Прямой зависимости между диэлектрической проницаемостью вещества и его удельным сопротивлением не существует.
Зачем нужны компьютеры?
Аяна вечно высмеивала и ставила под сомнение важность работы Димыча и его партнера. Для нее компьютеры все так же оставались дорогими неуклюжими калькуляторами. Санчеса это откровенно бесило.
На очередные посиделки вчетвером Аяна опоздала и набросилась с порога на всю честную компанию:
– Я сегодня потратила несколько часов своей жизни на переустановку Windows. Это время, бездарно проведенное перед монитором, теперь невосполнимо для истории! Я уже никогда не смогу воспользоваться этим временем, например, для маникюра. Представляете, какая потеря? Я сидела там одна и думала – а зачем вообще нужны компьютеры? Может кто-нибудь из вас, умников, это доходчиво мне объяснить?
– Надеюсь, это был риторический вопрос. Ты же не можешь серьезно это спрашивать?
– Я абсолютно серьезно! Что они дают современному человеку, кроме загрязнения мозга? У меня возникает ощущение, что компьютер помогает делать еще больше ошибок в единицу времени. С момента изобретения огнестрельного оружия человечество не предлагало ничего более бессмысленного!
– Не забывай, что компьютеры решают тысячи разных проблем…
– …Большинства из которых даже не существовало до появления самих компьютеров!
– Это называется «научный прогресс». Все лучшее в жизни аморально и бесчеловечно и, безусловно, может быть использовано в качестве оружия. Признай, что наша цивилизация и компьютерные технологии неотделимы друг от друга. Если бы мощная вспышка на Солнце могла уничтожить электронную технику, миллиарды людей умерли бы в страшных мучениях…
– А разве человечество не загоняет само себя в эту ловушку? Мы связываем нашу жизнь с этими железяками настолько, что уже непонятно, где заканчивается живой человек и начинается компьютер! Что нас так связывает?
– Мышь! – не удержался Димыч.
– Кстати, название «мышь» придумали как раз для того, чтобы женщины не подходили к компьютеру! Может быть, поэтому ты и не знаешь, зачем он нужен? – Санчес не мог упустить такую возможность подлить масла в огонь.
– Вы просто одержимы! А твоя одержимость, Санчес, вообще нездоровая, – Аяна вскочила, размахивая руками
– Неправда! Она очень здоровая. Я ее мою каждый день, – продолжал кривляться Санчес.
– Пошляк… Вы же понимаете, что своими изобретениями собираетесь лишить людей счастья?
– Не переживай так, – примирительным тоном начал Димыч, – Сара Коннор уже вне опасности. Мы просто делаем инструменты для того, чтобы люди могли стать счастливее. А кто и как их будет использовать – уже не в нашей власти. Тот, кто хочет стать несчастным, найдет для этого предлог всегда и везде.
Аяна немного остыла и вернулась на место. Взяв бокал, она впервые улыбнулась:
– Я и не знала, что счастье можно построить инструментами! Берешь молоток жизненного предназначения и начинаешь им забивать большие гвозди желаний в доски бытия…
Димыч просиял, осознав, что конфликт удалось уладить, и поддержал свою девушку:
– Очень точная инструкция, кстати! А перфоратором будем сверлить дырки идеализма в общепринятой мировоззренческой системе. Как вам такой образ?
– А что такое перфоратор? – вступила, наконец, в разговор Полина.
«Пожалуй, это было лучшее время в моей жизни», – с тоской думал Санчес, просыпаясь один в своем гостиничном номере …
Иван Иванович
Санчес не привык к утренним звонкам на свой новый индонезийский номер. В Москве его никто не знал, а в офисе у Глеба все прекрасно понимали, что работающий в основном по ночам Санчес раньше полудня не просыпается. Поэтому надрывная трель долго не могла вырвать его из глубокого сна.
– Александр Витальевич?
По имени-отчеству к нему никто не обращался с тех времен, когда он прятался от военкомата. Ничего хорошего это не предвещало.
«Нашли, достали!» – Санчеса охватила паника. Первой реакцией было повесить трубку, но он здраво рассудил, что скрываться уже бесполезно. Если они знают номер, то могут стоять за его входной дверью с пистолетом, завернутым в полотенце. Хотя… Если бы хотели убить – убили бы уже, зачем звонить.
Он просто молчал и слушал.
– Меня зовут… Иван Иванович, я работаю в компании «Триумф Капитал». Помните такую? Когда-то ваша компания сотрудничала с нами.
Санчес упорно молчал.
– Алло, вы меня слышите?
– Да, – тихо ответил Санчес, чтобы невидимый киллер за дверью не мог его услышать.
Его била тяжелая болезненная дрожь, на грани нервного припадка. Он боялся пошевелиться, не говоря о том, чтобы встать. Он вдруг отчетливо услышал шорохи и в красках представил, как подходит к дверному глазку и умирает бездарно и позорно. Так прощаются с жизнью в кино, получив пулю в глаз через дверной глазок. Он глубоко вздохнул и взял себя в руки.
«Если мне суждено умереть – сделаю это хотя бы в штанах», – сказал он себе и заметался голышом по комнате в поисках белья.
– Возможно, мой звонок покажется вам странным, – продолжал незнакомец спокойным голосом. – Ваш телефон дал мне Анатолий…
Санчес в одних трусах замер посреди комнаты.
– Я также только что разговаривал с Гришей, он разрешил мне побеспокоить вас в столь раннее время.
Санчес сел на кровать, ударив себя в лоб кулаком. Опять Гриша ведет себя как ребенок! Собеседник, видимо, услышал шлепок и обеспокоенно спросил:
– У вас все в порядке? Может, я в неудобное время?
– Все отлично, я вас слушаю внимательно, – уже не таясь, сказал Санчес.
Джеймс Бонд за дверью тут же превратился в шумную неряху-уборщицу и перестал представлять для Санчеса какую-либо опасность.
– Мы могли бы с вами встретиться? Желательно – сегодня…
– Видите ли, я…
– Знаю, я сейчас в гостинице «Нуса Дуа». Я тут проездом, всего на пару дней. С неофициальным визитом. Пытаюсь отдохнуть, так сказать. Меня наши общие знакомые попросили встретиться и обсудить ряд вопросов…
– Что за знакомые?
– Анатолий. И другие… друзья.
– Я бы хотел узнать предварительно, о чем пойдет речь.
Санчес посмотрел на свое отражение в зеркале. Так ему было легче управлять своим голосом и не дать ему дрогнуть.
Собеседник помолчал, видимо, рассуждая, какой частью информации можно поделиться по телефону.
Потом вздохнул и начал говорить:
– Наши общие знакомые… Другие. Которые нехорошие. Доставили много головной боли некоторым… большим мальчикам. Взяли их игрушки без разрешения. Мы с этим вопросом разбираемся. Мы – в смысле хорошие. И готовим большой ай-яй-яй. Для плохих. Вы единственный обладаете уникальной информацией. Для нас она была бы очень полезной. Для того чтобы ай-яй-яй получился качественный. И справедливый. Понятно?
– Вы можете задать мне любые вопросы по электронной почте, – холодно заметил Санчес. Его все еще трясло.
– Александр, мы же взрослые люди. Если бы мы хотели сделать вам что-то плохое – мы бы давно это сделали. Найти вас несложно. Мы как раз опасаемся, что они… плохие… захотят до вас добраться. Я не хочу пугать вас, ни в коем случае! Кроме того, мы можем обеспечить вашу безопасность. Будьте благоразумны. Анатолий передавал вам привет и наилучшие пожелания.
– Я сейчас ему позвоню.
– Хорошо, он ждет звонка. Потом позвоните сразу мне, номер у вас высветился. Я буду ждать вас в холле своей гостиницы.
Встреча в отеле
Санчес медленно поднялся по каменным ступенькам и оказался на открытой, украшенной резным деревом террасе роскошного отеля. В креслах сидели всего несколько человек, и только один из них подходил под выдуманный Санчесом образ Ивана Ивановича. Мужчина был старше, чем Санчес представлял по телефонному разговору. На вид ему было около пятидесяти, но выглядел он хорошо. Широкие скулы и спрятанные в лучиках морщин прищуренные глаза выдавали присутствие в его генах азиатских корней. Может, казах? Или туркмен? Но говорил он по-русски без малейшего акцента.
Что-то в его лице показалось Санчесу знакомым… Может, видел в офисе «Триумф Капитала»? Или на каком-нибудь корпоративе? Или по телевизору? У Санчеса была отличная память на лица, но этого человека он никак не мог вспомнить. Очень напоминает кого-то из знакомых… В отдалении, за стойкой бара, сидели со скучающим видом Глеб с Джошем. У последнего шорты нелепо топорщились и отвисали под тяжестью травматического пистолета. Он нервничал и не мог усидеть на месте. Глеб изображал настоящего шпиона, хладнокровного и равнодушного. Перед ним стоял стакан мартини. «Тоже мне, конспираторы фиговы», – с досадой подумал Санчес.
Человек приветливо помахал Санчесу и показал на кресло рядом с собой.
– Ваши уже все здесь, – лукаво прищурившись, сказал он вместо приветствия и кивнул в сторону бара.
Санчес пожал плечами и улыбнулся. Он посмотрел в глаза незнакомцу, пытаясь заглянуть ему в душу. Аура выглядела опасной. Смертельно опасной. Но опасность эта грозила не Санчесу. По крайней мере, не сейчас.
Не слишком доверяя своим пока что непроверенным талантам, Санчес опасливо сел.
– Выпьем что-нибудь?
Санчес резко замотал головой.
– Не… не пью! – выпалил он.
Незнакомец кивнул. Игра в шпионов явно доставляла ему определенное удовольствие, и он этого не скрывал. Он был полным хозяином положения.
– Тогда сок не буду предлагать, чтобы не ставить никого в неудобное положение. Палладий нынче в дефиците.
– Полоний, – машинально поправил Санчес и невольно улыбнулся тому, как попался на ехидный крючок собеседника.
Если бы не уверения Анатолия, что Иван Иванович – свой человек, и не уверения Глеба, что Анатолий – свой человек… если бы не ощутимая поддержка друзей, Санчес бы никогда не решился сюда прийти. Хотя соблазн помочь «хорошим людям сделать ай-яй-яй плохим» был тоже велик.
– Я тогда сразу перейду к делу, Александр Витальевич, ладно? Я не убийца, не шпион. Я защищаю конкретные коммерческие интересы моих работодателей – акционеров «Триумф Капитала». Чтобы у вас было ко мне больше доверия, я расскажу то, что знаю сам, в надежде, что вы поможете мне собрать воедино остальное. Хорошо?
– Давайте попробуем.
Иван Иванович рассказал интересные вещи. В целом он подтвердил информацию, которую привез Гриша. Но слухи по поводу связи Роби с иностранными разведками безапелляционно развеял.
– Все значительно банальнее, молодой человек. И прозаичнее. В свое время, а точнее, зимой 2001 года, Роберт был завербован одной группировкой в российских спецслужбах, которая «крышевала» ряд коммерческих структур и промышляла другими вещами. Всем, что могло принести прибыль. К сожалению, есть еще такие люди в наших органах.
Он картинно вздохнул и взмахнул руками.
– Судя по всему, он попался на какую-то из любимых удочек спецслужб – наркотики, секс или что-то еще. Арсенал у них богатый. Видно, он тогда глубоко заглотил наживку, потому что держат его очень крепко, за самые жабры… Новые покровители взяли его под свою «крышу», получили контрольный пакет в его бизнесе и приставили кого-то наблюдать.
– Тимура, – выпалил Санчес.
– Возможно, – кивнул Иван Иванович. – Я продолжу? Так вот, покровители поставляли ему клиентов. Хороших, богатых и хлебных. В их числе была и наша компания. Людям с такими рекомендациями не принято отказывать. Тем более в такой мелочи, как поставки и обслуживание компьютерной техники… Однако помимо стандартных услуг, которые, как заверили меня наши ИТ-специалисты, оказывались отменно, они осуществляли и ряд действий в интересах своих покровителей. На современном юридическом языке эти действия можно назвать «промышленный шпионаж».
– Они устанавливали шпионские программы, которые собирали интересующие их сведения. Правильно?
– Очко знатокам, как говорит один наш общий знакомый! Найти и распознать программы было очень сложно, потому что писал их настоящий профессионал…
– Неужели Гриша?!
– Вы очень сообразительны, Александр! Можно я буду вас так называть?
– А я вас буду называть Игорь Асланович, можно?
Собеседник опешил. Вся его снисходительная отцовская насмешливость куда-то исчезла… Санчес, наоборот, наконец полностью справился со своей нервной дрожью и надел на лицо выражение «железная маска», которое долго репетировал перед зеркалом.
– Я же ничего не напутал в вашем отчестве? Имя ваше я хорошо запомнил… Потому что оно является отчеством одной девушки. Вашей дочери.
Он изо всех сил пытался сразить собеседника своим ледяным взглядом, который должен был посылать беспощадные «лучи смерти». Получилось не очень… Но у Игоря Аслановича, похоже, не было ни возможности, ни желания язвить по этому поводу. Он мгновенно покрылся холодной испариной. Взял свой пустой бокал со стола и выпил из него остатки воды, в которую превратился быстро растаявший лед.
– Да, все правильно. Аяна – моя дочь. Мы с ней и правда так похожи? Меня это выдало?
Он уже справился с волнением и натянуто улыбнулся. Но Санчес беспощадно добавил:
– Насколько я понял со слов вашего будущего зятя… Вы как раз являетесь финансовым директором «плохих». Или я что-то перепутал?
Он показал кавычки согнутыми пальцами на уровне висков.
Игорь Асланович потер лоб, собираясь с мыслями. Но самообладания не потерял.
– Информация устарела. И по поводу зятя. Насколько я знаю, они с Аяночкой расстались. Хотя она со мной не разговаривает уже долгое время. И по поводу финансового директора… Бывший. Бывший финансовый директор. В общем, в последнее время я работаю… на «хороших».
Он тоже показал кавычки руками и попытался улыбнуться.
– Прежде чем я позову своих головорезов…
Санчес встретился взглядом с Глебом, который, почуяв неладное, весь напрягся. Джош совсем разнервничался и, как ковбой, положил руку на тот бок, где был спрятан пистолет. Выглядели они действительно грозно. Игорь Асланович перехватил взгляд Санчеса и нахмурился. Тот, в свою очередь, испугался, что Джош из-за нервного напряжения сделает какую-нибудь глупость, и важно кивнул им, мол, все хорошо пока, но нужно быть начеку. Опасность близко.
– … Хочу все-таки узнать истинную причину вашего столь любезного визита ко мне, на другой конец света.
– Во-первых, все, что я здесь говорил, – истинная правда… Кроме моего имени, каюсь. Вы меня раскусили. Не знал, что вы так близко были знакомы с Аяной…
– А я не знал, что у начальников служб безопасности инвестиционных компаний нынче в моде «Брегеты». На глаз тысяч пятьдесят?
– Обижаете… Это же ограниченная серия. Там еще на обороте… – по-мальчишески расцвел Игорь Асланович, но тут же осекся. – Конспиратор из меня правда никудышный… Но я в любом случае собирался вам все рассказать, просто позже, как только понял, что вы на нашей стороне.
– На чьей?
– «Хороших».
– Игорь Асланович, давайте мы все-таки определимся, кто здесь «хороший», а кто «плохой». С «плохими» все более или менее понятно. Они заслужили большого-пребольшого ай-яй-яя… А кто у нас «хорошие» и насколько они хороши?
– Настолько, насколько могут быть хороши представители законной власти. Больше я сказать ничего не могу, – сухо ответил Игорь Асланович.
– А свою долю за участие в банде «плохих» вы будете получать? Насколько я знаю, в России нет практики заключения сделки со следствием?
Санчес понял, что перегнул палку. Игорь Асланович был на грани бешенства и в любой момент мог сорваться. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали.
– Сделки со следствием у нас уже разрешены. В экспериментальном, так сказать, порядке. Но я вовсе не собираюсь здесь перед вами оправдываться, молодой человек.
Санчес молчал. Прошли томительные секунды тишины – и собеседники немного остыли.
– Вернемся к нашей основной теме. Гриша, хоть и разрабатывал программы по заказу… нашей группы, но не осознавал их истинного предназначения, а делал лишь отдельные самые сложные интеллектуальные компоненты. Собственно, когда он писал вместе с вами программы для ваших… медуз…
– Амеб!
– Амеб, прошу прощения. Тогда он и догадался, для чего тем, другим заказчикам нужны были похожие компоненты. Собственно, он весь процесс и инициировал. Я тоже со своей стороны поучаствовал и существенно помог в распутывании всего этого клубка. Когда мы только начинали работать – на заре перестройки, – все, что делали мои бывшие коллеги, казалось благородным и почетным. Мы наводили порядок в стране…
– Вы зарабатывали деньги на ее упадке…
– Я финансист, а не силовик. Понятно?
– Хорошо, меня это все каким боком касается?
– Я только хотел предупредить. Быть поосторожнее… Намечается большая операция, будут затронуты интересы влиятельных людей. Можно сказать, что идет серьезный передел сфер влияния. До того, как все уляжется, лучше вам держаться подальше от эпицентра событий.
– Поэтому вы и сбежали из Москвы?
– Свою роль я выполнил. Ты тоже. Вот сиди и не высовывайся. Собственно, об этом и просили тебя предупредить. Больше я тебе ничего не должен.
Игорь Асланович незаметно перешел с «вы» на «ты», видимо, не определившись до конца со своим отношением к собеседнику.
– А чего мне высовываться? Меня никто не трогает, я никого не трогаю. Мне здесь хорошо…
Он немного помедлил и спросил:
– А кто конкретно просил не высовываться, можно уточнить? Откуда вдруг такая забота?
Игорь Асланович сморщился, как от боли. Похоже, весь этот разговор давался ему с большим трудом. Какой же мощной должна быть сила, которая заставляла его сидеть здесь и оправдываться перед сосунком, годившимся ему в сыновья. Ничего не добившимся в жизни, кроме участия в скандале, без гроша и собственной крыши.
Страх? Жажда денег? Санчес смотрел на собеседника и не видел в его глазах ни того ни другого. Но была там боль и чувство вины за что-то. Санчесу было сложно понять причину.
– Аяна просила. Доченька моя. Вряд ли ты, засранец молодой, это оценишь, а вот она волнуется. Я в большом долгу перед ней. Никудышный из меня отец получился. Хотел как лучше. Чтобы не голодала, чтобы образование было хорошее, окружение правильное. А она выяснила все про мою работу. Бывшую работу. И теперь вот не разговаривает. Неистребимый идеализм у нее, похоже, от матери.
Игорь Асланович встал, показывая, что встреча закончена, хотя Санчес очень не хотел заканчивать ее именно сейчас, на самом интересном месте!
– Свое дело я сделал. Мысль донес. Пора и дальше в путь. Вот, возьми карточку. Здесь контакты людей, которые обеспечивают безопасность и прикрытие. Они знают о тебе и твоих возможных проблемах. Если вдруг что – подозрения какие, личности сомнительные, любой шорох в кустах… – он улыбнулся, видимо, вспоминая, как шарахался от него Санчес еще час назад, – смело звони им. Оперативно помогут. Они в Москве, но, учитывая масштабы проблемы, могут сразу по звонку выехать в любую точку мира. Понятно?
– Понятно, – отозвался Санчес. Еще пять минут назад он думал, что во всем разобрался, что раздавил гниду вражескую… А сейчас готов был броситься этому человеку на шею, делиться с ним своими сомнениями и душевными страданиями.
– Руку хоть пожмешь? Или побрезгуешь?
Санчес протянул руку и крепко ее сжал, глядя в глаза собеседнику. Сейчас перед ним стоял не бывший финансовый директор теневой структуры силовых ведомств, не мультимиллионер, чей дневной доход был выше, чем весь заработок Санчеса за всю жизнь… А отец, раздавленный разочарованием и презрением дочери, умный и волевой мужчина, готовый к любым испытаниям, кроме этого.
Глеб и Джош терялись в догадках. Джош вообще напоминал человека, который вот-вот грохнется в обморок прямо здесь, на ресепшн отеля. Пора было прощаться.
Отец Аяны смотрел вслед уходящему Санчесу. Оба горе-телохранителя тут же сорвались с мест и ринулись следом, неуверенные в том, стоит ли заканчивать с конспирацией или все еще нужно держаться на расстоянии. Их подмывало расспросить друга обо всем случившемся.
«Это новое подрастающее поколение – совсем другое… Снова этот дух романтиков-революционеров, как у отца. Не сидится им спокойно. Казалось, весь шальной азарт выветрился безвозвратно в войну, в репрессии. А кто остался – потом свалил за бугор и не высовывается. Так нет же, вот, новые народились. Демоны противоречия в душе, шило – в заднице», – вздохнул уставший мужчина, глядя вслед уходящей троице.
Наезды
Санчес не думал, что придется воспользоваться телефоном на визитке, которую ему дал Игорь Асланович, а потому просто рассеянно сунул ее в карман. Однако уже через несколько часов он задумчиво вертел ее в руках, размышляя, не пришло ли время набрать номер.
Обстоятельства, столь резко изменившие его намерения, были не самыми приятными. Звонила мама. Сказала, что приходил следователь, записал официальные показания о местоположении Александра Санина. Вручил повестку. Сказал, что если ее сын не явится в пятидневный срок, то будет объявлен в розыск. Никаких других подробностей она от волнения не запомнила.
Одновременно пришло официальное письмо от юристов, представляющих интересы Lab34. По тону очень агрессивное. Суть его сводилась к тому, что если он, Санчес, не прекратит незаконное использование интеллектуальной собственности компании и не остановит подрывную клеветническую деятельность, то в отношении него будут предприняты соответствующие меры, вплоть до административного и уголовного преследования. Письмо пестрело зловещими цитатами из Уголовного кодекса и многочисленными ссылками на статьи и параграфы.
Санчес позвонил Лене в надежде получить какую-либо дополнительную информацию. Она не брала трубку. Тогда он набрал Василия.
– Привет, дружище, где ты пропадал? – бодро ответил тот, как будто их общение и не прерывалось на несколько месяцев.
– Проходил оздоровительную сансару.
– Да ну! И как все прошло?
– Отлично! Чакры только немного побаливают. Зато карму пропылесосил, память почистил. Другой человек теперь.
– Скажи спасибо, что не баобаб.
– Это точно… А ты как?
– Как маятник – дошел до крайней точки и замер. Пора обратно в полет. Ты же в курсе, что у нас тут происходит?
– Только в общих чертах, я сейчас далеко…
– Идут активные приготовления к боевым действиям. Разве что двери в офис не баррикадируют. До клиентов совсем никому дела нет. Не знаю, с кем собрались воевать. Неужели с тобой?
– С кем – не знаю, но точно не со мной, – вынужденно соврал Санчес.
– И на том спасибо… А ты где?
– На новом месте. Обустраиваюсь потихоньку… Тут солнце, море, кокосы непуганые. Красота! Приезжай в гости как-нибудь.
– Спасибо, только сейчас не до отдыха…
– Что такое?
Василий колебался, видно, оценивая, насколько Санчесу можно было доверять. Потом, понизив голос, сказал:
– Роби бумаги жжет какие-то прямо в офисе. Сисадмины в переговорной харды[80] разбирают и заливают чем-то… Цирк уезжает. Думаю, набрал кредитов, а расплатиться не может. Или в историю очередную вляпался. С ним это не впервой.
Он помолчал еще секунду. Санчес внимательно вслушивался в запоздалые хрипы телефонного сигнала, пролетевшего тысячи километров.
– Только я не хочу все это бросать, – закончил Василий.
– Будешь свое дело открывать?
– Да, если только наездов от Роби не будет…
– Наездов не будет. Обещаю.
– Скоро? – нахально поинтересовался Василий.
– Думаю, уже очень скоро… Вась, а где Ленка? Никак не могу ей дозвониться.
– Ее нет в офисе. У нее медовый месяц… почти. Правда, свадьбы еще не было, но в этом Зазеркалье, похоже, так принято…
– Вот те на! Как я отстал от жизни… Попробую догадаться – кто-нибудь из ее клиентов-миллионеров?
– Не угадал. Тимур.
– Какой Тимур?
– Какой-какой. Наш Тимур. Оказывается, он ее всегда тайно любил. Ухаживал. Наверное, тоже тайно. А она мне накануне увольнения призналась, что вот он, настоящий мужчина, наконец в ее жизни. Преданный, верный и сильный. Прикинь?
– Погоди, так она уволилась?
– На прошлой неделе оба уволились. Они сейчас паспорта оформляют, насколько я знаю, на днях должны улететь. Роби только рукой махнул. Ладно, дружище, извини! Пора бежать. Другая линия. Не пропадай.
Возвращение в Москву
В чем секрет привязанности человека к родине? Вряд ли это имеет какое-либо отношение к патриотическому воспитанию. На любом новом, даже самом приятном месте мы сначала проходим период эйфории от знакомства с неизведанным. Но потом начинаем уставать от неизбежного напряжения, с которым связана жизнь вдали от привычного мира. Начинается период психологической ломки. У кого-то этот срок может занимать всего несколько недель, особенно если человек осознанно меняет место жительства, бежит от ненавистного прошлого. Его мечты и намерения в непривычной обстановке обеспечивают новой родине «аванс любви». Он готов мириться со многими вещами, игнорируя жестокость и равнодушие своего нового мира.
У других этот процесс занимает годы или вообще не заканчивается никогда. Особенно если человек неожиданно и вынужденно оказался вдали от привычного окружения, будучи при этом не готовым к смене обстановки. Вместо «аванса любви» своему новому миру он выдает «аванс ненависти». Как бы ни был прекрасен рай, в который он попал, – все в нем не так, как дома. Трава недостаточно зеленая, небо слишком тусклое, люди глупые и непонятливые, солнце слишком жаркое и так далее.
Санчес был на Бали уже второй раз с перерывом всего в несколько месяцев. И сейчас он поражался, как сильно изменились его ощущения от этого прекрасного острова. Приехав сюда впервые с Полиной, он восхищался всем: роскошью отеля, белым прозрачным балдахином над широченной деревянной кроватью, обходительностью и приветливостью людей, ухоженностью деревень, свежими незнакомыми ароматами фруктов. Каждый шаг, каждое движение становились поводом для новых восторгов.
Сейчас он видел захлебывающуюся от невиданного наплыва туристов бедную инфраструктуру, невыспавшихся злых гидов, изнывающих от вечной жары и влажности больных и облезлых бездомных собак, грязные пыльные тротуары. Где были эти собаки, эта грязь, эти пробки, эта тоска в глазах людей в прошлый раз?
Санчес вздохнул и снова вспомнил весенний московский ветер, заваривающий странный отвар из чистого насыщенного озоном воздуха проснувшихся подмосковных лесов, отработанного автомобильного топлива, разъедающей кожу канцерогенной пыли, жженого масла уличной торговли и тысяч благородных ароматов, которыми каждый из миллионов жителей города сдабривал себя по своему вкусу. Сколько раз он проклинал этот московский воздух. Как, бывало, ненавидел всех этих людей, полулюдей и совсем нелюдей, использующих этот воздух ежедневно и без малейшего чувства ответственности… А сейчас не мог дождаться той минуты, когда врежется своим чемоданом в наглую толпу таксистов в «Домодедово». Как пронесется по ночному городу в его центр, туда, где плотность жизни измеряется квадратными сантиметрами, а не гектарами…
Помимо банальной ностальгии по Москве у Санчеса были очень веские причины для возвращения на родину, где его ждали с нетерпением только родители и дознаватель из прокуратуры.
Во-первых, он позвонил по телефону на карточке, оставленной ему Игорем Аслановичем. Договорились, что Санчес предоставит все архивные данные с серверов Lab34, включая полный список клиентов TS Computers. По нему можно будет определить всех пострадавших от информационного шпионажа. Также требовались финансовые отчеты обеих компаний, архивы программ и многое другое, что потенциально может представлять интерес для следствия. В обмен на это его обещали вывести из-под обвинений, предъявленных совершенно незнакомыми людьми, которые вдруг оказались номинальными собственниками Lab34 и TS Computers и почему-то упорно гадили Санчесу. Учитывая, что ни Гриша, ни Санчес как собственники ООО «Лаборатория 34» никаких документов о продаже не подписывали, скорее всего, Роби и Димыч «слили» свои доли в компании через нечистоплотных юристов каким-нибудь ничего не подозревающим о таком ценном приобретении дагестанским бомжам, чтобы избавиться от проблем и долгов. Рейдерскую, несогласованную с другими собственниками продажу долей в бизнесе можно было, в принципе, также оспорить, но связываться не хотелось.
Тем не менее Санчес должен был лично отметиться в прокуратуре, дать официальные показания в качестве свидетеля, передать под расписку предоставленные им материалы и впоследствии, если потребуется, выступить в суде.
Договоренность была зафиксирована только в устной форме, присылать по факсу какие-либо «индульгенции» собеседник Санчеса категорически отказался. Но особого выбора все равно не было – Санчес больше не мог находиться в Индонезии по своей туристической визе.
Во-вторых, он очень хотел увидеть Аяну. Ему было уже недостаточно Аяны-альфа, которая за эти месяцы без подпитки энергией со стороны своего прототипа начала блекнуть, терять форму, превращаясь в туманное привидение. Сама идея выдуманного идеала казалась теперь Санчесу-новому, сильному и закаленному в жизненных передрягах, совершенно абсурдной, смехотворной и детской. Ему нужна была живая женщина, имеющая настоящее тело. Он вдруг почувствовал себя альфа-самцом, которого животные инстинкты вынуждали вступить в борьбу за достойную самку.
Последний рубеж страха перед Аяной был разрушен, когда Санчес познакомился с ее отцом. Вместо властного тирана, каким он его себе раньше представлял, сломавшего и подчинившего дочь, он увидел несчастного человека. Отец оказался слабее дочери, сам приковал себя к ней чувством вины. Аяна не такая. У нее есть принципы, она не согласна мириться с несправедливостью мира, даже если эта несправедливость является источником доходов ее семьи. В такую можно смело влюбляться – разделяя и оберегая общие идеалы. С такой можно рожать детей – и передавать им эти идеалы…
И, наконец, Санчес хотел увидеть Димыча. Своего когда-то-лучшего-друга. Не для того, чтобы злорадствовать или читать нравоучения. Санчес никак не мог смириться с тем, что до сих пор толком не разобрался в роли Димыча во всей этой истории. Роли всех остальных людей были для него теперь понятны и прозрачны. Но не Димыча. Научный склад ума просто не позволял Санчесу выбросить эту нерешенную задачу из головы. Она «висела» в мозгу – как системный процесс в компьютере – постоянно. Отнимая существенную часть внимания и умственной активности.
«Димыч – неглупый человек. Он должен был догадаться о том, что с Роби и его покровителями что-то не так. Если не сразу, то по крайней мере несколько месяцев назад, – думал Санчес, засыпая. – Да, но у него есть четкие жизненные принципы. Есть инстинкт самосохранения, в конце концов, который должен был заставить его бежать из этой теплой компании! Что-то менять, защищать свою репутацию и свою жизнь… – продолжал думать Санчес, стоя под душем. – Почему же он до последнего держится за разваливающийся на ходу корабль, зачем ему роль гордо тонущего капитана? Не может же он так беззаветно любить эту компанию. Компания – это договоренность людей, условность. Сегодня она здесь – завтра ее нет. Человек умирает, компания растворяется, перерождается в десятки других…» – думал он в такси по дороге в офис. Санчес снова, как в детстве, начал бессознательно грызть ногти. Так мучительно и болезненно он думал только над очень сложными алгоритмическими головоломками, мысленно рисуя в голове схемы и формулы.
Можно было бы попросить помощи у «Иришки», которая с каждым днем крепла и набиралась ума на сотнях арендованных серверов в Ирландии и десятках тысяч подключенных к ней пользовательских компьютеров. Но система была заряжена работой для коммерческих клиентов, расшифровывая сложные клубки из миллионов взаимосвязей в промышленном производстве, торговле, финансовом контроле. Заставлять ее изучать психологию отдельного человека, пусть даже столь важного для Санчеса, было бы сейчас непозволительной роскошью. Да и не было никаких гарантий, что на основе устаревших данных о Димыче «Иришка» сможет адекватно проанализировать его действия в последние несколько месяцев.
«Надо просто с ним поговорить, – сказал себе Санчес и сам удивился простоте этого решения. – Как и с Аяной». Собственно, в первую очередь ради этих двух разговоров он и прилетел в Москву, рискуя стать в своем любимом городе обманутым, арестованным, даже убитым.
За несколько месяцев на чужбине Санчес приучился ежедневно читать российские новости – на родине у него такой привычки не было. Собирая увлекательный пазл из витиеватых метафор «Вестей», скупых фактов «Русской службы Би-би-си», циничных комментариев «Ведомостей» и подкастов радио «Эхо Москвы», Санчес видел более или менее объективную картину происходящего в стране. Следил он и за ужасающими своей желтизной заголовками на новостных лентах агрегаторов трафика – часто они доносили суть того или иного события лучше, чем все официальные источники…
В последние дни перед отлетом в Москву он лихорадочно искал хоть какие-то упоминания о своей бывшей компании и компаньонах. Интернет хранил полное молчание. Наконец в ночь перед вылетом он нашел то, что искал.
Раскрыта хакерская сеть, которая воровала вычислительные мощности компьютеров
21.50 03/08/2010
Москва, 4 августа – РИА Новости.
В России пресечена деятельность крупной преступной хакерской сети, сообщил сегодня на пресс-конференции начальник Управления «К» МВД России по г. Москва Феликс Иванович Кривошеев.
Жертвами преступников стали десятки тысяч пользователей, чьи персональные компьютеры были инфицированы особой формой полиморфного вируса, способного саморазвиваться и совершенствоваться, «пожирая» ресурсы процессора и память компьютера. Полученные таким образом новые штаммы вируса автоматически передавались на центральный сервер хакеров в своеобразный «командный центр» для «скрещивания» с модификациями, полученными с компьютеров других пользователей.
В результате рейда МВД были арестованы несколько человек, подозреваемых в организации хакерской сети, а также в создании и распространении вируса под названием «Амеба». Имена фигурантов дела в интересах следствия не разглашаются, однако, по имеющейся информации, среди них есть гражданин США, постоянно проживающий в России, и выходцы из республик Северного Кавказа.
По данным работающей в области компьютерной безопасности компании «Доктор сетей», которая помогает следствию, деятельность преступной сети распространилась далеко за пределы России и СНГ. Вирус проник в компьютеры десятков крупнейших российских и западных компаний, в том числе финансовых организаций.
«Это было очень опасно. Впервые хакеры посягнули не только на информацию, хранившуюся на диске компьютера, но и на его вычислительные возможности. Мы решили отрубить голову виртуальной змее», – заявила Ольга Костарева, директор по корпоративным коммуникациям компании «Доктор сетей».
По словам Костаревой, наличие такого вируса в компьютере может привести к быстрому износу оборудования, замедлению скорости работы, непредвиденным расходам за услуги передачи данных. В некоторых случаях возможен даже частичный или полный выход из строя техники из-за ее чрезмерной загрузки вирусом.
Большинство модификаций вируса было рассчитано исключительно на его самораспространение. При этом фактов хищения данных с компьютера пользователя не зафиксировано. Однако, как заявил г-н Кривошеев, уже появились модификации вируса, запрограммированные на кражу ценной коммерческой информации. Он также сказал, что к делу подключились специалисты ФСБ РФ, которые проверяют причастность авторов и распространителей вируса к шпионской деятельности.
Механизмы действия вируса «Амеба» в настоящее время до конца неизвестны. Скорее всего, по мнению экспертов компании «Доктор сетей», первоначальное распространение осуществлялось с помощью коммерческого программного обеспечения, установленного на компьютерах пользователей.
Буквально через пару часов стартовала гонка «желтых» сайтов, которые вступили в борьбу за внимание скучающих обывателей на волне новой интригующей новости. Кричащие заголовки содержали ссылки на одну и ту же скупую заметку, перепечатанную десятком компьютерных изданий, или на состряпанные в спешке из архивных материалов «мнения авторитетных специалистов». Среди них было много чисто рекламных заголовков, эксплуатирующих горячую тему:
Опасно! Хакеры научились красть ваш процессор через Сеть.
Скачайте защиту для вашего процессора.
Хакеры получили доступ к самым интимным частям вашего компьютера. Видео!
Компьютер потерял невинность. Фото.
Ученые предсказывают скорый конец человеческой цивилизации.
Через 100 лет на Земле будут править бездушные компьютеры. Доказательства здесь.
Человеческая любовь скоро закончится. Останутся только компьютеры. Спеши!
Компьютеры не умеют заниматься сексом. Умеешь ли ты? Пройди тест!
Как противостоять компьютерному нашествию? Видеоуроки специалистов.
Скромная новость о разоблачении очередной хакерской сети общественность особо не взволновала. Продержавшись в топах «Яндекса» всего пару часов, она была сметена душераздирающими информационными «молниями» об очередных ударах стихии по всему миру. Центральная пресса вообще не проявила интереса к этой теме, то ли из-за ее «желтизны», то ли потому, что редакторы соответствующих разделов разбежались от жары по отпускам.
Санчес внимательно изучил все материалы, но никакой новой информации не выудил. Он не спал всю ночь, сидя перед компьютером, а утром, заспанный и измученный тяжелыми предчувствиями, отправился в аэропорт…
– Не пойму, мои колебания – это естественная реакция? Или меня трясет от страха?
В Москву его собирали, как фараона в путешествие по реке смерти в загробный мир. Со всеми полагающимися почестями и атрибутами. Начиная с сухофруктов и теплых вещей – на случай, если его арестуют прямо в аэропорту, и заканчивая огромным числом сувениров для друзей. Вкупе с десятком резервных жестких дисков в объемной оболочке из пупырчатого полиэтилена, бумагами, книгами и другим нажитым Санчесом за месяцы своих экваториальных каникул скарбом набирался внушительный чемодан. Пришлось даже выложить часть самых тяжелых справочников «до следующего приезда», чтобы уложиться в разрешенные Сингапурскими авиалиниями двадцать килограммов бесплатного багажа.
С учетом затянувшейся остановки в Сингапуре дорога превратилась в сплошную нервотрепку. Переполненный душный самолет, забитый шумными туристическими группами и бегающими по проходам детьми, казался переполненной консервной банкой. Санчес постоянно проваливался в полудрему, наполненную кошмарами. Ему все время что-то мерещилось. То самолет не мог набрать высоту и падал в море. То крикливый юнец в соседнем ряду хриплым ломающимся голосом вдруг кричал «Аллах акбар!!!» вместо «Отличный бар!» – и превращался в арабского террориста-смертника.
Больше всего Санчес боялся паспортного контроля и строгого взгляда пограничника, дотошно сверяющего все сведения о каждом пассажире. Он уже воочию видел, как тот попеременно изучает загорелое лицо стоящего перед ним человека за стеклом и бледную фотографию в паспорте, после чего со словом «Минуточку» вызывает подмогу – арестовать опасного преступника в бегах, именитого хакера и мошенника.
Санчес так долго и в таких деталях представлял себе эту сцену, что к концу полета был совершенно уверен в одном – в шумный зал выдачи багажа в «Домодедово» ему в ближайшие годы не попасть.
Из-за смога от лесных пожаров аэропорты Москвы принимали самолеты только в определенные часы. Поэтому их задержали в Сингапуре. Санчес отчаянно всматривался в стену тропического ливня за широкими окнами аэропорта и мучился сомнениями – не вернуться ли ему обратно. Друзья поймут. Мама тоже. С визой можно разобраться за деньги. Вот только Димыч… И Аяна…
Наконец объявили посадку, и он двинулся к самолету на негнущихся ногах, как робот с плохо смазанными шарнирами. Для храбрости сразу после взлета принял две таблетки драмины, запив их бокалом вина…
– Поднимите спинку, пожалуйста, мы садимся! – неожиданно сказала стюардесса, убирая со столика перед Санчесом нетронутый поднос с завтраком.
Выспавшийся и отдохнувший, Санчес вышел из самолета, разминая затекшие ноги и шею. Настроение улучшилось, кошмары отступили.
«Может, еще обойдется», – подумал он и заставил себя улыбнуться. Милой стюардессе, родному городу, собственной насыщенной событиями жизни…
Проходя по стеклянному коридору в сторону паспортного контроля, он неожиданно остановился. Вдалеке, по ту сторону стеклянной стены, на официальной российской территории мелькнула знакомая фигура в неизменной черной рубашке. Тимур или человек, очень похожий на него, стоял в окружении нескольких пограничников в зеленой форме. Он что-то объяснял, активно жестикулируя. Они вежливо кивали. Санчесу было плохо видно, поток спешащих на выход людей напирал сзади, толкал в спину, срывал с плеча ремень компьютерной сумки. Санчес сделал несколько шагов вперед в надежде разглядеть, что там все-таки происходит. Он прижался к стеклу лбом, встал на цыпочки, вытянув шею. Люди вокруг тоже начали притормаживать, всматриваться, но через секунду, недоуменно пожимая плечами, проходили мимо.
Он никак не мог рассмотреть лицо человека, которого принял за Тимура, – тот все время стоял боком к Санчесу. Но рубашка и характерные движения рук – расслабленные и плавные, но как будто готовые в любой момент ударить, – были очень похожи на повадки бывшего партнера Роби по бизнесу. К группе споривших подошли два милиционера, один из них привычно козырнул, видимо, представляясь. Человек, похожий на Тимура, повернулся к нему лицом, и Санчесу теперь была видна только его широкая спина. Отчаявшись что-то разглядеть, Санчес отвел взгляд и только сейчас заметил, что в десятке метров от этой группы на большом чемодане в окружении сумок сидела какая-то женщина с красным, заплаканным и опухшим лицом. В какой-то миг она подняла глаза и увидела Санчеса. Замирая от удивления и смущения, как будто застал ее голой в душе, Санчес неожиданно узнал в этой женщине Лену. Или опять ему показалось? Она выглядела старше Лены лет на десять. По крайней мере, той Лены, которую Санчес помнил. Уверенной в себе, в стильном деловом костюме, смеющейся в телефонную трубку или мило вскидывающей ресницы на деловых встречах. Но ту Лену он не видел уже много месяцев и мог легко ошибиться.
Прежде чем недовольный людской поток увлек его дальше по трубе в сторону пугающей цепочки стеклянных будок, Санчес успел заметить, как милиционер жестом пригласил человека в черной рубашке пройти с ним. Человек отдернул руку и сделал шаг в сторону сидящей на чемоданах женщины. Пограничники оживились и вмиг образовали плотное кольцо вокруг этого человека, а второй милиционер схватил его за плечо…
Отстояв длинную очередь, то и дело пропуская вперед многочисленных мам с детьми, Санчес наконец увидел свое бледное отражение в стекле паспортного контроля. «Не обошлось», – подумал он, когда безразличная девушка в форме, долго рассматривая его паспорт и сверяясь с компьютером, невыразительным голосом произнесла: «Минуточку…»
Санчес был на удивление спокоен. Сейчас его тревожил единственный вопрос – нужно было сухофрукты и теплые вещи положить в ручную кладь вместо компьютера, к которому за всю дорогу он так и не притронулся… И вряд ли теперь скоро притронется.
Подошел мужчина в фуражке. Санчесу вдруг показалось, что этот же мужчина был одним из собеседников «Тимура».
«Неужели мне придется сидеть с ним вместе в кутузке здесь, в аэропорту?» – вдруг представил Санчес. Эта мысль его пугала даже больше, чем сам факт ареста.
Мужчина взял у девушки паспорт и пристально посмотрел на Санчеса из-под низко опущенного козырька. Девушка что-то тихо произнесла, показав взглядом на экран компьютера. Он мельком посмотрел, кивнул. Спросил, обращаясь к Санчесу:
– Из «Шереметьево» вылетали?
Санчес заморгал. Он озадаченно подумал, что даже не знает, через какой аэропорт брат спешно эвакуировал его из города…
Мужчина молча вернул девушке паспорт, козырнул Санчесу и вышел. Через секунду паспорт со штампом въезда лежал на стойке, загорелась зеленая стрелка. Санчес смотрел на паспорт и не мог справиться с нервным тиком.
– Проходите уже! – прикрикнула на него раздраженно девушка и нетерпеливо хлопнула ладонью по стойке, подзывая следующего пассажира из очереди.
Снова 555
Санчес неспешно подходил к проходной НИИ ПСУ, расшвыривая ногами жухлые листья. Торопиться было некуда. Напрасно он мечтал о свежести августовских ливней. Москва задыхалась, плавилась и билась в агонии от ужасающей жары под прессом невиданного в этих местах мощного антициклона. Мерзко чадили торфяники, по всей Центральной России пылали леса. Пресса захлебывалась восхищенными материалами о героических усилиях властей, служб спасения и тысяч добровольцев. Интернет бился в злобной истерике по поводу некомпетентности и безразличия героев этих публикаций. Непонятно, кому природа подыгрывала больше, но обитатели московских офисов, похоже, научились адаптироваться к любым невзгодам. Тот, кто не смог скрыться от жары где-нибудь у теплых морей, продавал собратьям по несчастью дизайнерские защитные маски или оттачивал остроумие в твиттерах.
Пропуск Санчеса в здание института был еще действующим. В конце концов, он до сих пор числился младшим научным сотрудником 34-й лаборатории! «Думаю, можно уже просить повышение – до научного сотрудника… После всего-то», – подумал он, злорадно усмехнувшись все той же вредной бабке-вахтерше у новомодной электронной вертушки на входе.
Офис TS Computers был закрыт на ключ и опечатан. Вокруг валялись тонкие полоски бумаги из шредера, комки липкой оберточной ленты. В углу у входа возвышалась гора пустых коробок из-под компьютерной техники. Санчес обошел все вокруг. Служебный коридор, по которому можно было пройти в помещение Lab34, минуя ресепшн родительской компании, тоже был заперт. Этого постоянно требовала охрана института, но программисты вечно игнорировали эти требования и днем оставляли дверь чуть прикрытой, чтобы сократить путь в курилку.
Санчес поднялся на пятый этаж. Стеклянная дверь в комнату 555 была закрыта, но через нее пробивался электрический свет. Кто там теперь обитает? Санчес решил не беспокоить незнакомых людей или не пугать тетушек, если они там. Он прошел дальше по коридору, туда, где Димыч выделил место Грише и его неожиданно разросшейся команде по разработке «ИРЫ», когда та переехала из квартиры Санчеса, став главной гордостью и надеждой компании.
Комната была открыта, но в ней были только пустые столы и разбросанные бумаги. В углу у окна за единственным компьютером сидел незнакомый парень. На стене все так же висела ученическая меловая доска, которую в свое время так любил Гриша. На ней под неаккуратными торопливыми меловыми разводами еще угадывалась схема развертывания «Большого аквариума». Санчес улыбнулся, увидев знак вопроса на том модуле, над которым сам бился неделями без секретного ключа Гриши.
– Здесь Lab34 сидит?
– Съехали на прошлой неделе…
Незнакомец поднял глаза и подозрительно спросил:
– А вы по какому вопросу?
– Просто знакомого искал, Дмитрия Конова. Он здесь работал.
Парень потерял к нему интерес и уткнулся в компьютер.
– Посмотрите у него в лаборатории, может, он там…
«Ничего себе, у него в лаборатории…» – думал Санчес, возвращаясь по темному коридору. Еще из-под лестницы, выходя на свет из темного проема, он заметил знакомую высокую фигуру своего бывшего компаньона. Димыч спокойно, негромко с кем-то разговаривал, скрестив руки на груди и стоя лицом к коридору, откуда выходил Санчес. Увидев старого друга, он оборвал свою речь на полуслове. Его собеседник обернулся, проследив за напряженным взглядом Димыча. Точнее, это была собеседница. Санчес оторопел – на него смотрели удивленные широко распахнутые глаза Аяны. Она стояла перед ним в длинном тонком фиолетовом платье. Через секунду, привыкнув к яркому свету, Санчес уже не мог оторвать глаз от тонких изящных контуров, которые платье даже не пыталось скрыть.
Он растерянно остановился, не дойдя до них всего нескольких шагов. Все его самообладание, которое он так долго репетировал и оттачивал перед зеркалом, рассыпалось по полу, шумно и обидно, как карандаши из незакрытой упаковки в руках неопытной молодой секретарши.
Он долго представлял себе встречу с Димычем. Жесткие вопросы. Хлесткие факты.
Речь для Аяны – пусть менее продуманная и структурированная – тоже была в целом готова и понятна. Главное – твердость и уверенность в себе. Чтобы она увидела его приверженность жизненным идеалам, стойкость и целеустремленность. Такую женщину, как Аяна, не берут кавалерийским наскоком, пусть даже самым отчаянным, отважным и увлекательным. Ее нужно зажечь, как плазму, удерживая в магнитном поле достаточно долго, чтобы началась необратимая цепная реакция. Это значит, что на первой встрече ее нужно заинтриговать, дать почувствовать свой интерес, но при этом оставить много едва приоткрытых дверей, чтобы она захотела войти в каждую из них, чтобы женское любопытство перебороло надменность красоты. Санчес готовил эти двери, репетировал темы для разговора. Никаких чувств, упаси фаервол! Только увлекательные и интригующие факты, захватывающие приключения героя…
Где теперь все это? Санчес был готов ко встрече с каждым из них… Но по отдельности. Увидеть их так, вместе, улыбающихся, у входа в офис Димыча, было невыносимо больно. После встречи с отцом Аяны у Санчеса возникло ощущение, что они расстались. Видно, папа что-то напутал. Или соврал. Или Аяна ему соврала. Причин может быть множество, но они неважны. Важен сам факт – Аяна заехала к Димычу в обеденный перерыв, как ни в чем не бывало, пригласить на обед или в кино, уговорить вырваться пораньше, сбежав от проблем, которые в последнее время постоянно преследуют его. Так поступила бы любая настоящая женщина по отношению к своему любимому мужчине…
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Санчеса, пока он медленно приближался к мгновенно замолчавшей паре. Оба смотрели на него с любопытством. Димыч – еще и с холодным напряженным вниманием. Санчесу казалось, что он способен видеть ауру бывшего друга – пылающую и пульсирующую, раздираемую противоречиями и сомнениями. Аяна смотрела странно, непривычно. Санчес никак не мог понять значение этого взгляда, холодного и оценивающего, как всегда. Но было в нем что-то еще. Любопытство, заинтересованность? Санчесу почудилось, что Аяна сейчас препарирует его, разбирает на части, пытаясь понять, как работает этот странный и загадочный механизм. Без намека на теплоту или человеческое внимание – именно как на сложный и очень интересный механизм. Так в детстве маленький Сашенька разбирал старые сломанные часы и будильники, которые дарили ему родственники, зная о забавной страсти мальчика – ковыряться в часовых механизмах.
Подойдя вплотную, Санчес уже вернул себе самообладание. Почти.
– Вот так сюрприз, – сказал Димыч, – не знал, что ты в Москве.
– С тобой приехал поговорить.
Они смотрели друг другу в глаза. Санчес включил заранее заготовленный взгляд, который долго репетировал перед зеркалом и называл «пронзающий джедайский луч», но должного эффекта луч не произвел. Димычу даже не пришлось напрягаться – дверь в его внутренний мир была хорошо запечатана замком холодного циничного безразличия.
Аяна нарушила затянувшееся молчание:
– Санчес, ты совсем не загорел. Все такой же бледный и зеленый, как козявка. Я слышала, что ты где-то в тропических странах был. Неужели и там все время пропадал за компьютером?
Еще никогда в жизни Санчес не был таким загорелым, как сейчас. Но какое значение это имеет для настоящей стервы?
«А ты все так же тепла и добра, как Снежная Королева», – хотел было выпалить Санчес, как в старые добрые времена. Он даже открыл рот, но неожиданно произнес совсем другое:
– На экваторе предательское солнце. И люди там ценят белизну кожи, которой мы так стыдимся. Инстинктивно начинаешь гордиться своим первозданным видом. Там вообще система ценностей сильно меняется. Проще, что ли, становишься… Ты бывала в Индонезии? Нет? А ты, Димыч? Вам там понравится, приезжайте в гости как-нибудь… Вдвоем.
– В этом я сильно сомневаюсь. – Аяна состроила странную гримасу. – Ладно, мальчики, вижу, у вас здесь важный мужской разговор намечается. Не буду мешать.
Она снова посмотрела на Санчеса своим странным препарирующим взглядом, хлопнула Димыча по плечу и пошла в сторону лестницы. Подол длинной юбки раскачивался, танцевал в такт ритмичным движениям бедер, и Санчес с завистью подумал, что придумать и сшить такое платье, подчеркивающее все совершенство этой фигуры, но без пошлости и вульгарности, – научная задача похлеще создания «Большого аквариума».
– Пойдем в комнату, – произнес Димыч.
Кроме них, в лаборатории никого не было. Здесь практически ничего не поменялось с того дня, когда Санчес впервые пришел сюда, выбирая место для их аспирантской практики. Разве что не осталось следов присутствия тетушек, их разбросанных по столам мелочей и допотопных компьютеров. На той половине, которая раньше была владением «стариков», сейчас стояли три современных компьютера, под одним из столов мигал лампочками восьмипроцессорный сервер из тех, что Lab34 в свое время закупала через TS Computers почти в промышленных масштабах. На окне стоял горшок с сонным кактусом. Санчес кивнул в его сторону:
– Карму свою в горшке не поливаешь? Зачахнет…
– Это не моя. У меня стальная, на шурупах. Я ее маслом оружейным смазываю. А ты изменился. Выглядишь как матерая сволочь.
– Спасибо за комплимент. Я старался…
– У нас тут перемены, как видишь. Да ты наверняка в курсе.
– В целом – да. Но хотел бы услышать твою версию.
– Санчес, ты сам прекрасно знаешь, что Гриша опасен. Или невменяем. Он писал шпионские программы, которые попали на компьютеры клиентов TS Computers и навредили очень влиятельным людям… У Роби из-за этого большие проблемы, наш бизнес лишился и клиентов, и инвестора. Из-за долгов пришлось уволить практически весь персонал, распродаем оборудование. Технология ваша хваленая не работает ни хрена. Я теряюсь в догадках, какую роль во всем этом играешь ты… Как-то не вяжется у меня твой образ со всем, что я слышу о тебе в последнее время. Или ты уже сорвал резьбу на своем заветном рычажке – градуснике совести?
– Ты получаешь свою версию событий от Роби и Тимура, которые имеют определенные интересы.
– От клиентов тоже. Они жаловались, что ты пытался переманить их к себе. Якобы у тебя есть ключ к нашему «Большому аквариуму»… Инженеры сказали мне, что обнаружили и пресекли подозрительную активность на наших серверах со стороны неизвестных пользователей с анонимных прокси-серверов в Юго-Восточной Азии. Причем через недокументированные лазейки в системе безопасности – прямиком в «Большой аквариум».
Санчес молча слушал.
– В результате всех этих действий у нас большие неприятности. На TS Computers конкуренты наслали налоговую проверку, Роби чуть ли не в шпионы записали. И все из-за ваших с Гришей научных экспериментов! Скажи мне, что все это неправда, что ты не связан с этими таинственными хакерами. Что не ты шастал по нашим серверам. Я поверю тебе на слово… Инцидент будет исчерпан.
Санчес задумался. Врать он не хотел. Да и не получилось бы. Они давно и долго были друзьями. Ложь распознается сразу. Но чтобы объяснить свою позицию Димычу, придется рассказывать много и долго. Не факт, что он захочет все это терпеливо слушать. Не факт, что поверит во всю историю. Придется очернять, втаптывать в грязь слишком многих людей, которых Димыч считает друзьями, доверенными партнерами, наставниками. Практически все его деловое окружение. Достаточно ли у Санчеса доказательств для этого? Что сейчас значит его слово против аргументов множества уважаемых людей? А что если Димыч на самом деле все хорошо понимает и сейчас умело играет свою роль? А что если сам Санчес не понимает всей правды и втянут в нечестную игру? Что если его руками и головой была сломана и испорчена жизнь хороших людей? Может, не идеальных, но достаточно честных для того формата, который диктует мутноватая этика российского бизнеса. Слишком много «что если…».
– Это был я, – признался он после паузы.
Димыч осуждающе покачал головой.
– Значит, и наркотики, и твой «левый» бизнес – все тоже правда?
– Погоди, какие еще наркотики? Это что-то новенькое.
– Витамины твои американские «от стресса» якобы, помнишь? Ты оставил их на своем столе. Светка, секретарша наша, – дура и клептоманка, мы ее уволили потом. Таскала таблетки из твоей банки, мол, ты не заметишь все равно, а ей хотелось попробовать, чем американские витамины лучше. Ага, попробовала! По офису ходила два дня, глаза как у жабы, прыгала на столы и визжала. Змеи ей везде чудились. С трудом распознали, в чем проблема. Тимур отправил эти витамины на экспертизу, она все и показала… Брат, с таких доз амфетаминов крышу сносит напрочь. Люди в астрал уходят! Это только на первых порах кажется, что можно по сорок восемь часов не спать – и никаких последствий. Поверь мне, я в свое время в универе, когда совсем тяжело было перед экзаменами, изучал вопрос…
Санчес оторопело молчал, не в силах собраться с мыслями. «Тимур же мне и дал эту баночку. И не амфетамины там были вовсе, от них в коме не лежат». Димыч истолковал его растерянный взгляд по-своему и раскипятился еще сильнее.
– Ты мне казался таким тихоней, я думал, что тебя от работы так прет! А ты таблетки эти дурные жрал почти каждый день! Что, опять я что-то напутал?
«Хорошо, что не каждый день!» – подумал Санчес. Впервые в жизни он благодарил судьбу за свою рассеянность. Принимать витамины систематически, каждый день, как прописал врач, он просто в офисной спешке забывал. Свету просил напоминать ежедневно, хвалил таблетки. Бедная девочка, тоже соблазнилась…
– Димыч, друг мой. Надеюсь, у тебя хватит терпения, чтобы выслушать и мою версию. Она будет длинной и не очень приятной. Но хотя бы из уважения ко мне, к нашей старой дружбе, ко всему хорошему и плохому, что мы с тобой сделали вместе за эти годы, ты должен выслушать меня. До конца. Не прошу верить на слово, но по мере сил я смогу представить тебе доказательства. Однако именно тот факт, что мы с тобой не разговаривали, доверяли мнению людей вокруг больше, чем собственному, и привел нас снова сюда – в эту комнату.
Санчес обвел взглядом помещение лаборатории.
– Ну, говори… Я готов слушать.
Димыч уселся на краешек стола и сложил на груди руки. Санчес начал говорить. Сбивчиво, перескакивая с одного на другое и путаясь в мыслях. Но постепенно успокоился, сосредоточился, формируя и для Димыча, и для самого себя стройную картину всего, что с ними произошло.
Уже через минуту Димыч покинул свое место и начал ходить по комнате взад-вперед. Он то закладывал руки за спину, то сжимал их в кулаки. В таком волнении Санчес не видел его уже очень давно. Последний раз, может быть, когда тот вытаскивал Санчеса из драки – пьяного, ничего не соображающего, с окровавленным разбитым носом – тем волшебным летом после окончания университета. Еще через минуту он остановил Санчеса:
– Может, переползем в бар? Тот, что у метро, помнишь? Давно мечтаю напиться до чертиков, но все как-то не с кем…
Санчес улыбнулся:
– Пошли.
В гулких холлах института молчали, словно опасаясь, что эхо может нарушить едва возникшее хрупкое взаимопонимание.
Но как только они миновали вертушку проходной, Димыч сказал, глядя вперед:
– Чтобы быть кристально честным с тобой, я должен кое-что сказать. Не думаю, что мы сможем остаться друзьями, но закончить наши отношения нужно по-мужски, открыто. Может, морды друг другу набить. Или руки пожать. Еще не решил. Но честно.
– Да.
– Так вот, у меня… отношения с Полиной. Ты должен это знать.
Санчес равнодушно пожал плечами:
– Флаг тебе в руки!
– Ты ее все равно упустил, а мне она сильно помогает. И вообще, похоже… Мы хорошо друг другу подходим. Понимаешь?
Он посмотрел на Санчеса. Того беспокоил только один вопрос:
– А Аяна в курсе?
Пришел черед Димыча пожимать плечами.
– Мы с ней расстались…
«До или после твоего романа с Полиной?» – подумал Санчес. Он хотел быть строгим и объективным в этом разговоре с Димычем, но все-таки не сдержался:
– Вот это да! Твоя идеальная любовь наутро, при свете солнечных лучей, оказалась не такой уж идеальной?
На секунду в глазах Димыча вспыхнул огонек, но голос его прозвучал совершенно невозмутимо, даже задумчиво:
– Она, конечно, красавица, каких еще поискать. Из разряда «во лбу звезда горит». Но у нее такими тараканами голова забита, что ни в борозду, ни в Красную армию! Хочешь – попробуй силы. Я ее для тебя уже немного объездил.
– Чмо ты последнее, Димыч.
– Извини, не удержался. Ты тоже, кстати, чмо асинхронное! Я ее очень любил. Не по зубам она мне оказалась, вот и злюсь. Хорошая девочка. Про тебя спрашивала несколько раз. Так что не тушуйся. Ты же по ней всегда сох, признавайся!
Санчес только вздохнул, уставившись на дорогу. Меньше часа он пробыл в здании института, а столько событий…
– Можно считать, что мы квиты, – через какое-то время примирительно сказал Димыч и посмотрел на товарища.
Санчес все так же молчал. Мысли его были далеко. Тараканов он никогда не боялся.