ойно сходить в бар или в уборную? Возможно, стоит предложить ему это чуть позже.
– Нет, спасибо, – ответила я. – Не хочу принимать напиток от вас, потому что в этом случае я буду обязана предложить что-нибудь в ответ, а у меня нет желания тратить с вами столько ценного времени.
– Что? – переспросил он, поднося к уху руку.
У него определенно был или постоянный звон в ушах, или более серьезные нарушения слуха. Я перешла на язык жестов, отрицательно мотая головой и покачивая указательным пальцем, при этом артикулируя губами слово «НЕТ». Потом, не дожидаясь, пока он предпримет попытку продолжить разговор, пошла искать уборную.
Она располагалась в самом конце коридора, но найти ее оказалось нелегко, поскольку я видела только указатель в «Дамскую комнату». Как оказалось впоследствии, это и была уборная. Почему бы просто не называть вещи своими именами? Это сбивает с толку. Там была очередь, и я встала за нетрезвой женщиной, которая была одета не по возрасту. Я полагаю, что топы-бандо лучше всего подходят девушкам до двадцати пяти, если вообще подходят хоть кому-нибудь.
Полупрозрачному, усыпанному блестками жакету отнюдь не удавалось прикрыть ее огромную морщинистую грудь. Макияж, который выглядел бы утонченно разве что на сцене Альберт-холла, уже немного поплыл. Почему-то мне представилось, как в конце вечера эта женщина рыдает где-нибудь на лестнице. Это пророчество меня удивило, но в ее поведении сквозила какая-то лихорадочность, которая и привела меня к этому выводу.
– Вы когда-нибудь задумывались, сколько времени мы проводим в очереди в сортир? – непринужденно спросила она. – Кабинок вечно на всех не хватает.
Я ничего не сказала, попытавшись подсчитать в уме время, потраченное мной в очередях, но отсутствие ответа, похоже, ее ничуть не огорчило.
– Мужчинам проще, правда? – возмущенно продолжала она. – В мужской туалет очередей никогда нет. Иногда мне хочется зайти туда и устроиться на писсуаре! Ха! Представляете их лица!
Дама засмеялась хриплым смехом курильщицы, который быстро перешел в затяжной кашель.
– Ну да, но мне кажется, что в мужском туалете ужасная антисанитария, – сказала я, – они совершенно не заботятся о чистоте и прочих подобных вещах.
– Это точно, – ответила она пронизанным горечью голосом, – они просто приходят, срут где попало, а потом отваливают, предоставляя другим за ними убирать.
Она тупо уставилась в пространство, явно думая о ком-то конкретном.
– На самом деле, я им сочувствую, – сказала я.
Она окинула меня таким взглядом, что я поспешила уточнить свою мысль:
– Вы только представьте себе, каково это – мочиться, выстроившись в ряд с другими мужчинами – незнакомцами, приятелями, может, даже друзьями! Это должно быть чудовищно. Подумайте, как неприятно было бы женщинам демонстрировать друг другу гениталии, выстояв очередь до конца!
Она едва слышно рыгнула и с неприкрытой откровенностью уставилась на мои шрамы. Я отвернулась.
– Ты немного чокнутая, да? – спросила она совсем не агрессивно, но немного заплетающимся языком.
Она была далеко не первая, кто меня об этом спрашивал.
– Да, – ответила я, – полагаю, что да.
Дама кивнула, как будто я подтвердила ее давнишнее подозрение. После этого мы больше не говорили.
К моменту, когда я вернулась в банкетный зал, атмосфера успела перемениться: ритм музыки замедлился. Я подошла к барной стойке, взяла себе «Магнерс» и водку с колой, немного подумала и добавила к ним пинту пива для Рэймонда. Отнести все это за наш небольшой столик оказалось непростой задачей, но я все же с ней справилась, не расплескав ни капли. Так приятно было сесть после топтания и стояния в очереди. Я выпила водку в два глотка – после танцев очень хотелось пить. Джинсовая куртка Рэймонда по-прежнему висела на спинке стула, но его самого нигде не было видно. Я подумала, что, возможно, он вышел покурить. Мне так много нужно было ему рассказать – о танцах, о даме в очереди, и я с нетерпением ждала его появления.
Музыка снова поменялась и стала еще медленнее. Многие покинули танцпол, а те, что остались, дрейфовали парами. Зрелище было странным, будто из мира природы – к примеру, из жизни обезьян или птиц. Дамы обнимали кавалеров за шею, а те их за талию. Неловко шаркая ногами, они раскачивались из стороны в сторону, либо глядя друг другу в глаза, либо прильнув головой к плечу партнера.
Я поняла: в некотором роде, это был брачный ритуал. Но тогда разве не получается, что покачиваться в такт медленной музыке очень приятно, а прижиматься друг к другу и вовсе чудесно? Я вновь посмотрела на них – на их разнообразные формы, размеры и телодвижения. И там, в середине, увидела Рэймонда с Лаурой. Он что-то говорил ей на ухо, склоняясь так близко, что наверняка мог чувствовать аромат ее духов. Она смеялась.
Купленное мной пиво пропадет почем зря. Я взяла кружку и опустошила ее, ощутив во рту едкий, горький вкус. Потом встала и надела телогрейку. Сейчас еще раз схожу в «дамскую комнату», потом сяду на поезд и вернусь в город. Вечеринка, по всей видимости, подошла к концу.
21
Понедельник, понедельник. Все было как-то не так. Накануне я не могла расслабиться, все валилось у меня из рук. Я чувствовала себя взбудораженной. Если бы мое состояние служило ключом к цепочке в кроссворде, то ответом было бы слово «смятение». Я попыталась понять причину, но не смогла прийти ни к какому убедительному заключению. В конце концов после обеда я поехала на автобусе в центр (бесплатно – спасибо, проездной), чтобы встретиться с Бобби Браун. Однако мисс Браун снова не явилась на работу – боюсь, она не понимала, что такое профессиональный долг, – и макияж, почти такой же, как и в первый раз, мне сделала другая женщина. По этому случаю я приобрела множество средств и инструментов, чтобы впоследствии воссоздать подобный облик дома.
Итоговая сумма превосходила размер ежемесячного муниципального налога, но я пребывала в таком странном состоянии, что это меня не остановило. Я проходила с раскрашенным лицом целый день, а сегодня утром повторила процедуру самостоятельно, получив практически точную копию. Женщина в магазине показала, что надо делать, в том числе как аккуратно наносить консилер на шрам. Дымчатые глаза получились не совсем ровно, но их красота, по ее словам, как раз и заключалась в некоторой нечеткости.
Я и думать забыла о своем макияже, пока не пришла в офис. Бобби, увидев меня, удивленно присвистнул, вследствие чего остальные повернулись и уставились на меня.
– Новая прическа, теперь еще и помада, – сказал он и слегка толкнул меня локтем в бок. Я отшатнулась. – Похоже, кое-кто решил зажить жизнью поинтереснее!
Вокруг меня собрались женщины. На мне также был новый наряд.
– Элеанор, ты выглядишь чудесно!
– Черный цвет тебе очень идет.
– Какие красивые ботильоны, где ты их купила?
Я вглядывалась в их лица, ожидая увидеть иронический взгляд и услышать какую-нибудь язвительную шутку. Но ничего подобного не произошло.
– Кстати, а где ты сделала стрижку? – спросила Джейни. – Она тебя очень украшает.
– «Гелиотроп», в центре города. Мастера зовут Лаура, она моя подруга, – гордо ответила я.
На Джейни мои слова, похоже, произвели впечатление.
– Надо будет туда наведаться, – сказала она, – моя парикмахерша переехала на север, и я как раз ищу ей замену. Слушай, а свадебные прически твоя подруга не делает?
Я порылась в сумке и сказала:
– Вот ее визитка, можешь ей позвонить.
Джейни мне широко улыбнулась. Неужели все это правда происходит? Я быстро улыбнулась ей в ответ (если возникают сомнения, улыбайся) и отправилась за свой стол.
Так вот как происходит успешная интеграция в общество. Неужели все действительно так просто? Нанести на губы немного помады, сходить к парикмахеру и купить новую одежду? Кому-то обязательно нужно написать об этом книгу или хотя бы краткую методичку и распространить эту информацию. Сегодня я получила больше внимания (не злонамеренного, а доброжелательного), чем за все последние годы. Я улыбнулась, довольная, что смогла разгадать часть головоломки. Тут пришло электронное письмо.
В субботу ты исчезла не попрощавшись – у тебя все норм? Р.
Я отстучала ответ:
Спасибо, все в порядке. Просто устала от танцев и незнакомых людей. Э.
Сразу же прилетело второе послание:
Как насчет ланча? На обычном месте, 12.30? Р.
К моему огромному удивлению, меня привлекала перспектива пообедать с Рэймондом и я искренне обрадовалась его приглашению. Теперь у нас было свое «обычное место»! Я собралась с силами, стиснула зубы и одним пальцем набрала ответ:
Лан, спс. Э
И откинулась на стуле, испытывая легкое головокружение. Неграмотная переписка, конечно же, происходит быстрее, но ненамного. Я сэкономила шесть символов. И все же таково было мое нынешнее кредо: необходимо пробовать новое. Вот я попробовала, и мне решительно не понравилось. Поэтому всякие «че-нить» и прочее идут куда подальше. Безграмотность не для меня, она противоречит моему естеству. Хотя правильно пробовать новое и мыслить непредвзято, оставаться верной себе тоже чрезвычайно важно. Я прочитала это в журнале в парикмахерской.
Когда я пришла, Рэймонд уже сидел за столом и разговаривал с другим, но все же почти в точности таким же бородатым молодым человеком, как и тот, что обслуживал нас в прошлый раз. Я опять взяла кофе с пенкой и булочку с сыром. Рэймонд улыбнулся.
– Ты человек привычки, Элеанор.
Я пожала плечами.
– Кстати, хорошо выглядишь… Мне нравится твой… – он неопределенно махнул в сторону моего лица.
Я кивнула.
– Кажется, по какой-то причине я больше нравлюсь людям, когда на мне макияж.
Он поднял брови и пожал плечами, очевидно, так же озадаченный, как и я.
Бородач принес нашу еду, и Рэймонд принялся забрасывать ее в рот.