Она, перемазанная сажей, стояла в нескольких шагах от нас, обнажив клювовидные клинки, прикрепленные к запястьям. Лезвия, как и ее лицо были покрыты кровью. Как и броня, и шлем, который скрывал ее лицо, но не красные глаза.
Аут выпрямилась, со снисхождением посмотрев на Энрею. За ногами тети прятались Руф и Аз, выглядевшие ничуть не лучше.
– Я сказала: убирайся! Ты не в праве являться сюда!
– В праве, раз здесь мои агверы, – спокойно сказала Аут, сводя руки вместе и обнимая пространство вокруг меня хвостом.
– Он не твой!
– Как и не твой. Но мы можем договориться.
– Сделка с атлусом?! Да я скорее умру!
– Ты и умрешь, если не согласишься. Ты посягнула на мою стаю, и я в праве уничтожить тебя и твоих потомков. Но. Я могу предложить тебе помощь, – Аут повернулась к полыхающему дому. – Вся твоя стая погибла сегодня. И если ты позволишь беспрепятственно забрать мальчишку, я помогу тебе. Обеспечу вам способ выжить в новом месте.
– Я тебе его не отдам, – Энрея шагнула к нам ближе. – Он – наша последняя надежда. И он поведет нас, когда вырастет.
– Энрея, – усмехнулась Аут. – Не ты ли мечтала утопить его, когда увидела? Не ты ли возненавидела себя, своего брата, его пару и свою дочь, только из-за того, что твой план рухнул? Если я заберу мальчика, то ты получишь то, о чем мечтала и Азраэль унаследует это.
Я смотрела на перепуганных сестер, потеряв понимание происходящего. Из разинутой пасти горящего дома на меня продолжала смотреть фигура в доспехах, или мне только, казалось, и на самом деле она прямо сейчас стояла передо мной, споря с Аут. Стоило мне дернуться, как тяжелый хвост опустился мне на плечи, лишив возможности бежать. Как почему-то и возможности телепортироваться.
Энрея колебалась. Я понимала, что ей нравится то, что предлагает Аут. Чего стоит отдать меня в обмен на новую жизнь и власть, когда только что потеряла абсолютно все. Когда вся твоя огромная семья сгорела заживо в одну ночь. Это были слова Аут и тогда я не понимала их. Но потом поняла, спустя много лет. Тогда Энрея за мою жизнь покупала билет в будущие для них с Руф и Аз. И не сказать, что этот выбор дался ей сложно.
– Вы еще встретитесь, – сказала Аут Энрее, поднимая меня хвостом на ноги. – Когда крылья бога защитят его от смерти.
– Но так нельзя! – крикнула Руф, и тут же получила пощечину от Энреи.
Энрея посмотрела на меня, а потом вытащила что-то из пояса и кинула. На траву передо мной упал медальон отца, покрытой его кровью. Я знала, что кровь принадлежит ему и только тогда осознала, что сегодня осталась совсем одна. Аут сыграла на отчаянии Энреи и забрала меня себе, и так я осталась без только обретенной стаи.
Взмахнув рукой Аут переместила нас на поляну, где стоял чудная машина, похожая на то, что я видела в ужастике с пришельцами однажды по телевизору.
– Это твой последний шанс, Рениш. Уходи или в следующий раз за тобой придет смерть, посланная мной, – сказала Аут, толкая крылом меня вперед.
С корабля спустился мужчина в черном костюме, с жуткими желтыми глазами и рыжей шевелюрой.
– Не бойся. Иди сюда.
Я обернулся на Аут, и она лишь кивнула мне.
– Иди, Эледра. И не подведи меня, когда придет время.
Жуткий мужчина вцепился в мое плечо, разворачивая к себе.
– Добро пожаловать в новый дом, Эледра.
Знакомые воспоминания проносились чередой, сменяясь одно другим. Они почти не приносили боли, приходили и уходили, как старые знакомые. Почти… Я давно научился не вспоминать о прошлом и не смотреть назад. Не смотреть на кладбище позади себя.
Но потом начались чужие воспоминания. Наполненные теплом и печалью. И они были не лишены боли. Боли одиночества и потери. Тяжести вины, которая настигла меня в свое время гораздо позже. Только когда я вернул свои воспоминания и смог собрать картину произошедшего воедино.
И благодаря самому глубоко закопанному воспоминанию картина стала еще яснее.
Это был самый обычный день. Я сидел в своей комнате, сковыривая с объемных обоев рисунок в ожидании, пока хоть кто-то из родителей вернется домой. Хотя, это скорей всего будет мама. Но я точно слышал, как папа обещал прийти сегодня к ужину. Может сегодня он захочет послушать, как я играю на флейте?
Очень хотелось спать. Я давно не мог нормально спать, постоянные кошмары и тревожное предчувствие не давали сомкнуть глаза. Самой тревожной вещью в комнате был ковер на стене. Раньше он успокаивал, и я часами мог изучать его причудливый узор, но теперь мне казалось, что в ковре прячутся злые духи, запутавшиеся в его сложных рисунках.
Послышалось тихое гуканье, и на пару секунд я замер прислушиваясь. Кажется, Арья проснулась. Кошмары начались именно с ее появления. Она была немного странной, но явно не причиной их появления. Угроза исходила не от нее, а от кого-то извне, кого-то, кто на нее охотился.
Об этом говорила та беловолосая женщина. Она появилась посреди ночи на пороге и отдала нам Арью. Я прятался в темном коридоре и многое было не разобрать, но стало ясно, что Арью нужно было спрятать и защитить. Она была совсем крохотной и едва начала ходить, поэтому защищать ее приходилось от всего.
Запомни, Сирена. Теперь ты – старшая сестра. А старшие сестры оберегают своих младших. И подают пример.
Мама сказала еще много чего о том, что делают старшие, но мне было достаточно и того, что теперь, пока все на работах Арья под моей защитой. И я должен подавать пример, а значит не бояться. Разве трус может быть хорошим примером?
Арья мне нравилась, она всегда улыбалась мне, и всегда внимательно слушала. Хотя вероятно не совсем понимала, о чем я. Мне нравилось, что теперь я не один дома, что теперь я старший. Мне не могло не нравиться, что мама стала приходить с работы раньше, а папа чаще бывать дома. Семья сплотилась вокруг Арьи, и я был ей благодарен за это.
Поднявшись с пола, я наткнулся на брошенную тетрадь с каракулями. Но Дони бы расстроился, если бы я назвал наш выдуманный язык каракулями. Мне предстояло еще его выучить. И тогда мы сможем обсуждать всех прямо в их присутствии.
У Дони всегда получались такие хитроумные затеи… Но он всегда боялся реализовывать их в полном объеме. Кто знает, сколько бы шуток пропало зря, если бы я не решался их воплотить.
Неразборчивый говор Арьи стал громче и тревожнее. Надо, наверное, сходить посмотреть, что такое…
Но пока она не плачет, я могу еще посидеть в солнечной лужице, и поучить наш язык.
Мне удалось посидеть еще немного, прежде чем сон снова сморил меня прямо на полу. Но в коротком сне мне снова явилась серебряноволосая женщина и приказала проснуться.
Ослушаться ее ни разу не получалось, поэтому я тут же открыл глаза и в ужасе подскочил. Вокруг меня плясали языки огня, но не подходили близко, словно живые. Дым уже заполонил все, из-за чего было нечем дышать.
А потом я услышал надрывный плач.
Арья!
Она заперта в манеже. Ей ни за что не выбраться.
Я выскочил в коридор, не успевая удивиться, как огонь продолжает расступаться передо мной, тут же захватывая все пространство позади. До родительской комнаты было всего ничего, после очередного кошмара я преодолевал это пространство в считанные секунды, но сейчас путь словно увеличился в три раза.
Но крики сестры отбили напрочь весь страх, и я пошел вперед, огибая огонь, поглощающий все вокруг себя.
Дом трещал и выл, готовый начать разваливаться на части. Куски обоев, разбрасывая искры сыпались на пол, и исходящий отовсюду едкий дым заполонил все вокруг, мешая смотреть.
Но видеть путь мне было не нужно. Ощупью я добрался до комнаты родителей и с трудом открыв дверь увидел темную, крылатую фигуру, склонившуюся над манежем.
– Отойди от нее! – не то от ужаса, не то от злости закричал я.
Фигура обернулась, впиваясь в меня алыми, как огонь глазами, тут же меняя форму на облик с доспехами и когтистыми руками.
– Ты мне не нужна, фаэррай, – прошипела она, растворяясь в огне.
Бросившись вперед, я подхватил Арью на руки и побежал вперед к двери. Туда, наружу. Наружу, где есть воздух. Где могут быть спасатели.
Арья вцепилась в меня мертвой хваткой, не переставая плакать и я старательно ее успокаивал, сам заливаясь слезами. Мне было страшно. Невероятно страшно. И после этой фигуры я как никогда чувствовал себя маленьким и слабым. Если бы она захотела, она бы сожгла меня заживо. Но она отступила.
Пол, взорвавшись провалился.
Закричав, я неведомым чудом ухватился за острый край пролома, повиснув на одной руке и зажав во второй руку Арьи.
Боль пронзила все тело так, что я не чувствовал, как сильно поранил руку о край обрыва. Но это было не самое страшное. Я посмотрел вниз и крик застрял где-то в горле. Внизу нас был огромный темный ров огня, в котором было не видно пола. Казалось, этот котел был бесконечным. И мы висели над ним в самом безнадежном положении из всех.
Арья плакала и дергалась, мешая хвататься за край и раздирать руку в клочья.
– Ш-ш-ш, Арья, – повторял я. – Все хорошо. Сейчас я нас отсюда вытащу.
Я попробовал подтянуться.
Не получилось. Лишь очередная порция боли, на миг притупившая рев огня и плачь Арьи.
– Сейчас…
Я попытался подтянуть ее к себе, но одной рукой это сделать не получалось. Она болталась, словно кукла над огнем, подпаливая голые ступни.
– Все будет хорошо, – сквозь слезы повторял я.
Повторял, как заведенный. Снова и снова. Будто после сотого, тысячного раза это сработает. Станет правдой.
Но правдой это не было.
Я не могу нас поднять. Не могу подтянуть ее к себе. Я даже не знаю сколько еще продержусь, прежде чем свалюсь без сил. Я позволял себе безмолвные слезы в отчаянных попытках хоть как-то уберечь сестру от огня, но с каждой секундой становилось лишь тяжелее.
– Ты можешь ее отпустить, – послышался тихий шелестящий голос фигуры.
Ее силуэт проплыл по краю обрыва, зависая над нами.