марта 1992 года: «Интересны передачи Рязанова о своих актрисах „Восемь девок — один я“. Хороши все, кроме Фрейндлих и Догилевой. С первой — пустая болтовня, вторая неумна и неинтересна. Но Элик нас обругал, что Алиса не понравилась. Ну что ж…»
Схожий по формату цикл «Разговоры на свежем воздухе» был посвящен беседам Рязанова с писателями (Василий Аксенов, Борис Васильев, Юрий Левитанский, Булат Окуджава, Владимир Кунин, Евгений Евтушенко, Давид Самойлов), а цикл «Белоснежка и семь гномов» — с телеведущими (Константин Эрнст, Владислав Листьев, Леонид Парфенов, Евгений Киселев, Владимир Молчанов, Леонид Якубович).
В 1993 году Эльдар Рязанов в своей телевизионной ипостаси привлек всеобщее внимание тем, что снял две передачи о Борисе Ельцине. Обе можно назвать апологетическими: Рязанов не скрывал своих симпатий к действующему президенту, хотя и не преминул задать ему несколько неудобных вопросов.
В апреле 1993-го (в преддверии всероссийского референдума о доверии к Ельцину и одобрении его политики) вышла программа «День в семье президента», центральное внимание в которой было уделено супруге президента Наине Ельциной. Первая леди предстала в передаче обаятельной, оживленной, неглупой, хозяйственной, добропорядочной женщиной. Сам Ельцин, появившийся в середине передачи, на фоне жены выглядел простовато, даже несколько неотесанно. В последующем интервью с Рязановым президент производил впечатление слегка рассеянного, немного недалекого, самую малость заторможенного пожилого человека, словно бы даже до сих пор не понимающего, как ему держаться в роли главы государства. При всем том в беседе с Рязановым Ельцин также был достаточно обаятельным. «Передача вышла в эфир дня за четыре до референдума и, говорят, добавила немало голосов в пользу Ельцина», — писал потом режиссер.
В ноябре вышла программа «Мужской разговор», в которой Рязанов разговаривал с президентом уже не в кругу его семьи, а один на один. Сперва интервьюер признался, что за предыдущую передачу его многие осудили, и даже рассказал о попавшей в его руки листовке с текстом: «Был у народа режиссер — теперь у Бени популизёр». В ответ Ельцин скорчил сочувственно-восторженную гримасу, по-другому и не сказать. В этой программе Рязанов был настроен еще более решительно: на иные вопросы у президента попросту не нашлось ответа, и он вынужден был развести руками. Тем не менее «Мужским разговором» режиссер лишь укрепил в антиельцинских кругах свою репутацию придворного угодника. Впрочем, и сам Рязанов — задолго до того, как он «напросился» в гости к президенту, — не скрывал антипатии ко многим представителям тех кругов.
Следующий, 1994 год ознаменовался съемками рязановских передач из цикла «Русские музы», посвященных женщинам русского происхождения, которые стали возлюбленными великих европейских художников и писателей (среди героинь числились Эльза Триоле, Надежда Ходасевич, Ольга Хохлова, Дина Верни, Гала Дали).
В июне 1995 года Василий Катанян записал в дневнике: «По ТВ интересная серия Рязанова „Русские жены французских гениев“. Пока что видел Верни, интересно. Потом Эльза Триоле, к которой я дал большинство материалов. Вышло серьезно и достойно, если не считать сплетника Сен-Бри, которого Элик вяло опровергал, на радость РЕН-ТВ, которое любит желтизну, говнюки».
Вообще Катанян высоко оценивал телевизионную деятельность ближайшего друга. Вот еще одна его характерная дневниковая запись, датированная 1998 годом: «Два плохих ведущих на ТВ — Урмас Отт и Андрей Караулов. Удивительно плоские и неинтересные вопросы задают. А Рязанов, кстати, ни одного неинтересного вопроса не задает».
Самым известным из рязановских телевизионных циклов, пожалуй, стали «Парижские тайны Эльдара Рязанова». Режиссер работал над ними в течение нескольких лет — и успел сделать интервью практически со всеми кинозвездами, жившими в те годы в Париже. Не получилось снять лишь четырех известнейших французских артистов. Ален Делон оказался единственным из всех, кто запросил за интервью кругленькую сумму, каковой съемочная группа, разумеется, не располагала. Интервью с Жераром Депардьё сорвалось по причине его необязательности и разгильдяйства. Катрин Денёв назначила Рязанову день и час съемки, но накануне визита режиссера внезапно улетела за границу. Наконец, Жан Луи Трентиньян попросту отказался давать интервью без объяснения причин. Со всеми остальными мегазвездами проблем не было — и. во всяком случае, во время съемки Рязанов каждую из них сумел к себе расположить.
Интервьюируя заморских суперстаров, Эльдар Александрович вошел во вкус и намеревался продолжить «Парижские тайны» циклами «Лондонские прогулки» и «Голливудские секреты». Увы, оба эти проекта так и заморозились на стадии замысла.
В 2004 году вышел в эфир последний телецикл Эльдара Рязанова — «Поговорим о странностях любви…». То были передачи о ключевых любовных историях из жизни великих людей прошлого — Герцена, Огарева, Достоевского, Горького, Пастернака, Эйнштейна…
Последний художественный фильм Рязанова также был телевизионным. Почти трехчасовая «Карнавальная ночь-2. 50 лет спустя» вышла на Первом канале 1 января 2007 года. Как и первая «Ночь», вторая тоже была отчасти комедией, отчасти мюзиклом; но если кинофильм 1956 года задал стандарты всем последующим телевизионным «Голубым огонькам», то сиквел появился в пору явного вырождения данного жанра.
Глава о съемках второй «Карнавальной ночи» завершает последнее издание мемуаров Рязанова. Вот что там сказано: «В те годы да и теперь мы, как, впрочем, и все телезрители, очень страдали в новогодние дни. По всем „ящикам“, словно сговорившись, кривлялись, пели что-то незапоминающееся, смешили чем-то несмешным одни и те же артисты, юмористы, певцы, исполнители. Бессмысленные искаженные лица, пошлые глупые щутки, идиотские ситуации и трюки, — переключая кнопки каналов, зритель получал одну и ту же белиберду в одном и том же исполнении.
Казалось, идет какая-то вакханалия слабоумия, помноженного на апломб и самодовольство. Эдакий „тупоумный пир“ во время чумы. Это было невыносимо! Мы сразу сказали себе, что никаких эстрадных придурков у нас не будет ни за что! Вон попсу! Вон шоу-бизнес! Вон одуревшую эстраду! Мы будем делать нечто другое — сюжетный фильм с талантливыми музыкальными артистами, которые почему-то никогда не участвуют в ежегодном новогоднем шабаше».
Такими артистами оказались Людмила Гурченко, Алексей Баталов, Валентин Гафт, Инна Чурикова, Ольга Остроумова, Владимир Зельдин, Алена Бабенко, Сергей Маковецкий, Дмитрий Певцов… Достойные все лица — да и постановка получилась недурственная. И хотя оригинальному фильму «Карнавальная ночь-2» уступает раз в пятьдесят, ее все равно можно наименовать своего рода мастер-классом на тему того, как именно следует ставить новогодние фильмы-концерты. Жаль, что в этом смысле последователей у Рязанова не оказалось — и праздничный эфир практически на любом канале по сей день представляет собой «вакханалию слабоумия».
Глава одиннадцатая. «Ведьмизмы и прочее колдовство»
Фиаско с «Чонкиным», вероятно, так расстроило Рязанова, что снимать какой-либо веселый фильм ему расхотелось. Следующей постановкой Эльдара Александровича стали «Небеса обетованные», к которым так и хочется присовокупить определение «печально знаменитые».
Формально режиссер вроде бы вернулся к своему коронному жанру трагикомедии; на деле же «Небеса…» знаменовали собой куда более отчетливые перемены в рязановской эстетике, чем абсолютно некомедийные «Жестокий романс» и «Дорогая Елена Сергеевна». Большинство поклонников советских фильмов Рязанова сходятся на том, что ему вовсе не стоило снимать «Небеса обетованные». Хотя картина нравится многим, основную часть ее почитателей составляют как раз те, кому прежние рязановские картины казались излишне сентиментальными и утешительными. А тут-де Эльдар рубанул наконец правду-матку!
Что ж, если под правдой понимать натурализм и антисоветскую риторику, то более «правдивого» фильма Рязанов не снимал ни до, ни после «Небес…». С другой стороны, картина сделана абсолютно в духе своего времени, во многом даже конъюнктурна (недаром ее ждал подлинный триумф на церемонии вручения премии «Ника» в 1992 году). Как и 90 процентов перестроечного кино, «Небеса обетованные» оставляют скорее гнетущее впечатление. И хотя в картине немало юмора, над зрителем ощутимо довлеет негатив — и фантастический хеппи-энд не спасает положения.
Интересно задаться вопросом: захотел бы Рязанов снять кино про бомжей, не попадись ему в руки чужой сценарий на соответствующую тему? Думается, нет: как именно прочтение пьесы Разумовской зародило в режиссере желание снять нетипичнейший для себя фильм о подростковой жестокости, так и к намерению снять современное «На дне» подтолкнуло ознакомление с конкретным киносценарием — кстати, тоже написанным женщиной.
«Генриетта Альтман работала фотографом в Выборге в одном из фотоателье, — писал Рязанов о своем новом соавторе, принадлежащем к прекрасному полу. — До этого она училась на Высших режиссерских и сценарных курсах, осваивала профессию сочинителя киносценариев. Сочиненный ею сценарий, честно говоря, уже не помню, как он тогда назывался, оказался в руках Людмилы Шмугляковой, замечательного редактора киностудии „Мосфильм“. Ей показалось, что молодая сценаристка весьма даровита и что в ее сочинении заложена некая возможность того, чтобы стать полноценным сценарием. Людмила Филипповна, мой давний друг, показала рукопись мне. Прочитав ее, я понял, что авторша хорошо знакома с жизнью дна, владеет разговорной речью бомжей и нищих, весьма наблюдательна, что ей присущ жесткий взгляд на жизнь. Но в драматургии — а именно в построении сюжета и создании человеческих характеров — она довольно-таки слаба. <…> Генриетта была молодой женщиной лет эдак около 35. Ею двигало желание доделать свое сочинение, довести его до кондиции, чтобы по нему можно было поставить фильм. Мы дружно взялись за работу — сочиняли эпизоды, придумывали характеры персонажей. То она приезжала в Москву, то я ездил в Ленинград. Мы сделали три новых варианта сценария, прежде чем я сказал: