Элеанора надеялась, что никто этого не заметит.
Она надеялась, что никто не заметил, как мало от нее осталось.
На уроке английского она игнорировала мистера Стезмана.
На истории — смотрела в окно.
По дороге домой она не была сердитой или раздражительной. Она была вообще никакой.
— Все в порядке? — спросил Парк.
Элеанора кивнула.
Она вышла из автобуса на своей остановке, а Парк до сих пор не сказал ей… Он вскочил и ринулся за ней — хотя понимал, что Элеаноре это не понравится.
— Парк… — Она нервно оглянулась на свой дом, стоявший чуть дальше по улице.
— Я знаю… — ответил он. — Но я хотел тебе сказать… Я больше не наказан.
— Да?
— Угу. — Он кивнул.
— Отличная новость.
— Да…
Она снова оглянулась на свой дом.
— Это значит, что ты опять можешь прийти, — сказал он.
— О.
— Я имею в виду: если хочешь. — Парк сильно сомневался, что это так. Даже если Элеанора смотрела на него, она на него не смотрела.
— О… — сказала она.
— Элеанора… Все в порядке?
Она кивнула.
— А ты еще… — Он уцепился большими пальцами за лямки рюкзака на груди. — То есть ты все еще этого хочешь? Ты еще скучаешь по мне?
Элеанора кивнула. Казалось, она вот-вот заплачет. Парк надеялся, что ничего подобного не произойдет у него дома.
Если она вообще когда-нибудь туда придет. Казалось, Элеанора ускользает от него…
— Я просто очень устала, — сказала она.
26
Скучала ли она по нему?
Да ей хотелось затеряться в нем.
Обвить себя его руками, словно жгутом.
Если б она показала ему, как сильно он ей нужен на самом деле, он бы сбежал.
27
Следующим утром Элеанора чувствовала себя лучше. Утро всегда было для нее лучшим временем суток.
Сегодня она проснулась рядом с дурацким котом, свернувшимся возле нее. Это животное никак не могло взять в толк, что она никогда не любила его — и кошек вообще.
А потом мама отдала ей сандвич с яйцом, от которого отказался Ричи. И приколола к куртке старый стеклянный цветок с отколотым лепестком.
— Я нашла его в комиссионном магазине, — сказала мама. — Он понравился Мэйси, но я сохранила его для тебя. — Она помазала ванилью за ушами Элеаноры.
— Я, может быть, зайду к Тине после школы, — сказала Элеанора.
— Конечно, — ответила мама. — Развлекайся.
Элеанора надеялась, что Парк будет ждать ее на остановке автобуса, но не стала бы его винить, если бы он этого не сделал.
Парк ждал. Стоял там, в утренних сумерках, одетый в серый тренч и черные берцы, — и смотрел на нее.
Вдоль последних домов она пробежала бегом, чтобы поскорее встретиться с ним.
— Доброе утро, — сказала Элеанора, протягивая ему обе руки.
Он рассмеялся и отступил назад.
— Кто ты?
— Я — твоя девушка. Кого хочешь спроси.
— Нет. Моя девушка — тихая и грустная. Она заставила меня всю ночь переживать за нее.
— Вот черт. Звучит так, словно тебе нужна другая подружка.
Он улыбнулся и покачал головой.
Было холодно и полутемно, Элеанора видела дыхание Парка. Она боролась с желанием втянуть это облачко пара в свои легкие.
— Я сказала маме, что собираюсь к подруге после школы…
— Правда?
Парк был единственным из известных ей людей, кто носил рюкзак на двух плечах, а не накинув на одно. И он всегда держался за лямки, словно только что выпрыгнул из самолета — или что-то в этом роде. Это было потрясающе мило. Особенно когда Парк смущался и опускал голову.
Она потянула его за челку.
— Правда.
— Круто, — сказал он улыбаясь.
Сияющие щеки и полные губы…
Смотри, не укуси его за лицо, сказала себе Элеанора. Это странно, убого, и такого никогда не происходит в ситкомах и фильмах со страстными поцелуями в конце.
— Прости насчет вчерашнего, — сказала она.
Он оттянул лямки и пожал плечами.
— Вчера было вчера.
Он почти собрался пересказать Элеаноре все то, что о ней говорила его мама.
Ему казалось неправильным иметь от нее секреты. Но, с другой стороны, еще более неправильно поделиться таким вот секретом. Она занервничает и, возможно, даже откажется приходить.
И она была сегодня такой счастливой. Была другим человеком. Она продолжала сжимать его руку. И даже уткнулась ему в плечо, когда они выходили из автобуса.
Вдобавок, если он расскажет ей, она как минимум решит, что надо пойти домой и переодеться. Сегодня на ней был оранжевый свитер с узором из ромбиков — слегка великоватый, — зеленый шелковый шейный платок и мешковатые джинсы.
Парк не знал, есть ли у Элеаноры хоть какая-нибудь женская одежда — и его это не волновало. Пожалуй, даже лучше, если нету. Может, это еще один признак гомосексуальности?.. Впрочем, едва ли. Элеанора не будет похожа на парня, даже если коротко пострижется и приклеит усы. Вся мужская одежда, которую она носила, только подчеркивала ее женственность.
Он не расскажет ей о маме. И не попросит ее улыбаться. Он не хотел, чтобы Элеанора снова разозлилась на него.
— Кто ты? — спросил он на уроке английского: Элеанора по-прежнему улыбалась.
— Спроси кого хочешь.
На уроке испанского нужно было написать письмо другу по-испански. Пока все трудились над письмом, сеньора Бусон поставила отрывок из «Que Pasa, USA?».[79]
Элеанора пыталась написать письмо Парку. Не сказать, чтобы она преуспела в этом.
«Estimado Senor Sheridan,
Mi gusta comer su cara.
Besos,
Весь остаток дня Элеанора не могла отделаться от страха и нервозности, однако велела себе быть счастливой. Лучше не стало, впрочем, но зато не стало и хуже.
Она твердила себе, что родители Парка — прекрасные, достойные люди. Как иначе смогли бы они вырастить такого человека, как Парк?
И не важно, что этот принцип был неприменим к ее собственной семье. И, в конце концов, она встретится с его родителями не в одиночку. Парк тоже там будет — вот что главное. Есть ли в этом мире настолько ужасное место, куда бы она не отважилась последовать за Парком?..
После седьмого урока Элеанора увидела его там, где раньше никогда не встречала — он нес микроскоп по коридору третьего этажа. Увидеть его вот так неожиданно оказалось приятнее вдвойне.
28
В обеденный перерыв он позвонил маме и предупредил, что придет Элеанора. Его куратор позволила воспользоваться телефоном. Миссис Данн обожала помогать в кризисных ситуациях, поэтому все, что требовалось от Парка, — намекнуть, что дело важное и срочное.
— Я просто хотел сказать, что Элеанора зайдет к нам после школы, — сообщил он маме. — Папа разрешил.
— Чудесно, — ответила мама, даже не пытаясь сделать вид, что ей это нравится. — Она останется на ужин?
— Не знаю, — сказал Парк. — Возможно, нет.
Мама вздохнула.
— Тебе надо быть любезной с ней, ты же знаешь?
— Я любезна со всеми, — ответила мама. — Ты же знаешь.
В автобусе ему показалось, что Элеанора нервничает. Она притихла и то и дело закусывала нижнюю губу, отчего та белела — и можно было видеть, что ее губы тоже покрыты веснушками.
Парк попытался обсудить с ней «Хранителей»: они как раз читали четвертую главу.
— Что ты думаешь о пиратской истории? — спросил он.
— Какой пиратской истории?
— Ну, там же этот персонаж, который вечно читает комиксы о пиратах. Комикс в комиксе.
— Я обычно пропускаю эту часть, — сказала она.
— Пропускаешь?
— Скукотища. Бла-бла-бла, пираты, бла-бла-бла.
— Ничего из написанного Аланом Муром не «бла-бла-бла», — мрачно возразил Парк.
Элеанора пожала плечами и снова закусила губу.
— Видимо, не стоило тебе начинать изучение комиксов с книги, которая противоречит всему, написанному в этом жанре за пятьдесят лет.
— Все, что я слышу, — это бла-бла-бла жанр.
Автобус остановился возле дома Элеаноры. Она посмотрела на Парка.
— Мы можем выйти на моей остановке, — сказал он. — Верно?
Элеанора снова пожала плечами.
Они вышли на его остановке — вместе со Стивом, Тиной и большинством обитателей задних сидений. Все «задние обитатели» зависали в гараже у Стива, когда он не работал — даже зимой. Парк и Элеанора шли позади них.
— Прости, что я так глупо выгляжу сегодня, — сказала она.
— Ты выглядишь как всегда, — ответил он. Сумка свисала с ее локтя. Парк попытался забрать ее, но Элеанора отдернула руку.
— Я всегда выгляжу глупо?
— Я не это хотел сказать…
— Но сказал, — пробурчала она.
Парку хотелось попросить ее не злиться прямо сейчас. В любое другое время — пожалуйста, но только не сейчас. Завтра она может злиться на него целый день безо всякой причины, если пожелает.
— Ты и правда знаешь, как заставить девушку почувствовать себя особенной, — сообщила Элеанора.
— Я никогда не утверждал, что хоть что-то знаю о девушках.
— А я слыхала другое, — отозвалась она. — Будто бы тебе можно приводить девушек в свою комнату…
— Они там бывали, — сказал Парк. — Но я ничего о них не узнал.
Оба остановились на его пороге. Парк взял у нее сумку. Ему тоже было не по себе, но он старался это скрыть. Элеанора смотрела на дорогу, словно раздумывала, не сбежать ли.
— Я имел в виду, что ты не выглядишь как-то иначе, чем всегда, — сказал он мягко, просто на случай, если его мама стоит по другую сторону двери. — А ты всегда выглядишь мило.
— Я никогда не выгляжу мило, — отозвалась Элеанора, глядя на него как на идиота.
— Мне нравится, как ты выглядишь, — сказал он. Это прозвучало скорее как возражение, а не комплимент.