильм Карена Шахназарова «Курьер» 1986 года, а второго — вышедший примерно тогда же детский телемюзикл Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Выше радуги».
Одновременно с поиском актеров Рязанов и Разумовская занимались переделкой пьесы в киносценарий. Изменения были минимальны, но очень разумны: так, например, в фильме Рязанова дается ответ на вопрос, где именно находился искомый ключ от сейфа (в пьесе об этом ничего не говорится). Кроме того, насилие Володи над Лялей у Разумовской совершается прямо на глазах у Паши — Рязанов справедливо посчитал это неправдоподобным и обеспечил Паше временную изоляцию.
Изменения в тексте пьесы в основном касались сокращения длинных монологов, упрощения несколько книжного языка, которым говорят герои, а также и его осовременивания — здесь неоценимую поддержку Рязанову оказали юные актеры, снабдившие своих персонажей современными сленговыми словечками и оборотами. Наконец, в фильме был сделан некоторый акцент на перестроечных реалиях — к 1988 году пьеса, написанная в 1980-м, понятно, не могла не устареть. Звуковым фоном во многих сценах, как и в «Забытой мелодии для флейты», стал включенный телевизор, отголоски которого и сегодня с ходу позволяют идентифицировать время действия картины как горбачевскую эпоху, а не какую-либо другую.
Фильм был снят довольно оперативно, но Рязанова эти съемки измотали куда больше, чем работа над двухсерийной «Забытой мелодией…». Дело было не столько в непривычной для режиссера и объективно неприятной тематике фильма, сколько в работе с начинающими артистами. За долгие годы киносъемок Рязанов привык работать почти исключительно со зрелыми, состоявшимися, суперпрофессиональными артистами, а теперь вот столкнулся с четверкой неоперившихся птенцов, которым явно не хватало ни опыта, ни таланта, ни элементарной дисциплинированности. В перерывах между дублями энергия из всех четверых била ключом, но стоило Алисову включить камеру — и ребята тотчас входили в ступор, становились деревянными. Рязанов неистовствовал: до этого фильма он предпочитал срываться на ком угодно, но не на актерах с их тонкой душевной организацией, однако в данном случае импульсивный режиссер уже не мог себя сдерживать.
По окончании съемок Эльдар Александрович вздохнул с облегчением и огласил мораль, выработанную им за несколько предшествующих недель: «Никогда в жизни больше не буду снимать детей». Так к животным, которым после «Невероятных приключений итальянцев в России» был заказан доступ в рязановское кино, прибавились отроки и отроковицы.
Премьера «Дорогой Елены Сергеевны» состоялась в апреле 1988 года. Картина обратила на себя внимание, но настоящего резонанса все-таки не вызвала. Рязанов был уверен, что если бы ему позволили снять этот фильм на несколько лет раньше, то он произвел бы эффект разорвавшейся бомбы. В перестройку же острое молодежное кино хлынуло на экраны столь мощным потоком, что рязановский «социальный триллер» оказался не впереди всех, а лишь «одним из». На страницах «Неподведенных итогов», посвященных «Дорогой Елене Сергеевне», Эльдар Александрович сам перечислил фильмы, составившие конкуренцию его постановке: «Взломщик» Валерия Огородникова, «Маленькая Вера» Василия Пичула, «Соблазн» Вячеслава Сорокина, «Меня зовут Арлекино» Валерия Рыбарева. К ним можно прибавить «Забавы молодых» Евгения Герасимова, «Куколку» Исаака Фридберга, «Стеклянный лабиринт» Марка Осепьяна, «Хомо новус» Пала Эрдёша и другие мрачнейшие фильмы, в изобилии появившиеся в агонизирующей империи.
Однако «Дорогой Елене Сергеевне», в отличие от большинства названных фильмов, присуще подлинное художественное совершенство. Пожалуй, это последняя эстетически безупречная картина Рязанова — к любой из следующих его работ можно предъявлять массу претензий как минимум по части хорошего вкуса.
В год выхода фильма режиссер в интервью газете «Советская культура» так рассуждал о своей новой работе:
«В каждом поколении есть, были и будут люди, которыми мы гордимся. Но есть и подонки, карьеристы. Мы же в картине рассказываем о молодых ребятах, из которых при разных обстоятельствах может получиться и то, и другое. Я сочувственно отношусь к троим из них. Только к одному, вожаку „стаи“ Володе, фашисту по убеждению, отношусь, как и к директору рынка в „Гараже“, однозначно: ненавижу.