– Поспи.
– М? – я отвлеклась от своих мыслей, не услышав ее слова.
– Я представляю, что ты спишь рядом с этим ублюдком и не верю в то, что ты хоть одну ночь поспала спокойно без кошмаров. Что он не навредил тебе и не делал больно. Я знаю, как все это выглядит, особенно, когда это старательно прячут.
Это было правдой, которую я не хотела признавать. Вероятно, я никогда никому не признаюсь, на какие жертвы пошла и чего мне это стоило.
– Поэтому поспи. Я посторожу твой сон. Это меньшее чем я могу тебе отплатить за свою жизнь.
– Ты ничего мне не должна, Тамера.
Ей удалось меня уговорить поспать пару часов. На улице было далеко за полдень, и вряд ли кто-то меня хватится до вечера.
Это был самый мой спокойный сон со времен первого боя, и Тамера не будила меня до самого вечера, когда я проснулась сама.
– Значит завтра все закончится?
– Да. Ник и Кин мучаются от последствий фиррозии, а Генрих слишком доверяет мне, чтобы заподозрить в обмане. Все готово.
– Жаль Лео не знает, где ты. Может с его помощью ты бы бежала проще и быстрее.
– Он знает, – уверенно ответила я.
– Но тогда, почему…
– Я взяла с него обещание, что он будет присматривать за моей семьей и если бы он бросился меня спасать, то нарушил бы его. Он знает, что мне не нужна защита, и гораздо важнее знать, что моя семья в безопасности.
Она усмехнулась, бросив на меня долгий взгляд, смысл которого я не смогла угадать.
– Пообещай взять его однажды за шкирку и навестить меня.
– Если мы выживем – то обязательно, как будет возможность, – улыбнулась я.
Она обняла меня, крепко, словно прощаясь.
– Будь осторожна, в завтрашнем кострище многие погибнут.
– Не бойся, я не горю в огне. Мы с тобой обязательно выберемся.
В решающий день я проснулась пораньше, проверяя готовность Поджигателей и заранее надевая Нео. Сегодня не будет времени возвращаться за всем добром, поэтому я взяла минимум необходимого, а остальное, вместе с прикупленными товарами в городе, спрятала в незаметной нише в ангаре, которую обнаружила во время первой разведки. Потом вернулась к Генриху и объяснила план на сегодня.
– То есть сегодня… Все закончится?
– Это будет исторический вечер, поэтому подготовься, – улыбнулась я.
Сегодня я надела топ из перламутровой серебряной чешуи со свободными штанами и воздушными отдельными рукавами из черной матовой ткани. Обувь я выбирала исключительно с расчетом, чтобы было легко бежать, а в остальной одежде легко прятались ножи и флакончики яда. Если бы не куча цепей – проблем бы не было, но Генрих отказался снимать с меня их при свете дня, а ключ выкрасть не вышло.
После обеда я прокралась к кабинету Кин и вошла без стука.
– Кто еще там? Я никого не принимаю.
– Меня уж, наверное, ты примешь, – с улыбкой ответила я, беря бокал и привычным движением наполняя его для нее, и добавляя часть первого флакона.
– Ангел! Убирайся иначе я позову стражу!
Послышался шелест одежд и передо мной, хватаясь за стену выкатилась Кин. Ее кожа растрескалась и свисала клочьями, не было привычного макияжа, а глаза гноились.
Фиррозия была страшной вещью. Она вызывала привыкание с первой дозы и оседала в организме надолго, разрушая все процессы. С нее почти невозможно вовремя слезть и это никогда не проходит без последствий. Эта химия способна переплавить ДНК человека во что угодно, неудивительно, что она не щадит другие виды.
– Не позовешь, – я подошла ближе, протянув ей бокал. – Тебе ведь интересно, как так вышло?
Она с отвращением посмотрела на предложенный напиток, но учуяв запах дрожащей рукой забрала его.
– Как тебе это удалось? Как вышло то, что пока я давала Нику твою кровь, она оказалась во мне?
Она, переборов себя, сделала глоток. Сначала маленький, но потом не удержалась и выпила залпом.
Я села на диван напротив нее, закинув ноги на кофейный столик.
– Ты не обращала внимание на то, что я всегда при встрече подавала тебе бокал. Ты считала это актом вежливости, ну или просто принимала как должное.
– Ты… – прошипела она, стремясь сделать шаг вперед, но выронила бокал. – Что ты сделала?
Едва договорив, она рухнула на пол, хватаясь за горло, будто ей стало сложно дышать.
– Я облегчила твою участь, и ты не увидишь, как ваша с братом империя падет, – ответила я, забирая бокал, и протирая чистой тряпкой, чтобы стереть следы, и поставила его на место.
Она попыталась сказать что-то еще, но затихла, сделав последний шипящий вздох.
Я повернулась к окну, смотря на приближающийся закат. Все эти дни приходилось жить в сумерках, прячась в тенях, но закат всегда оставался самым красивым из происходящего на Цдаме. Ему не сравниться с Земным, но смотреть на него было приятно.
Раздался условный стук, и я впустила Генриха. Он заинтересованно посмотрел на тело Кин, но тут же отвернулся.
– Она правда мертва?
– Мертвее некуда, – ответила я. – Помоги мне ее перенести на кровать.
С неохотой он подчинился и вместе мы дотащили ее тело, уложив так, словно она крепко спит. В случае чего это даст нам немножко времени. Вряд ли к Кин слуги решат прикоснуться, если увидят, что она всего лишь спит.
– Теперь в тронный зал?
– Я пойду вперед, убедиться, что все чисто. Приходи через пятнадцать минут, – я ласково, играя свою роль до последнего, провела по его щеке.
– Я тебя люблю.
Зря, Генрих. Очень зря.
Я не ответила, оставив легкий поцелуй на его губах и ушла.
В тронный зал големы меня пустили, не задавая вопросов, и так же беспрепятственно позволили пройти в его покои. Видимо Ник этого ждет.
Внутри было сумеречно из-за быстро заходящего солнца. На Цдаме время текло очень быстро и к моменту, когда сюда придет Генрих, будет уже ночь.
На его рабочем столе лежал ошейник и поводок из золота. Хм, не похоже, что это для меня, вероятно он когда-то принадлежал Генриху.
– Вот и ты, Сирена Карлайт.
Ник лежал на своей кровати и выглядел так, словно еще через пару дней начнет разлагаться.
– Как давно ты знаешь? – хитро улыбнулась я, сложив руки за спиной.
– С самого начала.
– Ты мог остановить меня так давно. Ты дурак, Николас.
Он хрипло рассмеялся, и этот каркающий звук перерос в кашель.
– Пожалуй я самый большой дурак в галактике, поскольку решил, что действительно смогу поставить тебя на колени. Но я ведь не один такой.
– Мне даже жаль вас обоих, честно, – призналась я, находя несколько подносов, которые приносили Нику.
В большинстве из них кровь уже свернулась, в некоторых еще была более-менее жидкой, но однородно яд смешать не выйдет, особенно, когда он пристально за мной следит.
– Ты ведь пришла меня добить, не так ли? Если хочешь убить меня, то сделай это с помощью своей крови, а не этого синтетического дерьма.
Я взяла кубок и сдавила незаживающую рану на руке, наблюдая, как алые капли начинают собираться на дне, а после того, как собралось примерно на глоток, вылила туда остаток из первой колбы.
Ник зашевелился, пытаясь подняться.
– Император не умрет в своей постели, словно последний трус. Может я и дурак, но смерть приму достойно, от равной себе.
Я стояла, наблюдая за медлительными движениями Ника, который превозмогая себя двигался к трону. Он хватался за стены и мебель, едва волоча ноги, но в итоге смог доползти до подножия своего трона, стоящего напротив входа.
Сев на ступеньках он поднял на меня взгляд, тяжело дыша через рот.
– Знаешь, я ведь даже не злюсь на тебя.
– Меня это не волнует, – пожала плечами я, стоя у небольшого столика, на котором обычно стоит еда и напитки для гостей. И уже два приготовленных бокала с отравой.
– А когда последний раз в тебе теплилась человечность?
– Давно. Та девушка давно умерла, – я протянула ему бокал.
Не церемонясь, он выпил все без остатка и отбросил его в сторону.
И меньше, чем через минуту, он завалился на бок, пытаясь вдохнуть, и вскоре умер. На ступеньках своего трона, так и не дойдя до верха. Умер у подножия своей империи.
Я безучастно смотрела на эту картину, когда дверь отворилась в зал вошел Генрих. Он подошел сзади, не веря своим глазам.
– Свершилось…
Он подошел вплотную к Нику и пнул его кисть, но сердце императора остановилось задолго до его появления.
Может мне все-таки жаль его. Видеть такую откровенную радость в глазах Генриха, который стоит над еще теплым трупом своего бывшего хозяина… Было в этом что-то не правильное. Каждый в этой комнате являлся злодеем для другого.
– Посох, Генрих. Пора поднять тут переполох, – окликнула его я, когда он пошел вверх по ступенькам к трону.
Он отвернулся от трона, словно не расслышал, что я ему сказала, а потом обежав комнату глазами, вспомнил, о чем мы договаривались.
Защита посоха не позволяла меченым его силой, прикасаться к нему, испепеляя на месте. Я боялась так рисковать, поэтому это должен был сделать он.
Я подняла бокалы, дожидаясь, пока он откроет шкафчик и возьмет его в руки. Закрыв глаза, он сосредоточился, а потом ударил им об пол, отчего по залу пробежалась волна энергии.
– Готово. Все пленники свободны.
– Тогда, думаю, мы можем отпраздновать, – предложила я, подавая ему бокал.
Он поднял его, заглядывая внутрь, а потом бросил взгляд на кубок, который обронил Ник.
– Как ты их убила?
– Рассчитала сколько нужно моей крови, чтобы их органы отказали. И дала их ослабленным от ломки телам ровно столько, сколько нужно, чтобы умереть. Или хочешь заподозрить меня в покушении на свою жизнь? – я коснулась его груди, доверительно заглядывая в глаза.
– Шучу, любовь моя, – усмехнулся он, ловя меня за подбородок и целуя.
– За тебя, – я подняла бокал, и выпила свою воду.
– Нет, это за тебя мы сегодня будем пить, – рассмеялся он, опрокидывая стакан.
– Ну что, может и с меня клеймо снимешь, раз все закончилось? – предложила я, забирая бокалы и ста