Агнесса, вероятно наученная мудрой Иоландой, нашла способ встряхнуть короля, изгнать приступы изнурительной апатии, придать ему сил, решимости и уверенности. Она убедила Карла назначить мудрых советников, чтобы разобраться с войной и жалким послевоенным экономическим положением. Часть усилий Агнесса направила на развитие моды: Франция не просто прослыла культурной нацией, но ее модные тенденции экспортировались за рубеж. Агнесса носила дерзкие платья с глубоким вырезом, а ее надушенные шлейфы достигали двадцати пяти футов в длину. Платья были с меховой оторочкой (обычно горностаевой), а на голове Агнесса носила атуры (геннины) – конусообразные шляпки до нескольких футов высотой. Кроме того, она неизменно появлялась в обществе вся в бриллиантах и изумрудах.
Портреты демонстрируют, что Агнесса следовала моде подбривать волосы вокруг лица (чтобы лоб был выше), а также почти полностью выщипывать брови. Самое раннее изображение датируется 1449 годом: в то время светские портреты еще не были распространены, а потому головы богачей и знаменитостей часто пририсовывали святым. Как ни странно, Агнессу художник изобразил Девой Марией: одна из ее грудей, ослепительно белая и восхитительно упругая, обнажена.
Естественно, благочестивые придворные и некоторые аристократы негодовали по поводу бесчинств этой «падшей женщины». Современник писал: «Ее наряды пробуждали в людях скверну и развратные мысли. Она стремилась к тому и ни перед чем не останавливалась, ибо даже обнажала плечи и грудь до самой середины».
Хотя Агнесса несомненно не чуралась роскоши собственного положения, она прославилась добротой. Целых пять ее писем посвящены помощи страждущим, а также раненым животным. Летописец Ангерран де Монстреле, современник Агнессы, писал: «Надо сказать, что она по жизни весьма щедра: жертвует милостыню, а вещи, коими владеет, часто раздает беднякам, церквям и попрошайкам».
Однако сыну короля Людовику не было дела до доброты Агнессы: он ненавидел ее всей душой, в то время как его собственная мать Мария, казалось, совершенно не возражала против влияния Агнессы на Карла. Королева – обладательница острых черт лица и крайней набожности, мать четырнадцати детей – даже была крестной троих бастардов Агнессы. Людовика же подобное бесчестье приводило в ярость. Он обладал высоким интеллектом, был прирожденным воином и уже в семнадцать лет во время войны с англичанами возглавил оборону региона Лангедок на юге Франции. Людовику не терпелось сменить на троне отца: Карла он считал слабым и расточительным правителем, вовсю критиковал его политику и поносил любовницу, которая имела куда большее влияние на короля, чем дофин.
В отчуждении, которое существовало меж отцом и сыном, Людовик также винил Агнессу. Как-то в 1444 году принц столкнулся с ней во дворце и, воскликнув: «Клянусь Господом, эта женщина – причина всех наших несчастий!» – ударил ее по лицу.
Когда король изгнал сына прочь со двора, тот попытался поднять восстание (которое быстро было подавлено). Карл отослал дофина на юго-восток Франции, где Людовик правил как сюзерен – и правил весьма мудро, однако не переставал строить заговоры и посылал слуг шпионить за Агнессой. Когда Карл выслал людей арестовать Людовика, тот скрылся, выпрыгнув в окно, и нашел укрытие во дворце герцогов Бургундских в Дижоне. Оттуда он написал отцу, что вернется лишь при условии, что Карл выгонит Агнессу, – разумеется, такое требование не добавило ему очков в глазах короля.
Дофин заявил: «Король правит столь бедственно, сколь это возможно, я же намерен навести порядок в стране. Вернувшись, я изгоню Агнессу и положу конец глупости отца – и тогда дела наладятся».
Существует вероятность, что речь шла о новом заговоре, и именно о нем Агнесса предупреждала Карла в свой последний приезд. И, быть может, именно поэтому Людовик (который подкупал множество слуг Агнессы и, возможно, даже ее врача) нанес ответный удар.
В 2005 году двадцать два исследователя из восемнадцати лабораторий эксгумировали останки королевской возлюбленной, долгое время находившиеся в церкви Сент-Оурс в Лоше. Впервые Агнессу вытащили из могилы в 1777 году, когда члены кафедрального капитула сочли позором, что падшая женщина покоится близ капеллы. Хотя деревянный гроб сгнил, а свинцовый деформировался, разорители гробницы обнаружили ее череп в приличном состоянии: золотые волосы заплетены в тяжелую косу на затылке, по бокам выпущены длинные локоны. У нее сохранилось много зубов, которые присутствующие бесстыдно вырывали и рассовывали по карманам как сувениры. Кости сгрузили в урну из песчаника, которую разместили под черным мраморным изображением Агнессы в нефе церкви.
Останки повторно подверглись разграблению во время Французской революции – вероятно, в это время забрали все остальные ювелирные украшения и еще несколько зубов. Черную мраморную плиту забрал мясник, который в дальнейшем использовал ее в лавке в качестве разделочной доски.
И вот в 2005 году команда исследователей извлекла на свет ее череп – в хорошем состоянии, с прекрасно сохранившимися участками лица, висков, носовых пазух и верхней челюстью. Задняя часть черепа отсутствовала (вероятно, попала в чью-то коллекцию сувениров). Рентген показал, что у Агнессы была искривлена носовая перегородка и она скорее всего храпела. Все зубы с верхней и нижней челюсти были вырваны, хотя среди костей в урне обнаружились семь из них, не забранные разорителями. Анализ зубов демонстрирует, что к моменту смерти они едва износились, так как Агнесса была еще молода: никаких полостей, почти нет зубного камня, не разрушена эмаль.
Останки представляли собой мешанину из длинных костей, мумифицировавшихся фрагментов мышц, а также плоти, на которой кое-где еще остались волосы и брови и которая, как поэтично выразились французы, «истекала гнилостным соком». Странный сладкий запах, исходивший от останков, пугал исследователей.
Чтобы удостовериться, что перед ними действительно Агнесс, ученые применили углеродный анализ и точно определили год смерти: 1450-й. Затем палеопатолог с помощью компьютерного моделирования наложил фрагменты черепа на лицо Агнессы (его вылепили с натуры). Кости идеально соответствовали скульптуре: форма подбородка, расположение зубов, положение ушных каналов, ширина ноздрей, размер носовой полости, расстояние между глаз и их форма – все совпадало. Брови и волосы, однако, у настоящей Агнессы не были выщипаны столь сильно, как показано на портретах: вероятно, художники пошли на поводу у действующей моды.
Прочие тесты подтвердили, что у Агнессы была белая кожа и что она употребляла в пищу мясо и овощи. Волосы на трупе почернели благодаря свинцу, из которого был сделан гроб, однако после очистки действительно оказались светлыми. У нее не выявили признаков малярии или какой-либо иной естественной болезни.
Однако среди останков ученые нашли кишечные яйца круглых червей – весьма распространенная для тех лет проблема. Кишечные паразиты вырастали до десяти дюймов в длину и образовывали колонии по всему пищеварительному тракту Судя по всему Агнесса страдала от болей в животе и диареи, в ее стуле присутствовала кровь, и она теряла вес. В урне также сохранились следы щитовника мужского – растения, которое в сочетании с небольшими дозами ртути в Средние века использовали для уничтожения круглых червей. Очевидно, Агнесса пыталась лечиться.
Однако анализ волос королевской любовницы (с головы, подмышек и лобка) показал запредельное содержание ртути – в десятки, а то и сотни тысяч раз выше нормы, гораздо больше, чем могло присутствовать в лекарстве от глистов. Даже во время бальзамирования тело не могло впитать такое количество ртути, к тому же яд был внутри отлично сохранившихся волосяных фолликулов, а вовсе не снаружи. Исследователи установили, что ртуть попала в организм за 48–72 часа до смерти – примерно в то время, когда проявились первые симптомы. Скорее всего, Агнессу намеренно отравили.
Анализ смеси со дна урны показал, что во время бальзамирования брюшную полость Агнессы наполнили зерном, ягодами, ароматными специями и листьями, черным перцем и веточками шелковицы. Именно этот «микс» источал странный сладковатый аромат, смутивший исследователей. Там же были найдены и останки младенца, пробывшего в утробе семь месяцев. Сложно сказать, спровоцировало ли отравление ртутью преждевременные роды или же Агнессу отравили после них. Однако ясно, что Роберт Пуатевен, врач Агнессы и самого короля, лучший лекарь во всей Франции, никогда не дал бы ей смертельную дозу ртути случайно.
Как мы уже поняли по случаю с Кангранде делла Скала, позиция врача уникальна в том смысле, что он имеет доступ к телу и может отравить пациента, в то время как жертва доверяет ему Короли и королевы отказывались от услуг дегустаторов и покорно принимали все, что предлагал доктор, или же добровольно подставляли зад для того, что считали целебной клизмой.
Естественно, смерть Агнессы породила слухи об отравлении. Как писал в мемуарах летописец Жак Леклерк: «…говорили также, что в смерти леди Агнессы, самой прекрасной женщины Франции, безумно любившей короля, виновен не кто иной, как дофин». Однако вряд ли Карл возложил бы обвинение в убийстве на своего лихого, пользующегося популярностью сына.
Когда из его жизни исчезла Агнесса, король снова впал в ленивую меланхолию, которая, однако, не помешала ему организовать блестящие браки трех его дочерей от Агнессы с французскими аристократами. В течение десяти лет после ее смерти в перерывах между изнурительными приступами болезни он участвовал в разнузданных попойках, пока в челюсти у короля не развилась инфекция (возможно, попросту от гнилого зуба). Возникший абсцесс был настолько велик, что Карл не мог ни есть, ни пить и скончался от голода в 1461 году.
Глава девятаяЭдуард VI, король Англии (1537–1553)
Пятнадцатилетний король лежал в постели. Его голова и ноги гротескно распухли, тело покрывали струпья и язвы, а волосы выпадали клочьями, ногти на руках и ногах почернели и выпадали. Он не мог спать, едва дышал, и что бы ни попало в его желудок, короля непрерывно рвало.