Положив трубку, я отправился к Приятелю и сообщил ему о случившемся. Приятель, чуть-чуть погудев, ответил:
НА МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЕХАТЬ НЕТ СМЫСЛА. ФАКТ ПРИСУТСТВИЯ МОГУТ ИЗВРАТИТЬ ПРОТИВНИКИ. ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ О ПОДРОБНОСТЯХ УБИЙСТВА БУДЕТ ПОЛУЧЕНА ЗАВТРА ИЗ БАЗЫ ДАННЫХ УВД. НЕОБХОДИМО ПОДГОТОВИТЬ НЕКРОЛОГ И СТАТЬЮ С СОБОЛЕЗНОВАНИЯМИ ЕРШЕВСКОГО ПО ПОВОДУ ТРАГИЧЕСКОЙ ГИБЕЛИ СОПЕРНИКА. ОПТИМАЛЬНО СДЕЛАТЬ ЭТО НЕ САМЫМИ ПЕРВЫМИ СРЕДИ КАНДИДАТОВ.
После этого Пентиум еще раз предупредил меня о возможных ПРОВОКАЦИЯХ В ОФИСЕ «КОРАБЛЯ ИШТАР», в связи с этим мне необходимо
1. УДАЛИТЬ ИЗ ОФИСА ВАЖНЕЙШУЮ ДОКУМЕНТАЦИЮ.
2. ЯРОВОМУ НЕ ПОЯВЛЯТЬСЯ В ОФИСЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ.
3. ЕРШЕВСКОМУ СРОЧНО ПОЛУЧИТЬ В ИЗБИРКОМЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ КАНДИДАТА В ДЕПУТАТЫ (ЛУЧШЕ ЗАВТРА ДО 9 ЧАСОВ УТРА).
Я позвонил Яровому и сообщил, что ему нужно затаиться на несколько дней и связываться с офисом по телефону. Он тут же заинтересовался, чем вызваны такие меры предосторожности. Я не стал конкретизировать, ссылаясь на то, что говорю по телефону. Яровой был удивлен, но настаивать на подробностях не стал.
Затем я связался с Гайдуком и сообщил ему в общих чертах план действий, основанный на пожеланиях Приятеля. Он без лишних вопросов принял это за основу и категорическим тоном сообщил мне, что завтра в семь часов утра он будет в окружной избирательной комиссии и вырвет яйца ее председателю, если тот не выдаст ему на руки удостоверение Ершевского до девяти утра. Никакой жалости к председателю лично я не испытал и пожелал Гайдуку доброй ночи. В ответ тот заявил, что мой юмор окрашен в черный цвет, и попрощался.
Утром в понедельник я был в офисе «Корабля Иштар» уже в восемь часов, готовый к тому, что в любой момент могут нагрянуть непрошеные гости.
Час прошел в нервном ожидании информации из избиркома от Гайдука. Я несколько раз звонил туда, но никто не брал трубку. В половине девятого в офисе собрались почти все. Без семи девять томительное ожидание закончилось.
Непрошеные гости прибыли.
Явление это было впечатляющим. Сначала в металлическую дверь позвонили, и Вова, посмотрев в глазок и заметив там сухощавого паренька в кожаной куртке с папкой под мышкой, открыл дверь.
Паренек вежливо спросил:
— Это офис фирмы «Корабль Иштар»?
— А вам кого надо? — начал свою лебединую песню Вова.
Пропеть все ее куплеты ему сегодня было не суждено, поскольку как только прибывший молодой человек произнес фразу: «Я из налоговой полиции», подъехавшие неизвестно откуда к крыльцу фирмы «уазик» и несколько «Жигулей» явили свету божьему десятка полтора людей в камуфляже, которые с автоматами и дубинками наперевес устремились к дверям фирмы, сметя на своем пути мужественно встретившего их грудью Вову и пройдясь по нему как по праздничной ковровой дорожке.
Вова стоически терпел это до тех пор, пока один из них, может быть, случайно не наступил ему на интимное место. Офис фирмы потряс отчаянный крик, напоминавший вопль голодного людоеда. Все поняли, что начался очередной этап избирательной кампании.
Прибывшие господа в камуфляже в принципе неплохо знали свое дело, которое не отличалось особым изяществом. Идя по коридору, они ставили повстречавшихся им людей лицом к стенке, заламывая при этом руки за голову, а ноги ставя на ширину плеч Димы Столярова. Сам же Дима вместе со мной, Ершевским, Тополянским, Веселовым, сочинителями листовок и еще несколькими сотрудниками находился в комнате для совещаний.
Нас гости решили уложить на пол. Не прошло и пяти секунд, как все мы, в том числе и женщины, в силу причин, от нас не зависящих, лежали в позе ожидающих ядерного взрыва.
Первыми полегли женщины и слабонервные: этим хватило громкого гортанного вопля: «Лежать, суки!» Тем, кто не относил себя к последним, пришлось улечься в силу принудительных действий.
Среди самых популярных были тычок прикладом автомата под дых с последующими пинком под зад и подножкой, некоторых просто хватали за шиворот и кидали на пол, пиная при этом под ребра армейскими ботинками. Третьего варианта укладывания могло и не быть, если бы не Дима Столяров.
Подбежавший к нему полицейский был недостаточно авторитетной комплекции, и даже наличие у него в руках автомата, хоть и не снятого с предохранителя, не подвигло его на какие-то решительные действия. Подбежавший затем второй полицейский был покрупнее, но на полголовы ниже Димы.
Секунду-другую эти двое стояли и молча смотрели на Диму. Потом один из них спросил:
— Ну и чо?
Дима посмотрел по сторонам, на лежащего недалеко от него Ершевского, тяжело вздохнул, отбросил в сторону ногой валявшийся на полу телефонный справочник и медленно стал опускаться.
Сначала на колени, потом на локти… Наконец он лег совсем, подложив при этом под щеку кожаную «визитку».
Полицейские подумали и решили не сопровождать укладывание Димы контрольным пинком.
После того как все сотрудники фирмы приняли горизонтальное положение, камуфляж посчитал, что его работа закончена, и кто-то позвал руководство.
В комнату вошли четыре человека в штатском. Один из них, высокий мужчина с прической типа «ежик» и манерами спившегося интеллигента подошел к одному из камуфляжников и спросил:
— Саша, все нормально?
Тот ответил утвердительно. Потом «ежик» обратился к другому:
— Илья, сходи принеси мою папочку из машины.
Поскольку лица как Саши, так и Ильи были закрыты вязаными шапочками с прорезями для рта и глаз, для меня так и осталось загадкой, как «ежик» сумел выделить их из остальной массы камуфляжников. Он уселся за общий стол, за которым мы проводили совещания штаба, и стал ждать свою папочку. Получив ее, он аккуратно разложил на столе какие-то бумажки, потом откашлялся и спросил:
— Лева, а кто у нас из них Ершевский? Пятнистый указал дулом автомата на Георгия.
— Подымай его ко мне, — приказал следователь.
Ершевского без особых церемоний взяли за шиворот и брючный ремень, рывком подняли, поставили на ноги и толкнули в направлении стола.
— Георгий Михайлович? — вежливо поинтересовался следователь.
— Георгий Михайлович, Георгий Михайлович, — тяжело дыша, два раза повторил Ершевский.
— Очень хорошо, — заметил следователь, делая акцент на слове «очень».
— Что же здесь хорошего? Я протестую! — возмутился Ершевский. — Вы ворвались в офис частной фирмы, учинили произвол в отношении сотрудников и меня лично, положив на пол. Кстати, там сильно дует, надо закрыть входную дверь. Знаете ли, не май месяц…
Следователь ухмыльнулся и сказал:
— Ваша забота о своих сотрудниках очень трогает. Может, прикажете еще и подушечки с собой возить на каждый выезд? Впрочем, я пойду вам навстречу, если вы мне скажете, где у вас хранятся документы.
— Документы хранятся в сейфе, который вы не имеете никакого права вскрывать без санкции прокурора. Вы уже нарушили закон, ворвавшись в офис фирмы.
— Мы имеем право войти в любое помещение, которое используется с целью извлечения прибыли, — улыбнулся следователь. — У нас появились данные о том, что ваше предприятие активно уходит от налогообложения, утаивая от государства огромные доходы. Старушкам, понимаешь, пенсии не платят! А вы, понимаешь, доходы утаиваете! — последние две фразы следователь произнес почти расчувствовавшись.
Ершевский порывался еще что-то сказать в духе протеста, но следователь его опередил:
— Я вижу, что вы не собираетесь идти навстречу, поэтому нам придется действовать решительно.
— Что вы имеете в виду? — спросил Ершевский. — Бить будете или пытать?
— Нет, что вы! Сейчас увидите… Саша, — скомандовал следователь камуфляжнику, — начинай.
Саша вышел из комнаты. Скорее всего, он отправился в кабинет Ершевского.
— Вы хотя бы представьтесь, мать вашу! — вдруг заорал лежащий рядом со мной на полу Тополянский, у которого, видимо, подошло время принимать очередную порцию текилы из фляжки, а возможности такой у него в данный момент не было.
Впрочем, может быть, и хорошо, потому что он тут же подавился бы текилой от удара ногой по ребрам, который отвесил ему камуфляжник.
— Ой, бля-я-я! — воскликнул Тополянский и затих.
— Кто это такой нетерпеливый? — спросил следователь у одного из сопровождавших его в штатском.
— Полагаю, Тополянский из фирмы «Инкомбинант», — ответил тот.
— А-а! — протянул следователь. — Впрочем, он прав. Моя фамилия Чичивасин Евгений Дмитриевич, начальник отдела физической защиты налоговой полиции.
— Чичи — кто? — спросил с пола Дима Столяров.
Тронуть его никто почему-то не решился.
— А что это за гора мяса, кому не нравится моя фамилия? — спросил Чичивасин.
— Судя по всему, это Столяров. Продуктовая база «Куст», — услужливо ответил субъект в штатском.
— То-то я и гляжу, как отъелся! Я полагаю, господа изрядно полежали, и, если им так не нравится, мы их подымем. Илюша, к стеночке их, пожалуйста… И прекрати задирать автоматным дулом женщинам юбки. Будут потом говорить, что мы их пытались изнасиловать.
Постепенно нас стали подымать с пола и выставлять в раскоряченном виде по стеночкам. Последним подняли Диму Столярова. Он раскорячился настолько широко, что на его месте могли бы поместиться трое. Не успела закончиться эта операция, как в помещение зашел один из камуфляжников и сообщил, что все нормально — сейфы вскрыты.
— Все документы несите сюда. Все помещения и сейфы опечатать, — отдал приказ следователь.
Полицейские стали заносить в комнату большие стопки бумаг и класть их на стол. Люди в штатском начали просматривать бумаги и сортировать их.
Стоящий напротив Чичивасина Ершевский и раскоряченный у стены Веселов в очередной раз пытались протестовать, говоря о беззаконии и произволе. Восклицаний первого никто не заметил, а второму просто дали пинка под зад.
И тут неожиданно к сидящему за столом Чичивасину подбежал один из камуфляжников и что-то шепнул ему на ухо. Тот задумался, посерьезнел, потом сказал: