алась от их, словно она была ценнее, и на ее алтарь я могу положить еще один труп.
Меня повалили на землю, плотно обвив руками из горящей лавы шею.
Наш бой шел уже долго, отчасти, потому что я действительно не горела и отчасти, потому что моя соперница оказалась такой же проворной. Не будь мы в условиях кровавого боя, я бы даже восхитилась утонченным существом из застывшей магмы, чьи конечности приобретали любую форму, а волосы, словно жидкость лавовой лампы, постоянно развивались.
Но сейчас ее острое, надменное лицо склонилось надо мной, раскаляя воздух до невозможного.
– Последние слова?
– Ниже, – скрипнула я, стараясь высвободиться и принимая отчаянное решение снять нанокостюм.
С усмешкой на лице она склонилась, и не теряя мгновений, я вцепилась зубами в ее шею. Твердая кожа хрустнула, словно лед на луже и из нее брызнула кровь. Моя соперница отпрянула, пытаясь зажать смертельную рану. Как только она отпустила меня, я, схватив ее, перевернула нас, оказываясь сверху и тут же вцепляясь когтями в ее горло и лицо. Никаких промедлений, никакой пощады или милосердия. Я просто раздирала ее горло, превращая в лоскуты, а лицо в обезображенную маску. Горящая кровь, напоминающая раскаленный металл брызгала мне на лицо, и окропляла руки по самые локти. Она давно перестала вздрагивать, не говоря уже о криках, но кто-то снова и снова поднимал мою руку с силой опуская на обезображенное тело.
Она давно была мертва, а ее кровь растеклась по песку ужасным цветком, а мне было не остановиться. И лишь усилием воли, я остановила свою руку, пытаясь отдышаться. Сплюнув остатки ее крови, я, пошатываясь поднялась и бросила взгляд вверх, к ослепляющим прожекторам.
Ликующие трибуны нависали сверху, словно они видели лучшее шоу в своей жизни, но меня лишь мутило от всей картины и в особенности от крупного кадра моего лица на экране. Тряхнув крыльями, с которых слетели капли крови, я показательно медленным и ровным шагом вышла с арены, но стоило двери за моей спиной закрыться, я побежала.
Игнорируя врачей и охрану, я влетела в нашу комнату с Тамерой и после того, как меня пару раз вырвало, я села на пол в ванной прямо в одежде под холодную воду. Пульс стучал в ушах, словно удары барабанов и я никак не могла полностью вдохнуть. Как же я не скучала по паническим атакам…
– Ты в порядке? – спросила заглянувшая в комнату Тамера.
Я оторвала взгляд от стекающей крови в слив, не расслышав ни единого слова и лишь интуитивно догадавшись, ответила:
– После того, как я выбралась из братской могилы, уже ничего не страшно.
– То-то у тебя видок, словно сейчас выплюнешь свои кишки или застрелишься.
– Это слишком легко.
Тамера полностью вошла и опустилась рядом.
– Знаешь, я ведь всего несколько месяцев назад думала лишь о том, как буду защищать людей и буду их опорой, а теперь только о том, как разодрать их быстрее, чем они меня.
– Жизнь каждого из нас сполна накормит дерьмом с ложечки.
– Что-то моя тарелка чересчур огромная, – невесело усмехнулась я, выключая хвостом воду.
– Та девушка, что мечтала быть защитницей – умерла, Ангел. Ты это знаешь. Теперь ты непобедимый воин, бывшая Ма’рахакаера, чьим именем пугают ребятишек. Тебя боится даже Ник и поэтому теперь тебе нельзя проявлять слабость.
– Не быть жестоким зверем – это слабость?
Она устало вздохнула, осматривая меня, словно не знала откуда начинать чинить.
– В следующем этапе Ник будет решать жить побежденному или умереть. Или же он будет отдавать право выбора победителю, и поверь мне… Он каждый раз будет отдавать его тебе. Это проверка. И тебе нельзя проявлять милосердие. Он не должен знать, что в тебе оно еще теплится.
– Почему?
– Доверься, мне. Просто доверься, – умоляла Тамера.
– Сначала выживи, а потом уже вспомни, что такое душа и как она болит? – скептично усмехнулась я.
– Твоя душа всегда с тобой. Но сейчас ты должна доказать Нику, что в тебе не осталось эмоций. Нет привязанностей.
– О, ну если ты про Грэ, то не переживай, – отмахнулась я.
Она открыла рот, дернув руками, словно хотела возразить, но не могла.
Что-то скрываешь от меня, а Тамера? Благодаря тебе и твоим урокам я выжила не один и не два раза. Ты прокладываешь мне тропинку, делая меня куда изворотливее и опаснее… Я могу довериться тебе, но ты сама знаешь, как мое доверие хрупко.
Переменившись в лице, она встала, махнув правыми руками.
– Вставай, солдат. Нам еще нужно сделать из тебя красавицу к вечеру.
– Не смей при мне упоминать это слово, – поморщилась я.
– Что, солдат? Не нравится? Ну так поднимай свой хвост и идем.
– Для того, чтобы кого-то убивать – выглядеть красиво необязательно, – резко ответила я, вставая на дрожащие ноги.
– О нет, завтра никаких боев. Вечером у нас бал победителей, а после выходной, на который я уже построила планы, – она швырнула в меня полотенце, не оборачиваясь.
– Бал выживших, – поправила я, задаваясь сотней вопросов в голове.
Проигнорировав мой пессимизм, она ненадолго вышла, оставив вполне ясное задание – перестать выглядеть как на грани смерти.
Какое-то время я тупо стояла посреди ванны, слушая как с меня капает вода на пол и чувствуя, как медленно из меня вслед за ней вытекают остатки человека. Я перестала узнавать в себе даже Ангела, не то, что Сирену. Это был кто-то новый, незнакомый, собранный из худших осколков обеих. И этот кто-то похоже останется ходить в моей коже навсегда, вытравив их. Этот страшный симбиоз мог, ничуть не останавливаясь после отвратительно низкого убийства взять и пойти на бал. Новая тюрьма требовала этого, а ослушаться приказа этой тюрьмы – означало умереть.
Но по выдуманным великим и правдивым низменным причинам я подчинялась этим приказам.
Нормально вымывшись, я с трудом собрала короткие влажные волосы и впервые за все время достала шкатулку с косметикой, лежащую в дальнем углу.
Что же, до уровня макияжей Трисс я не дойду, но можно что-то выдумать…
Шкатулка не располагала большим разнообразием, но я нашла чем потемнее подвести глаза и переливающиеся крупные блестки, похожие на чешую. Растерев что-то похожее на уголь, я увела линию к виску и обозначила блестками скулы и ключицы. А потом снова взялась за уголь и сделала на лице что-то куда более вызывающее и куда более соответствующее новой мне.
Непроизвольно бросив взгляд ниже, я поморщилась новому количеству шрамов, что не прикрывало полотенце. Красота та еще… Интересно, есть ли на мне еще живое место?
Судя по шагам в комнату, вернулась Тамера и положила шуршащий пакет на кровать, а потом зашла в ванную, оценивая перемены.
– Тебе идет, – дружелюбно кивнула она.
– Следов, что меня ежедневно избивают не скрыть все равно, – пожала плечами я. – Так что за бал?
– Традиция. Богачи и друзья Ника, а главное его советники и приближенные хотят познакомиться с вами поближе. И там будет одна интересующая нас личность. Его зовут Генрих, и он занимается составлением пар для боев.
Генрих… А вот и второе имя. Но Лео упоминал что-то из разряда «Он не донесет. Побоится».
– Хочешь, чтобы я была мягкой и пушистой, чтобы он ставил мне соперников попроще, – констатировала я.
– Нет. Я хочу, чтобы ты просто никого не убила. Нужно создать образ. Что-то в меру холодное и жестокое, но харизматичное… Ты привлечешь много внимания и если они получат знаменитую Ма’рахакаера, еще и с изюминкой, то это значительно упростит тебе жизнь.
Я взяла сверток с кровати, из которого выглядывала черная, с синеватым отливом ткань.
– Где ты берешь эту одежду?
– Ник богат. Неприлично. Я просто кидаю запрос на необходимые вещи и их оплачивают. Мне кажется, он одобряет запросы даже не читая.
В свертке был плотно прилегающий костюм с корсетом и ромбовидным вырезом на груди. Объемные рукава на локтях переходили в кожаные перчатки на шнуровке, к которым крепился плащ с вырезом под крылья. Штаны скрывались под свободными полупрозрачными тканями, идущими от корсета. Мне оставалось надеть лишь свои высокие сапоги на шнуровке.
– Расскажи мне о Генрихе, – попросила я, пока одевалась.
– Ну, он довольно умный и очень скользкий. Его привезли почти так же, как и тебя – в подарок Нику. Единственным отличием разве что будет, что он не умел сражаться и Ник стал таскать его с собой на поводке в ошейнике.
– Как питомца? – едва удивляясь изощренным издевательствам императора уточнила я.
– Именно. Но спустя… Определенные события он стал его приближенным, и ему отдали распределение боев.
Он должен быть не просто скользким, а чертовски скользким… И ненавидеть Ника. Не встречала тех, кому понравится такое обращение, к тому же он бы не стал так выеживаться, чтобы снять ошейник. Но Лохматый имел над ним какую-то власть, раз был уверен, что Генрих побоится донести Нику на что-то. Значит и я подход найду.
Тамера тоже не теряла времени и с помощью чуть ли не магии сделала свою шерсть идеальной, а золотые глаза смотрящими прямо в душу. Она надела что-то похожее на мой наряд, только алое с золотыми вставками и украшениями. Не особо рассматривая, она бросила мне несколько серебряных колец, и уже хотела дать украшение на шею, но передумала, заметив, что я не сняла своего кругляша и куска металла с надписью, с которыми не расставалась никогда.
– Ты слышала когда-нибудь про Серканию Разелант? – спросила Тамера, тянясь за чем-то в шкафу.
– Это которая воровка? – сидя на кровати и закинув ногу на ногу спросила я.
– Это легендарная, гениальная воровка, пробирающаяся к своим жертвам за счет умело использованного обаяния, – восхищенно сказала Тамера, доставая тетрадь с рукописным текстом.
– Ну прям гениальности я в ней не заметила. А обаяние не более чем удачно скомбинированный флирт с намеками, – небрежно тряхнув крыльями ответила я.
– Ты знаешь ее?!
Не поняв ее возмущения, я руками взъерошила волосы, чтобы побыстрее высохли и ответила: