Как дальше быть, увидишь сам, Орест…
Спасибо, дед. Но где же мать найду я?
Та в Аргосе… Лишь под вечер – на пир…
Что ж так, старик, зачем не вместе с мужем?
Глумления аргосского бежит.
Ее клянут, и это ей известно?..
А что же, их, безбожных, прославлять?
Но как же мне убить обоих разом?..
Оставь мне мать: я заманю ее.
С Эгисфом же я и один покончу.
Пусть даст судьба обоим отомстить.
Да будет так. Но в чем твой план, скажи мне.
Ступай сейчас же во дворец, к царице,
Скажи, что ей я внука родила.
А как давно? Иль только что, царевна?
Десятый день, день жертвы и молитв…
Но где ж тут смерть? Мне невдомек, Электра!
Иль дочь она поздравить не придет?
О бедная, ты ль у царицы в думах?
Поплачем с ней над долею внучат…
Ну, может быть… Но где же мета?[11] Ты сбилась…
Тут будет ей, проклятой, и конец…
Я не пойму. Ну, за ворота ступит…
Иль в адские их долго обратить?
Глаза смежить, насытив пиром мести!
Скорей же путь рассказывай ему…
Туда, где жрец готовит нимфам телку?
А слов моих царице не забыл?
Так передам – сама не скажешь лучше…
Смелее, брат! Начало за тобой.
Ну, проводник! Готовы, собирайся!..
Не откажусь… и рад, что мы идем…
О Зевс, о бог отцов моих и кара
Врагов отца! Уныл наш жребий, сжалься!
Нас, кровь свою, Зевес, ты пожалей!
Владычица микенских алтарей,
Коль правы мы, дай нам победу, Гера.
И отомстить за кровь отца позволь…
О наш отец, подземный мрак узревший,
Несчастием убитый, о земля —
Владычица, к тебе простерты длани,
Спаси детей царя – он нас любил.
Отец, с собой товарищей похода
Фригийского зови к нам, если спят
Они в гробах, всех тех веди, которым
Безбожный враг здесь сердце отравил…
Ты слышишь нас, о жертва Тиндариды?
Все слышит он. Пора, пора, Орест!
Срази ж его. Рыдая, умоляю:
Не промахнись, царевич. Если ж бой
Тебя пожрет, не думай, что останусь
Я жить. С мечом двуострым в сердце разве!
Домой пойду и меч я приготовлю.
Коль от тебя счастливой будет весть,
Весь дом наполнят радостные вопли.
Погибнешь ты – и я погибну вслед.
Я знаю все.
Мужайся – и за дело!
Орест уходит.
Вы, женщины, как загорится бой,
Мне дайте знать. С железом и готова,
Я буду вся – одно вниманье, жены.
И если труп Орестов подберут
Его враги, не дожидаясь мести,
Я, мертвая, глумленья их приму.
Уходит.
Стасим второй
Эту сказку заводит седая молва…
Как у матери нежной восславил плод
Там, на высях аргосских,
Пан, хранитель полей и царь
Дивно слаженной флейты.
Сладким пеньем и пляской прославлен был
Златорунный ягненок.
Чу… постой… С выси мраморной вдаль летит
Зычный вестника голос:
“Все на площадь, живей, живей!
И любуйся, микенский люд,
На добычу владык своих,
Грозно-дивное знаменье”.
Славят люди дворец царя,
И весельем горит чертог.
Эту сказку мне шепчет седая молва:
Распахнулась, сияя, там храмов высь,
И алтарное ярче
Будто вспыхнуло пламя вмиг…
Флейта, Музы рабыня,
Лучших песен своих не жалела нам
В честь руна золотого.
Не дремал той порою Фиестов чертог:
К ложу тайных объятий
Он Атрея жену манит,
С ней и диво к себе влечет,
Золотого ягненка, царь.
И вернулся да гражданам
Так кричит: “У меня теперь
Наших гор златорунный цвет”.
И светил золотые пути
В этот миг Кронид передвинул,
Жгучий блеск передвинул солнца
И зари мерцающий лик.
И на юг, по склонам небесным,
Дивно пламенный зной потек,
А к Медведице влажные тучи
Потянулись. Палим с тех пор,
Изнывает от жажды трон Аммона
Без отрады Зевсовых ливней.
Так молва говорит, но словам
Этой сказки мало я верю.
Что мы ей, колеснице бога?
И неужто покинет путь,
Чтобы люди мýкой платили
За обиду других людей?
Страха божия ради сложила
Эту сказку молва в миру,
Но, забыв ее, мужа убила ты,
О сестра прославленных братьев!
Эписодий третий
Но тише, тише, чу…
Вы слышите ль, подруги, странный шум?
Иль у меня в ушах гудит?.. Но будто
Подземный гром… раскатами. Ясней,
Ясней теперь… Там кто-то дышит… стоны
Вздымаются… Сюда, сюда, царевна!..
Входит Электра.
Я вам нужна, иль уж окончен бой?
Кровавому стенанию мы внемлем…
Да, это стон… Далекий, – все же стон…
Не близок путь, но как он ясен, слышишь?
А стонет друг иль чуждые уста?
Не разберешь… на все лады там стонут…
Чего ж я жду… Иль нож мой не готов?
Остановись… Еще не ясен жребий.
Орест разбит – оттуда нет гонцов.
Не птицы же. Иль так им царь и сдался?
Входит вестник.
О славные микенские юницы!
Победы весть Орестовой несу…
Там на земле лежит цареубийца
Эгисф, богам молитесь – он убит.
Но кто же ты? И как тебе поверю?
Я в свите был у брата твоего.
Прости мне, друг… От ужаса и память
Изменит нам. Я узнаю теперь
Твое лицо… Итак – злодея нет…
В живых… Вели – и повторю: он умер…
О, зоркая, о, правда… Наконец!
Но расскажи мне самый ход убийства,