– Приезжай когда угодно, Элеанор, я всегда тут. И не обязательно с этим, – она ткнула пальцем в Рэймонда. – Ты теперь знаешь дорогу, и ты здесь не чужая.
Я импульсивно подалась вперед и коснулась ее щеки своей (не той, что покрыта шрамами, а нормальной). Не поцелуй и не объятие, но это была самая максимальная близость, на какую я была способна.
– Счастливо! – сказала она. – Доброй дороги!
Рэймонд проводил меня к шоссе и показал, где расположена автобусная остановка. Он сказал, что мне, возможно, придется немного подождать, так как было воскресенье.
Я пожала плечами; я умела ждать, и жизнь давно приучила меня к долготерпению.
– Ну что ж, Элеанор, до завтра, – добавил Рэймонд.
Я показала ему свой проездной:
– Безлимитный проезд.
Он кивнул и слегка улыбнулся. Как по волшебству, в этот момент подъехал автобус. Я попрощалась и забралась по ступенькам. Пока автобус отъезжал, я смотрела прямо перед собой, чтобы избежать всех этих неловкостей с маханием руками.
Это был насыщенный день. Я чувствовала себя истощенной, но в то же время у меня в голове что-то начало формироваться. Новые люди, новые приключения… сегодняшнее общение. Все это оказало на меня сильное воздействие, но, как ни странно, не вызвало неприятных эмоций. Я подумала, что справилась на удивление хорошо. Встретилась с новым человеком, представилась ему и вступила в успешный коммуникативный акт. Из сегодняшнего опыта я вынесла следующий урок: я была почти готова открыть свои чувства музыканту. И час знаменательной первой встречи стал еще ближе.
11
Ни в понедельник, ни во вторник я с Рэймондом не виделась. И не думала о нем, хотя мои мысли порой возвращались к Самми и к миссис Гиббонс. Конечно же, я могла навестить любого из них и без Рэймонда. По сути, они оба в воскресенье особо обратили на это мое внимание. Но не будет ли лучше, если он меня сопроводит? Я подозревала, что да, в первую очередь потому, что в случае необходимости Рэймонд всегда мог заполнить неловкую паузу банальным, бессодержательным замечанием или вопросом.
Тем временем, я наконец посетила салон сотовой связи с наименее аляповатой вывеской среди тех, что были вблизи офиса. По совету скучающего ассистента – в высшей степени сомнительному – приобрела за достаточно разумную цену аппарат и «пакет», который позволял звонить, выходить в Интернет и делать множество других вещей, не представлявших для меня никакого интереса. Ассистент упомянул о приложениях и играх. Я спросила о кроссвордах, но его ответ меня очень разочаровал. Я как раз изучала инструкцию к своему новому устройству – вместо того чтобы начислять НДС в счетах мистера Леонарда, – как до меня донесся разговор, который против моей воли мне пришлось слушать ввиду его высокой громкости. Речь шла о ежегодном рождественском обеде.
– Да, но у них там много развлечений! – говорила Бернадетта. – Другие большие компании тоже там будут, поэтому мы сможем с кем-то познакомиться, повеселиться.
Развлечения! Я задалась вопросом, может ли там выступить рок-группа, и если да, то может ли это быть его группа? Рождественское чудо чуть раньше срока? Не вмешалась ли тут снова судьба? Прежде чем я успела спросить о подробностях, в разговор вступил Билли:
– Ты только и мечтаешь замутить под омелой с каким-нибудь пьяным чуваком из мебельного магазина, – сказал он. – Лично я не собираюсь платить шестьдесят фунтов за пережаренную индейку и паршивую дневную дискотеку – и все это ради того, чтобы ты там искала «таланты»!
Бернадетта хихикнула и хлопнула его по плечу.
– Нет, – сказала она, – дело не в этом. Я просто подумала, что чем больше народу, тем веселее, вот и все.
Джейни лукаво посмотрела на остальных, полагая, что я ее не вижу. Ее взгляд, как часто бывало, скользнул по моим шрамам.
– Давайте спросим нашего Гарри Поттера, – сказала она довольно громко, повернулась и обратилась ко мне:
– Эй, Элеанор! Ты ведь у нас заядлая тусовщица. Скажи, как думаешь, где нам в этом году устроить рождественский корпоратив?
Я многозначительно посмотрела на офисный календарь, висевший на стене, – этот месяц иллюстрировала фотография зеленого грузовика с прицепом.
– В середине лета? – спросила я. – Не могу сказать, что я об этом задумывалась.
– Ну да, – ответила она, – но нам уже сейчас нужно что-то зарезервировать, иначе все приличные места окажутся заняты, и нам придется выбирать между дешевым пабом и дрянной итальянской забегаловкой.
– Мне это в высшей степени безразлично, – сказала я. – Я в любом случае не пойду. – Я потерла растрескавшуюся кожу между пальцев; она приходила в норму, но процесс заживления шел мучительно медленно.
– А, и правда, ты ведь никогда никуда не ходишь. И в «Тайного Санту» ты не играешь. Элеанор Гринч, похитительница Рождества, вот как мы должны тебя называть.
Все засмеялись.
– Данная культурная отсылка мне не понятна, – сказала я, – но для полной ясности замечу: я атеист и не имею пристрастия к консюмеризму, поэтому зимний торговый фестиваль, также известный как Рождество, меня совершенно не занимает.
Я вернулась к работе, надеясь, что коллеги, вдохновившись моим примером, сделают то же самое. Прямо как малые дети – так же легко отвлекаются, могут часами обсуждать банальности и перемывать кости незнакомым людям.
– Похоже, кое у кого в свое время случилась неприятная история с Сантой, – заметил Билли, и в этот момент, на мое счастье, зазвонил телефон.
Я грустно улыбнулась. Он даже не представляет, насколько неприятной была история, случившаяся со мной в свое время.
Звонок был внутренний: Рэймонд спрашивал, не хочу ли я навестить с ним Самми. Сегодня среда. Я пропущу беседу с мамочкой. Такого еще ни разу не случалось за все эти годы. Но что, в конце концов, в этом страшного? Не будет большого вреда, если я с ней не поговорю, всего один раз, а вот Самми нуждался в качественном питании. И я сказала «да».
Наше рандеву было назначено на пять тридцать. Я настояла на встрече на улице возле почты, опасаясь реакции со стороны коллег, если бы им довелось увидеть, как мы вместе покидаем офис. Стоял мягкий приятный вечер, и мы решили пройтись пешком, благо до больницы было от силы минут двадцать. Рэймонд явно нуждался в физической нагрузке.
– Как прошел день, Элеанор? – спросил он, закуривая сигарету.
Я обошла его, чтобы идти рядом с другой стороны и не вдыхать подхватываемые ветром тлетворные токсины.
– Спасибо, хорошо. На обед у меня был сэндвич с сыром и солеными огурцами, чипсы и смузи из манго, – ответила я.
Он затянулся, выдохнул дым уголком рта и засмеялся.
– А что-нибудь еще происходило? Или только сэндвич?
Я немного подумала и ответила:
– Также была длительная дискуссия по поводу рождественского обеда. Выбор сузили до двух заведений: «Фрайдис», потому что там «прикольно», – в этот момент я попыталась помахать пальцами, изображая кавычки (как-то я подсмотрела этот жест у Джейни и запомнила его, чтобы использовать в дальнейшем; похоже, он получился у меня весьма уверенно), – и фуршет в индийском ресторане.
– Ага, ведь бириани из баранины – традиционная рождественская еда, – заметил Рэймонд.
Он погасил окурок и бросил его на тротуар. Мы прибыли в больницу, и мне пришлось ожидать, пока Рэймонд, по своему обыкновению безалаберный, направился в магазин на первом этаже. Его неподготовленности не было оправданий. Лично я успела побывать в супермаркете и приобрести некий ассортимент товаров, в том числе упаковку тыквенных семечек. Я подозревала, что Самми остро нуждается в цинке. Из магазина Рэймонд вышел, размахивая пакетом, а когда мы вошли в лифт, показал мне свои покупки.
– Цветные мармеладки, вечерняя газета и большая упаковка «Принглз» со сметаной и луком. Что еще надо мужчине, а? – сказал он, явно гордый собой.
Я не удостоила его ответом.
У входа в палату мы задержались: вокруг кровати Самми столпились посетители. Вскоре он увидел нас и поманил к себе. Я огляделась по сторонам, но безжалостной медсестры в полосатых носках нигде не было видно. Самми царственно восседал на горе подушек, обращаясь к многочисленному сборищу.
– Элеанор, Рэймонд, как я рад вас видеть! Идите сюда, я познакомлю вас с моей семьей! Это мой старший, Кит, его ребятишки остались дома с матерью, это Гэри и Мишель, а это – он показал на блондинку, которая с поразительной концентрацией набирала что-то в телефоне, – моя дочь Лаура.
Я наблюдала, как все эти люди улыбаются и кивают головами; затем они стали пожимать нам руки и хлопать Рэймонда по плечу. Это было чрезвычайно утомительно. Чтобы не пользоваться гелем для рук, я надела белые хлопчатобумажные перчатки, решив, что по возвращении домой их можно будет сразу же прокипятить. Это внесло нотку замешательства в церемонию рукопожатий, что мне показалось странным – ведь барьер из ткани между кожей наших рук всем пойдет только на пользу.
– Ребята, спасибо вам, что позаботились о папе, – сказал старший брат Кит, вытирая о брюки руки. – Очень важно знать, что он был не один, когда все это случилось.
– Скажешь тоже, – вмешался Самми, слегка толкая его локтем в бок, – я пока еще не старый инвалид-доходяга и вполне могу позаботиться о себе сам.
Они улыбнулись друг другу.
– Конечно, можешь, пап. Я просто хочу сказать, что порой приятно, когда рядом с тобой хороший человек.
Самми пожал плечами, не соглашаясь с этим утверждением, но великодушно дозволяя его существование.
– Ребятки, у меня для вас хорошая новость, – обратился он к нам, жизнерадостно откинувшись на подушки. Мы с Рэймондом тем временем располагали рядом с его кроватью пакеты с покупками, будто мирру и ладан. – Я в субботу выписываюсь!
Рэймонд поднял руку, чтобы отбить ему пять, – Самми ответил на этот жест лишь после неловкой паузы, не догадавшись сразу, по какой такой причине у него перед лицом вдруг возникла пухлая рука.