– Да, связь имеет свою цену и последствия. Только представь, какого будет сражаться, если тебя прикрывает человек, знающий твои мысли. Воины, связанные такой связью, сражались как единый организм. Вы сможете обмениваться не только мыслями, но и воспоминаниями, навыками…
– Я не могу, – не поворачиваясь безнадежно ответил я. – Я клялся никогда не отдавать душу атлусу. Такие клятвы связывают всех на земле.
– Но тебя забрали раньше первого обращения. Ты не проходил полноценного посвящения и не приносил нерушимых клятв. Лишь обещал.
Я резко обернулся, сверля ее взглядом. Она не могла такого знать.
– Я многое знаю. Знаю из-за чего и когда сгорела твоя стая. И легко могу предположить сколько тебе лет. Посчитать не сложно.
– Ты знаешь, кто в этом виновен? – не веря прищурился я.
Я сам никогда до конца не был уверен. Мне всегда казалось, что это Аут, появившаяся там той ночью. Но после общения с Сиреной я начал в этом сомневаться. К тому же эта фигура в доспехах…
Но время уходит и об этом можно расспросить позже. Сейчас нужно думать, как помочь Сирене.
– Если тебя это утешит, – Тифа села на стул, устало вздохнув. – То, такая связь равноправна, в отличие от связи агвера с богом-покровителем.
Это слабо помогает. Может, будь тут Дон, было бы гораздо проще. Я не готов раскрывать абсолютно все карты перед Сиреной. Да, мы постоянно влипаем в неприятности, но знать, что если убьют одного из, то умрет и второй, и осознанно идти на это… Безумие.
Я не могу так поступить. Это противоречит буквально всему, на чем держался мой мир.
Вспомнились слова Ангел из зеркала. Они неприятно резали по ушам правдой. При нынешней ситуации в конце мы так или иначе умрем. Ему нужен был лишь один из нас, а второго он хотел убить… А эта связь может ее спасти. Или, наоборот, спасти меня. Все зависит от того, как расположатся фигуры на доске… Может, благодаря такой связи, у меня будет лазейка, чтобы выкрутиться, застать его врасплох. Власть атлусов на Земле стоит выше… Это явно спутает все карты. Придется придумывать новый план, но у нас будет шанс. Если получится правильно наврать, где нужно…
И может она меня в конце не убьёт, когда увидит всю картину. Было бы неплохо… Тем более я обещал ей идти вместе до конца. А это точно не должно стать ее концом. Я не смогу жить спокойно, зная, что не спас и ее тоже.
Моя игра была обречена с самого начала.
– Хорошо, – согласился я. – Но она нас с тобой, вероятнее всего, прибьёт за то, что мы решили такое за нее.
– Ну тебя-то уж вряд ли, – отмахнулась Тифа. – А я не расстроюсь. Ты точно готов?
– Да.
Я мало что понимал в деталях подготавливаемо Тифой заклинания. Она читала его долго, растягивая слова, и зажигая кажется сотни свечей, из-за которых в библиотеке стало душно. От запаха плавящего воска и тлеющих фитилей клонило в сон, но я заставлял себя оставаться в сознании и стараться не думать, что согласился совершить. Это была бесповоротная игра ва-банк. Единственным утешением было то, что после установки связи мы не запомним львиную долю увиденных воспоминаний друг друга, и надежда, что может ни одна из партий не закончится так трагично, как я думал. Если в мире остался хоть грамм удачи, который можно присвоить, я попробую все исправить.
Долгое время я находилась в темноте. Искусственной, насильно держащей меня в своих лапах. Но очень сильной. Я пыталась брыкаться, но мои попытки быстро пресекли, заставив уснуть еще крепче.
А потом появился свет. Крошечная, манящая к себе точка, призывающая пойти ей на встречу. И я пошла.
Она вывела меня в солнечный день где-то в осеннем, ярко-желтом лесу. Я обернулась, стараясь понять, что происходит, но кто-то подтолкнул меня вперед.
– Не останавливайся, Лео.
Я посмотрела вверх и увидела отца. У него было строгое выражение лица, а светлые глаза слегка сощурены, как всегда было, стоило мне ослушаться или разочаровать его. Он склонился надо мной, из-за чего медальон выпал из одежды и теперь сверкал на солнце.
Однажды ты пройдешь посвящение и станешь наследником нашей стаи. И я отдам его тебе. А после, когда ты обучишься всему нашему ремеслу и докажешь, что ты достоин, тебе, так же, как и мне в свое время, перейдет мой меч. А ты передашь их своим наследникам.
Отец любил повторять это, когда у меня что-то не получалось или я просила перерыва в занятиях. Тогда он намеренно начинал говорить со мной на японском и делал так до тех пор, пока мама вмешивалась.
– А куда мы идем? – спросила я, стараясь не отстать.
– Это сюрприз на день рождения. Только не говори маме, что я не дождался, а то она расстроится, – улыбнулся он, протягивая руку. – Идем.
– Хорошо, – усмехнулась я, подпрыгивая и хватая мозолистую руку. – А зачем тебе меч?
– Он нам пригодится.
Я не знала для какого сюрприза может понадобиться этот старый, слегка изогнутый меч с красной рукоятью, но мне было все равно. Меня переполняло лишь радостное возбуждение в предвкушении подарка. Мы уехали далеко от дома, посреди ночи и оставив маму одну. Она, наверное, будет волноваться…
– Помнишь, что мы скажем маме?
– Ты хотел показать мне очень красивое место в лесу и познакомить с местными духами, – кивнула я. – Мама любит лесных духов.
– Правильно. И мы скажем, что хотели поймать ей одного, чтобы поселить на вашем месте в Центральном парке. Но они оказались слишком проворными.
Мы вышли на небольшую полянку, где стоял один покосившийся маленький сарай. Дряхлый, с пустыми глазницами вместо окошек, дырявый и жуткий… Почему-то даже сам вид этого сооружения меня пугал.
Но нельзя было показывать страха. Тем более папа рядом, и у него есть меч.
– Ты первый, – отец подтолкнул меня к сараю.
Обернувшись, я поджала губы и еще раз посмотрела в глаза этому домику. Они были все такими же жуткими. Но сжав кулаки, я смело шагнула вперед, открывая скрипучую дверь.
Внутри было душно и пыльно, а пол был устлан соломой. А еще здесь пахло кровью.
Насторожившись, я всмотрелась в кривые тени, падающие от покосившихся балок и куч мусора, и тут одна из них пошевелилась. Испугавшись, я отпрянула, врезавшись в ногу отца.
– Он совсем не страшный. Уже, – шепнул мне отец, подталкивая жестким движением, не терпящим страха, вперед.
Я, обняв себя руками, пошла вперед, ближе к едва шевелившейся тени, которая заметила нас, и дернув цепями, начала отползать. Она смогла доползти до полоски света и оказалась крылатым, связанным парнем. У него были рыжие, чешуйчатые, сломанные крылья, покрытые рубцами и ранами, хвост, руки и шея были закованы в тяжелые цепи, а во рту был кляп.
Это был атлус. Настоящий атлус… Он смотрел на меня воспаленными рубиново-карими глазами и беззвучно плакал. Он был прекрасен даже сейчас. Удивительный, волшебный, выпрыгнувший из маминых историй.
Я так хотела однажды увидеть настоящего атлуса, но он…
– Ему больно… – прошептала я.
– Так и должно быть, – серьезно ответил отец, доставая меч. – Ты помнишь, чему я тебя учил?
– Но мама…
– Чему я тебя учил? – грозно и тихо спросил он и от этого тона я сжалась.
– Тому, что атлусы злые лживые существа, – заикаясь и сдерживая слезы всеми силами, начала я. – Что они убивают и ненавидят нас. Что из-за них умирают люди.
– А что мы делаем с людьми?
– Защищаем любой ценой.
Но мама говорила совсем другое. Что атлусы были чистыми и светлыми существами. Что они отличаются от нас совсем чуть-чуть. Только крыльями. И они не виноваты в том, что случилось с нами. Что такое решение спасло и людей, и богов. Это было компромиссом. Оно исправило нарушенное равновесие. И боги помнят о нас и защищают тех, кто не нападает на них.
– А теперь… – отец достал меч из ножен и присел на колени, чтобы быть со мной одного роста. – Ты сделаешь то, для чего рождены все мы. Избавишь мир от еще одного монстра и сделаешь мир чуточку безопаснее. Ты ведь хочешь, чтобы мы были в безопасности?
Я закивала, не отводя взгляда от сверкающего лезвия.
– Молодец. А теперь бери меч.
Он был легким несмотря на размер, легче любого тренировочного меча. Он был создан для быстрого сражения и не раз спасал своего владельца.
Отец кивнул, одобряя правильную хватку меча, и встав, дернул атлуса за цепь, притягивая ближе. Скованный бог заметался из стороны в сторону выбиваясь из сил, и быстро обмяк, подняв на меня обреченные глаза. Он смотрел так печально, что мне самой хотелось плакать.
Он чудовище. Он ненавидит и убивает таких ,как я. Он предал людей. Он выгнал нас из дома. Он смеется над нами со своего золотого небесного замка.
– Давай, – приказал отец.
Но он такой слабый… Избитый. Раненный и лишенный магии. Когда-то у него были такие красивые крылья… Мама всегда говорила, что у атлусов прекрасные крылья и поэтому они никому не разрешают их трогать. И они умирают, если их повредить.
– Это не честно, – сказала я, зная, что отец разозлится.
– А ты думаешь они будут поступать с тобой честно? Ни один атлус в мире не сможет сделать что-то для тебя. Ни один не поможет, не останется рядом с тобой, если тебя ранят и никогда не использует свою магию, чтобы тебя защитить. Они будут делать все, чтобы тебя убить. Всегда. Они могут владеть магией и летать, но мы будем хитрее. Поэтому, – он подтянул, начавшего оседать атлуса. – Бей. Если хочешь честности – подари ему быструю смерть.
Атлус закрыл глаза, словно уже умер и совсем обмяк. Он знал, что его крылья сломаны, и он никогда не полетит. Должно быть это так же ужасно, как и никогда не превратиться в волка, чтобы бежать, куда глаза глядят, по свободному лесу.
Я подняла меч в дрожащих руках и глубоко вздохнула.
Он зло. Он монстр. И я спасу много людей, убив его.
Но руки все никак не слушались. Они одеревенели и начали трястись, отказываясь замахнуться. Я сама не хотела замахиваться. Он был слаб и беспомощен. Разве предназначение агвера не в том, чтобы защищать слабых?