К сожалению, прокат фильма принес в 80 раз меньше того, что было на него затрачено. Вряд ли это стоит связывать с недостатками картины, просто в 2006 году идти в кино «на Рязанова» выглядело анахронизмом. Рязанова (преимущественно советского периода) все давно привыкли смотреть по телевизору. А большинству активных посетителей кинотеатров в нулевых годах его имя уже и вовсе ничего не говорило (как, впрочем, и имя главного героя картины). Думается, на DVD «Андерсен» должен был разойтись неплохо, хотя об этом информации не сыщешь, с учетом пиратства — и подавно.
Даже далеко не все критики сочли своим долгом отписаться о новом и (в чем были уверены почти все, включая режиссера) последнем фильме Рязанова. В тогдашней печатной и сетевой прессе свежие постановки «олдскульных» советских режиссеров чаще всего воспринимались в качестве курьезов, годящихся лишь на то, чтобы над ними «постебаться» (и это была, увы, заслуженная репутация). Характерна рецензия на «Андерсена» Ольги Уткиной, опубликованная в журнале «Афиша»:
«Особенно жалко дебютанта, белокурого Станислава Рядинского, который из кожи буквально лезет, разговаривает женским голосом, постоянно плачет, старательно размазывая по щекам сопли, и бегает без штанов. Штаны в этом фильме играют немаловажную роль. Точнее, то, что в штанах находится. В общем известно, что за всю жизнь у Андерсена не было ни одной женщины, в связи с чем о сексе он думал 24 часа в сутки. Но у Рязанова вся эта и так не слишком приятная тема перманентного онанизма доведена до крайности: на протяжении всех двух с лишним часов картины герои постоянно заголяются, тяжело дышат и, слюняво облизывая друг друга с головы до ног, изображают поцелуи».
Написано довольно грубо — ну так и сам фильм в этой своей части весьма неделикатен, да при этом и, чего греха таить, топорен. Но это лишь одна сторона медали — и нашлись все же критики, которые предпочли обратить внимание на противоположную, «возвышенную» сторону. Вот, например, как воспринял «Андерсена» Валерий Кичин в «Российской газете»:
«В „Андерсене“ строителем условного мира картины выступает именно музыка. И здесь полноправным соавтором, наряду с операторами Вадимом Алисовым и Евгением Гуслинским, стал композитор Алексей Рыбников — тоже художник, отмеченный печатью гения. Все вместе они создали гармонии живописного карнавала, нарядного, блестящего и бравурного, но помеченного тленом „прощальной красы“».
Иногда мюзикл выходит на первый план и диктует свои правила — как в сцене в «смирительном доме», для которой Рыбников написал пронзительной силы хорал «Господи, дай день прожить…» и где Рязанов дал панораму типажей выразительных, как у Босха. Или в эпизоде, где «шведский соловей» Дженни Линд поет из «комической оперы XIX века ‘Парижские прелестницы’». Или в танцевальных экзерсисах с Тенью (хореографом выступил Владимир Васильев). Одна только музыка такого уровня делает фильм крупным культурным событием.
Но стихии мюзикла в нем тесно переплетены со стихиями сказки. В сказке может быть все: и добрый дедушка Бог в обличье Вячеслава Тихонова с венчиком на пушистой лысине, и герой, постоянно, как в видеоигре, меняющий ролевые функции (Андерсен становится то Гадким утенком, то Стойким Оловянным Солдатиком, то королем Дании, то Ученым и его Тенью). От сказки — декоративное решение феерии: все здесь почти игрушечное, все хочется, как у Брейгеля, рассматривать и всему — дивиться. Снег здесь всегда рождественский, краски всегда чистые, городки — уютные. Как в мюзикле и в романтической сказке, преувеличенно выразительны и обостренно эмоциональны все знаки социальной жизни: нищие, умалишенные, матросы и проститутки. Рязанов чутко ощущает эту границу и ее нигде не переступает, не «заземляет» снятое им действо — и в этом смысле продолжает традиции эмоционально избыточных, утонченно театрализованных «киноопер» Эйзенштейна и Феллини.
И со всем этим тоже можно согласиться. В общем, «Андерсен» оказался примерно такой же амбивалентной картиной, как «Небеса обетованные», — на дух не переносимой одними и восхищающей других. Не самое плохое завершение кинорежиссерской карьеры.
Уже через десять дней после премьеры двадцать пятого рязановского фильма состоялась, однако, премьера двадцать шестого — на сей раз телевизионного. Строго говоря, это уже не столько фильм, сколько телеконцерт — очередной «Голубой огонек», просто поставленный мэтром. И одновременно сиквел-ремейк первого шедевра этого самого мэтра.
Если попытаться взглянуть на «Карнавальную ночь-2» без учета того, кто именно это снимал и по мотивам какого именно фильма, то данную телепередачу нельзя не признать удавшейся. Нормальный новогодний концерт — без попсы и пошлятины; такое и на канале «Культура» можно показывать.
Идея снять продолжение нетленки зародилась еще до окончания работы над «Андерсеном». Весной 2006 года Рязанов встретился с Константином Эрнстом — на предмет покупки и последующего показа в эфире Первого канала «Жизни без любви». В конце разговора Рязанов без всякой задней мысли заметил:
— Между прочим, в этом году исполняется пятьдесят лет фильму «Карнавальная ночь».
Эрнст отреагировал мгновенно:
— Эльдар Александрович, а хотите, мы построим вам такой же павильон, какой был у вас в «Карнавальной ночи»?
Рязанов был озадачен:
— И что дальше?
— И снимите там что-нибудь по случаю юбилея картины. А в Новый год мы это покажем.
Режиссер сказал, что подумает над этим предложением. И стал думать. Что можно сделать на телевидении в честь славной даты? Фильм-продолжение? «Карнавальная ночь-2. 50 лет спустя»? Или ремейк? Нет, он противник ремейков! Хотя, с другой стороны, возможность уникальная: режиссер выдающейся картины снимает ее ремейк полвека спустя. Такого в истории кино, пожалуй, еще не было!..
Зацепившись за эту мысль, Рязанов стал рассуждать дальше. Конечно, во второй «Карнавальной ночи» вновь снимется главная звезда первого фильма — Людмила Гурченко. И Владимира Зельдина, игравшего клоуна, тоже можно позвать. А вместо Огурцова — его современный клон. Здесь допустима будет и кое-какая сатира на актуальные темы — этих шашек режиссер давненько не брал в руки…
Идея нравилась Эльдару Александровичу все больше и больше — и в конце концов он набрал номер Эрнста:
— Здравствуйте! Я думаю, можно сделать ремейк «Карнавальной ночи».
— Хорошо, — ответствовал Эрнст. — Мы это обсудим и свяжемся с вами.
Руководитель Первого канала связался с режиссером «Карнавальной ночи-1» лишь в конце сентября:
— Ну что, Эльдар Александрович, делаем ремейк?
Рязанов, понятно, не мог ответить «нет».
«И тут я понял, что влип! Выпуск в эфир новой „Карнавальной ночи-2“ планировался на 1 января 2007 года. Значит, на всё про всё — сценарий, написание песен (стихов, музыки), придумка новых номеров, работа с балетмейстером, поиск исполнителей, запись музыкальных номеров, репетиции, создание декораций, пошив костюмов, съемки, монтаж, озвучание и огромное количество организационной работы — на все это давалось (жизнью) три месяца и десять дней. Нормальный срок для такой труднейшей работы не меньше, чем год. Психически нормальный человек никогда бы не полез в эту ловушку. Я же полез в нее добровольно».
Мобилизовав все внутренние ресурсы, 78-летний режиссер с головой окунулся в новый проект. Первое, что он сделал, — моментально нашел сценариста, причем совершенно ему незнакомого. «Мои друзья-юмористы или умерли, либо разъехались кто куда; некоторые впали в бездарность, в повторение прошлого; иные потерялись в других жанрах. Новых авторов я не знал. Тут я подумал, что в Доме актера около замечательной Маргариты Эскиной крутятся какие-то остряки, выдумывающие капустники, пародии, вечера смеха и т. д. Я позвонил Маргарите Александровне и попросил составить для меня список тех, кто работает у нее в этой области. Я попросил, чтобы список был сразу же снабжен телефонами».
Директор Дома актера им. А. А. Яблочкиной незамедлительно выполнила просьбу Рязанова. Фамилии в списке, разумеется, ничего не говорили режиссеру. Он ткнул пальцем в первую попавшуюся — Плотов — и позвонил по прилагавшемуся номеру. «Короче говоря, через два часа после того, как мне пришла мысль — позвонить М. А. Эскиной, я уже сидел в киноклубе с совершенно незнакомым мне Сергеем Плотовым. <…> Случайный, нелепый, легкомысленный, рискованный выбор соавтора оказался удачным. <…> Через час нам обоим уже казалось, что мы знакомы много лет и настроены на одну волну».
Сценарий «Карнавальная ночь-2, или 50 лет спустя» был написан соавторами за девять дней. Поскольку сроки поджимали, сценаристы вынужденно выпотрошили первую «Карнавальную ночь», заново обыграв в сиквеле-ремейке буквально каждый ее эпизод. Часто это было сделано весьма примитивно и предсказуемо: так, когда наследник Гриши Кольцова Денис Колечкин (его сыграл Сергей Безруков) закрывает глаза и просит Алену Крылатову (Алена Бабенко) — инкарнацию Леночки Крыловой — его поцеловать, то, разумеется, на эту просьбу с готовностью откликается проходящий мимо «визажист-имиджмейкер», обладатель подчеркнуто гомосексуальных манер.
Сами Крылатова и Колечкин, откровенно уступая своим предшественникам пятидесятилетней давности, погоды все же не портят, хотя и не делают ее. К тому же, как и в первой «Ночи», главная удача сиквела — отрицательный персонаж. Верный выученик товарища Огурцова — господин Кабачков (между прочим, Сергей Сергеич, как и Паратов), «демагог, выходец из комсомола, матерый взяточник, порочный до мозга костей субъект, родственный по духу криминалу, при этом трус и подхалим, с хорошо подвешенным штампованным языком». Роль писалась на Сергея Маковецкого, который изумительно ее и сыграл. Открывающая фильм сцена, в которой во Дворец культуры, коим теперь заведует Кабачков, является Эльдар Александрович Рязанов в роли самого себя, — едва ли не самый ударный момент во всей картине; именно потому, что здесь продолжительно солирует Маковецкий, при этом еще не повторяя на слегка новый лад старые эпизоды с Ильинским, а произнося и демонстрируя что-то сугубо свое, то есть кабачковское: