При трении разнородных физических тел друг о друга они заряжаются равными по абсолютной величине, но различными по знаку электрическими зарядами.
Март 2010-го. Пригород Санура, Бали
– Что ты так смотришь на меня, брат?
– Знаешь, когда я лежал без сознания, у меня возникло ощущение, что я умею читать мысли людей. Даже не читать – видеть! Мысли казались осязаемыми, хоть и запутанными. Как клубки ниток. Только живые, ко всему прочему…
– А сейчас можешь их видеть?
– А сейчас не могу. Когда только очнулся – вроде мог. А сейчас уходит это чувство, мир все больше становится плоским и серым. Наверное, это был сон. Обидно, да?
– Может, тебе йогой заняться, медитацией? Глядишь, вернется сила. Не так много людей выбирается оттуда, где ты любезно погостил. Может, тебе правда там что-то подарили на прощанье? Видеть сквозь стены или, там, паутиной плеваться… Попробуй.
– Издеваешься… Я же серьезно.
– Я тоже серьезен как никогда раньше… Вставай, хватит валяться. Я тебе должен что-то показать.
– Что ты придумал опять?
– Давай, цигель-цигель. По дороге расскажу.
Они ехали около получаса по запруженной мотоциклами и машинами трассе, потом свернули в переулок и остановились около трехэтажного узкого офисного здания из серого бетона. Весь первый этаж оказался пустым холлом, заваленным каким-то барахлом: в углу угадывались массивные красные контуры двух надувных моторных лодок со спущенными сморщенными бортами, дальше, за кучей полиэтиленовых свертков, под лестницей, ведущей на второй этаж, темнело жерло старинной чугунной пушки, подъеденное вековой коррозией.
Подтянутый здоровый Костя почти взбежал по крутой лестнице на второй этаж. Санчес еле успевал за ним. После нескольких недель, проведенных в постели, эта прогулка давалась ему с большим трудом. Брат так и не объяснил толком, что они здесь делают. Сказал, что второй и третий этажи в этом здании арендует туристическая компания, которая принадлежит его старому товарищу.
На втором этаже было душно, под потолком лениво вращался вентилятор. За стеклянной стеной, отделявшей лестницу от основной территории, стоял десяток столов с компьютерами, из-за мониторов поблескивали любопытные глаза молоденьких индонезиек. Звонили телефоны. На стене Санчес увидел огромную карту мира и карту России, рядом висели многочисленные вымпелы и сувенирные календари. В комнате было всего два европейца. Первый из них, худой высокий мужчина, вынул из-под стола длинные ноги и неожиданно стал похож на почти двухметровую каланчу. Он сутулился так сильно, словно опасался зацепить головой высокий потолок. На фоне низеньких индонезийцев этот персонаж смотрелся весьма комично. Второй человек сидел в дальнем углу у окна, выходящего во внутренний двор. На столе перед ним стояло сразу два монитора. Щуплый и бледный молодой человек был одет в пеструю гавайскую рубашку, в стеклах очков отражался свет экранов. Он единственный не поднял голову от своей работы, чтобы поглазеть на вошедших гостей. «Наверняка айтишник», – мгновенно предположил Санчес.
– Глеб, – представился «каланча».
– Санчес.
– Располагайтесь. Чаю хотите?
– Да, с удовольствием, спасибо!
– Костя, ты меня собрался на рафтинг отправить, что ли? – тихо спросил Санчес, глядя на соответствующий плакат на стене, пока Глеб отошел к столику с чайными принадлежностями.
– Я тебя утешать не собираюсь. Ты здесь будешь работать.
Санчес оторвался от созерцания плаката и ошарашенно уставился на брата.
– В турагентстве? Путевки продавать?! Или в качестве экскурсионного экспоната…
Глеб вернулся с чашкой.
– Ну что, пойдем посмотрим? – сказал он, обращаясь к Косте.
– Идем.
Санчес в тихом недоумении молча потащился за ними еще дальше – наверх по лестнице на третий этаж. По планировке он представлял собой практически точную копию второго этажа: большой вытянутый прямоугольником зал, отделенный от узкой лестницы стеклянной стеной. Оба торца занимали широкие окна. Единственным отличием от второго этажа была небольшая открытая терраса, скорее даже участок крыши, на который можно было выйти через раздвижную стеклянную дверь, сделанную в проеме одного из окон. В зале было нестерпимо душно. Санчес мгновенно покрылся липкой испариной.
– Кондиционер сейчас выключен, чего зря электричество жечь, – сказал Глеб. – У нас тут не убрано, прошу прощения. Мы сейчас это помещение вообще под склад используем. – С этими словами Глеб пересек зал, подошел к небольшой коморке в углу и открыл дверь.
– Идите сюда, – сказал он, – вот она, наша гордость.
– Ого! – вырвалось у Санчеса.
За дверью располагалась крохотная, но добротно оборудованная серверная. Цифровая телефонная станция, стойка под рэки, в которой светились лампочками два многопроцессорных сервера и топовый маршрутизатор Cisco. Все остальное пространство в стойке было пустым. «Еще пять-шесть серверов точно влезет», – машинально прикинул Санчес. Ровно гудел мощный кондиционер. Прохлада серверной после раскаленного застоявшегося воздуха общего зала казалась обжигающе ледяной.
Маленькая процессия вышла из серверной в общий зал, Глеб плотно закрыл дверь, чтобы не мешать работе кондиционера. Покрытый испариной Санчес растерянно стоял посреди зала. Открыв рот, он тяжело дышал, как ньюфаундленд на летнем пляже. К горлу подступала тошнота, он еле сдерживался, чтобы не грохнуться на пол. Надо же, после недели в кондиционированном помещении больничной палаты – и вот так сразу отправить его в эту тропическую парилку. Несколько последних минут стали для него серьезным испытанием. Глеб и Костя молчали и чего-то ждали, глядя на него.
– Что скажешь? – наконец прервал молчание Костя.
– Ты… о чем? Офис отличный. Серверная – супер! – вежливо сказал Санчес Глебу и осторожно улыбнулся. Глеб явно гордился своим офисом, не хотелось его чем-то обидеть.
– Это твой офис. Будешь здесь работать, – сказал Костя.
– И что я должен буду делать?
– Я не знаю. Ты – предприниматель, тебе и решать. Ситуация следующая: Глеб запускает с Джошем проект по онлайн-бронированию отелей и турпутевок. По большей части Джош и сам справится – он толковый программист. Ты его видел, кстати, внизу. Белобрысый такой, в цветастой рубашке…
– Он австралиец… Их представление о моде сформировано старыми газетами, выброшенными на берег прибоем, – как бы извиняясь за вкус Джоша, вставил Глеб.
– Да, – продолжил Костя, – но, во-первых, за любым, даже самым хорошим программистом надо приглядывать. Чтобы не занесло в сторону. Во-вторых, есть ряд системных вещей, связанных со структурой базы данных, и Web-сервисов, в которых нужна поддержка профессионала. Уверен, ты быстро с этими вопросами справишься.
Санчес все так же растерянно осматривался по сторонам и пытался сообразить, чего от него хотят на самом деле. Его покачивало, кружилась голова, волосы неприятно прилипали ко лбу и сзади к шее. «Надо будет постричься покороче, если я собираюсь тут обосноваться», – подумал он.
Глеб увидел его состояние и торопливо сказал:
– Пойдемте вниз, в офис. Там прохладнее. Заодно с Джошем познакомитесь…
Джош вскочил навстречу вошедшим и стал суетливо здороваться. Он сразу принялся с энтузиазмом рассказывать Санчесу о своей работе, показывать какие-то настройки сети. Санчес вежливо улыбался и кивал. Глеб с Костей отошли в другую сторону офиса и над чем-то глумливо хихикали, глядя в монитор.
Санчес не очень понимал, зачем брат сдал его сюда. Отрабатывать деньги, которые он заплатил за его лечение? Или он считает, что работа в индонезийском турагентстве над каким-то доморощенным проектом будет для него хорошей сменой деятельности? Или просто хочет удержать от возвращения в Москву… Неужели там все так плохо?
Джош все продолжал рассказывать. Как Санчес ни сдерживал себя, профессиональное любопытство взяло верх, и он втянулся в дискуссию. А можно на структуру базы посмотреть? А этот тригер[13] зачем? Ага. А здесь что? Ты не думаешь, что здесь могут быть проблемы при большой нагрузке? А что с функциональными требованиями? Да, тяжело тебе, понимаю. А ты не пробовал фреймворк[14] какой-нибудь применить? У меня должны где-то шаблоны готовые заваляться, я тебе с удовольствием пришлю. Правда, они на русском, но мы что-нибудь придумаем. Ты по-русски не говоришь? Ничего страшного, у меня флюент инглиш. А ты здесь давно живешь? Вечеринка в субботу – это круто. С удовольствием присоединюсь! Какой же айтишник не любит пиво?!
Когда Костя с Глебом позвали Санчеса обедать, он уже жарко спорил с Джошем, как со старым знакомым. Они обложились бумагами и отчаянно ругались, то и дело хватаясь руками за монитор и оставляя на экране сальные отпечатки пальцев.
За обедом в небольшом прохладном ресторанчике в нескольких кварталах от офиса Костя наконец объяснил свою задумку:
– Ты помогаешь Глебу с Джошем запустить их сервис онлайн-бронирования. За это весь третий этаж и серверная – в твоем полном распоряжении. Плюс все компьютеры офиса в нерабочее время. У меня есть кое-какие сбережения, я могу проспонсировать покупку пары более-менее мощных серверов для тебя. Будешь амеб своих виртуальных выращивать…
– …и на базаре местном продавать?
Все усмехнулись, вежливо пригубили напитки, Глеб поддержал Костю:
– Нам в ближайшие несколько месяцев серверная все равно не понадобится, пока мы проект не запустим. Пользуйся. На складе, кстати, лежат еще две коробки с какими-то железяками крутыми. Джош сгоряча поназаказывал в свое время, я так и не понял, что там.
Санчес был ошарашен.
– Мужики, вы чего? У вас какое-то слишком упрощенное представление о моей бывшей работе. Даже если мне все компьютеры в Индонезии отдать в управление, я не смогу запустить «Большой аквариум». Это сложная и очень запутанная система. Одному человеку просто невозможно такую махину обслуживать! Нужны программисты, администраторы, причем в разных предметных областях. И потом, заказчики нужны, чтобы окупить все это! Я даже языка индонезийского не знаю, кому я здесь нужен?!
Глеб задумчиво вертел стакан. Он вдруг стал очень серьезен.
– Ты рыбак?
– Что?! – изумился Санчес.
– Ты рыбак, спрашиваю? В смысле, рыбу любишь ловить?
– Нет… Не очень понимаю эту забаву.
– Сразу видно. А жаль! Если бы был рыбаком, понял бы.
– Что понял?
– Я тебе историю одну поучительную расскажу. И не говори потом, что не слышал! Один мой товарищ поведал. Купил он сибаса на рыбном рынке. Это, типа, окунь морской. Вкусная рыба! Принес домой, разделывает, а в желудке у него находит крохотную черепашку. Молоденькую совсем, вот таку-у-усенькую. Признаков жизни она не подавала, но лапки на месте, голова – тоже. Он ее ради прикола в банку с водой закинул. Утром заметил, что она живее нас с тобой – носится по банке, любопытно осматривается. Набросал он тогда ей мотыльков на радостях. В результате эта черепашка у него уже несколько лет живет и бед не знает. А в чем мораль истории?
– Будьте бдительны при разделке рыбы. Кто знает, какая дрянь там внутри, так?
– Нет, рыбьи мозги! Мораль такая: иногда тебе кажется, что все, сибас к тебе пришел. И съел тебя безвозвратно. Но вдруг ты снова открываешь глаза – а вокруг тебя чистая вода, еды от пуза, и от обидчика твоего только объедки на столе.
Санчес представил себя съеденной черепашкой, после чего окончательно потерял и без того слабый аппетит. Захотелось вина и поплакать. Но никак не работать снова. Костя, наоборот, историей явно проникся и еще сильнее разгорячился:
– Глаза боятся – руки делают! Это твоя карма, понимаешь?
– Костя, Глеб, я вам искренне признателен. Правда! Я сделаю все, чтобы помочь Джошу и запустить ваш сервис онлайн-бронирования. Но давайте иллюзий не строить: я не смогу в одиночку оживить что бы там ни было в этих загадочных архивах! Это не черепашка съеденная. Там команде человек из двадцати пару месяцев мумукаться. Сервисы разные запустить, синхронизацию, структуру на уровне баз данных восстановить… Без шансов…
– Видишь, ты уже план работ начинаешь составлять. Узнаю братца. Спешить тебе некуда, в Москве тебе сейчас делать нечего – это точно. А здесь климат хороший, фрукты, молодежь вокруг, все условия для работы. Сашок, люди всю жизнь мечтают о такой банке с мотыльками, а тебе она на халяву достается! Не выпендривайся, говори спасибо старшему брату и дяде Глебу.
– Джош тебе тоже с удовольствием поможет. Его хлебом не корми – дай в чужих программах поковыряться. А то с его буйной энергией он для нашего проекта сейчас собственный спутник готов на орбиту запустить…
Институт
Санчес приехал в Институт прикладных систем управления после «последнего китайского предупреждения» дяди в самом конце сентября 2007 года. Ему нужно было выбрать лабораторию в качестве базы для революции в кибернетической науке. Димыч полностью делегировал полномочия напарнику:
– Я никак сегодня не могу, старик, заявляю со всей ответственностью. Я эту телку две недели пас, у нее предки только-только свалили в отпуск. Сечешь?
Лаборатория № 34 привлекла Санчеса исключительно магией чисел. Легендарный советский танк. Из детства. К тому же загадочный пелевинский замут… И вдобавок ко всему лаборатория находилась в комнате под номером 555! Димыч оценит такой выбор! Больше ничем эта небольшая пыльная комнатушка на пятом этаже, прямо напротив лестницы, не выделялась среди сотен других. Перегороженная пополам массивными железными шкафами квадратная комната, с какими-то очень важными годах в семидесятых пожелтевшими бумагами, сразу вызвала у Санчеса ощущение избранности. Ему захотелось быть начальником, нет, хозяином этой лаборатории, Мастером числа 555 и тайным принцем волшебной тридцатьчетверки. Чем не знак судьбы?
Санчес даже что-то наплел дяде о том, что «методы численной оптимизации управления в сложных производственных системах» максимально близки направлению его долгосрочных научных интересов, и он надеется почерпнуть много нового из общения с коллегами по лаборатории.
– Ну, на это я бы особо не рассчитывал. Мне жалко твою молодую печень, – ответил дядя, явно озадаченный таким неподдельным энтузиазмом в отношении одной из самых запущенных лабораторий.
Так Александр Санин и Дмитрий Конов стали официальными сотрудниками лаборатории № 34 НИИ прикладных систем управления РАН в статусе младших научных сотрудников. Ребятам объяснили их основные должностные обязанности: не светиться лишний раз перед начальством и ни в коем случае не приходить за аспирантской стипендией. Кто-то уже расписался за нее надолго вперед и пустил на ответственные научные исследования. Раз в полгода нужно будет предоставлять список своих опубликованных научных работ, включая электронные. При этом складывалось такое впечатление, что записи в блоге относительно качества травки в Дахабе или фотки с последней разгульной вечеринки вполне сойдут для этих целей. Их можно будет причислить к категории «мультимедийные материалы», а лаборатории за это, похоже, еще и дополнительные баллы начислят.
После нескольких месяцев неразлучного сосуществования друзья, не сговариваясь, решили отдохнуть друг от друга, тем более что традиционные летние забавы стали совсем недоступными – не было ни денег, ни приличной погоды. Санчес целыми днями валялся дома, штудируя книжки и программу телепередач. Когда на него вдруг нападало желание что-то сделать, он начинал бродить по сайтам крупных ИТ-компаний в попытке поймать вдохновение и придумать для себя достойное занятие, которое в мгновение ока сделало бы его молодым миллиардером. Димыч где-то пропадал – не звонил и не появлялся вообще.
Погода в Москве продолжала портиться, хотя казалось, что дальше уже некуда. Деньги присутствовали только в темах звонков товарищей, которые или просили отдать долг, или сами хотели перехватить «до получки». Редких копеек, которые подбрасывали родители, хватало только на оплату мобильного и Интернета. В принципе, Санчес вполне самодостаточно умел существовать и без денег. Книги и фильмы он скачивал на халяву. Диета из жареных пельменей и кока-колы его пока тоже устраивала. Когда желудок начинал сопротивляться установленному порядку, Санчес навещал родителей. Но обстановка за семейным столом с каждым таким визитом все больше накалялась – праздное безделье сынули затягивалось, укоризненные вздохи родителей и жалобы дяди портили вкус восхитительной мамской стряпни.
Чтобы от него наконец отстали, Санчес начал время от времени появляться в лаборатории. Там после нескольких недель разлуки он с удивлением и радостью стал встречать и Димыча, у которого дома не было ни компьютера, ни доступа в Интернет. А здесь, в оптоволоконной бесцензурной нирване, он открыл для себя мир онлайн-видео и интернет-знакомств.
Друзьям неожиданно для них самих понравилось болтаться в лаборатории. Здесь было тихо и спокойно, никто не доставал всякими расспросами и требованиями.
– Помнишь, как наш препод любил повторять: теоремы лучше всего доказываются, когда на улице минус тридцать и в квартире нет женщин?
– Ага… Тогда поздравляю, коллега!
– С чем?
– Мы на пороге великого открытия…
Никакого расписания, занятий, экзаменов. К семи вечера здание пустело, и можно было без помех погрузиться в изучение новых технологий, чтение книг или праздношатание по чатам. Близость лестницы экономила жизненные силы, столь необходимые для грядущего великого научного открытия. Выскочив из лифта, можно было за восемь-десять размашистых шагов перемахнуть по диагонали гулкий холл, открыть своим ключом дребезжащую стеклом и старой фанерой дверь лаборатории и надежно забаррикадироваться здесь от внешнего мира и начальства. Не надо было тащиться по бесконечному темному гулкому коридору с выпадающими паркетинами и свисающими с потолка ошметками проводов – изгибающемуся и опасному, как прямая кишка огромного змея. Кишка к тому же была населена аморфными человекоподобными дроидами, которые давно вступили с этим змеем в извращенно-симбиозные противоестественные отношения. Стоило им вдруг улыбнуться при встрече и сказать: «драсте сильпетрович» – и легко можно было получить под дых вопросом о творческих планах или здоровье каких-то малознакомых персонажей.
С другой стороны, близость к лифту и лестнице изводила друзей шумом за дверью, щебетанием лаборантш, запахом сигарет и постоянно заглядывающими в их дверь коллегами с этажа. По поводу и без, с недопитой бутылкой и скучными, как плакаты о производительности труда, историями. Димыч сначала пытался травить непрошеных гостей колкими насмешками, но этот метод оказался не очень действенным – люди продолжали заглядывать, но теперь исключительно для того, чтобы сказать какую-нибудь гадость. Тогда друзья нашли более элегантный способ обезопасить свою территорию от любопытных. Однажды утром на их двери появился распечатанный плакат формата А3 с крупными логотипами Российской академии наук, ФСБ и IBM, а также желтым знаком радиоактивности. Надпись на этом плакате гласила:
ЛАБОРАТОРИЯ 34 НИИ ПСУ РАН РФ
Внимание! Идет ответственный научный эксперимент по численной оптимизации в сложной производственной системе!
Без пропуска не входить.
Официально в лаборатории № 34 помимо Санина и Конова числились еще шесть человек. Из них периодически на рабочем месте появлялись только трое. Завсегдатаем был дядька в ранге замзавлаба – Григорий Долгов. На вид ему было лет сорок пять, он одевался по всем канонам моды советских ученых в серые дурные костюмы и заношенные плохо выглаженные рубашки. Главным и бесспорным украшением его невзрачной внешности была настоящая густая борода. Он приходил с утра пару раз в неделю, отмечал свое присутствие дымящейся кружкой чая, изрекал с важным видом очередную компьютерную мудрость вроде «Компьютер без Windows подобен мороженому без кетчупа» и с достоинством уплывал практически на весь день куда-то в дебри института «поддерживать отношения». Время от времени в комнате по очереди материализовывались две тетеньки неопределенного возраста. Они что-то молча перепечатывали с листов, деловито всматриваясь в синие экраны с доисторическими текстовыми редакторами, или часами висели на телефоне. В этом случае молодые аспиранты могли сполна оценить все тяготы жизни старшего поколения с его недоделанными ремонтами, больными мужьями, взрослыми детьми, крохотными внуками, недостающими сотками и лишними килограммами. В телефонных беседах тетеньки изображали жизнь, полную невзгод и страданий, но когда им это надоедало, они тут же становились существами крайне дружелюбными и всегда готовыми помочь. Правда, только в свободное от основных хлопот время и только в пределах своей мизерной зарплаты и еще меньшей профессиональной ответственности. Друзья всегда были рады их появлению, благодаря которому на столе лаборатории возникало что-нибудь съестное: домашние котлетки, выпечка, бутерброды… Бородатый дядька сначала напрягался, подозревая в Санчесе и Димыче бессовестных нахлебников и конкурентов в борьбе за столь ликвидную в научной среде качественную закусь. Но тетеньки только обрадовались новым голодным лаборантам. Дима быстро поймал нужную эмоциональную волну, и в его воспоминаниях детства неожиданно начали проскальзывать годы голода и разрухи. Еды в крохотном холодильнике под столом заметно прибавилось, от чего замзавлаб Григорий только выиграл и окончательно успокоился.
Кем были все остальные сотрудники лаборатории – для ребят навсегда осталось загадкой. Дни шли за днями… И как отметил на научном совете в своем кратком ежеквартальном докладе влиятельный господин С.А.Коровин, молодым воодушевленным аспирантам даже удалось вдохнуть в эту лабораторию новую жизнь.
Молодежь и старики
Когда Димыча не было в лаборатории, а туман в глазах уже не позволял пялиться в экран компьютера, Санчес сидел у окна и подолгу мечтал, глядя на окружающий мир. Это было его любимым занятием из числа тех, которыми можно заниматься в одетом виде.
Окна выходили на юг, и помещение лаборатории всегда было наполнено солнцем. Еще во время своего первого посещения ясным бабье-летним днем Санчес обратил внимание на густой солнечный рассол, затопивший комнату под самый четырехметровый потолок. Любые перемещения в нем напоминали движения маринованных огурцов в полупустой банке, которую вернули в холодильник после опустошительного набега голодного хозяина. Рассол был обильно приправлен яркими неугомонными светлячками пыли, утомлявшимися только к вечеру, когда прокопченное московским смогом закатное солнце за окном уступало роль светила длинным мигающим неоновым трубкам на потолке, монотонно выпевающим единственную известную им букву «н-н-н».
Вся лаборатория представляла собой небольшую квадратную комнату, площадью напоминавшую гостиную в панельной многоэтажке. С коридором ее связывала хлипкая фанерная дверь, затейливо украшенная вставками из матового стекла. Всю противоположную стену занимало огромное окно из трех одинаковых секций в алюминиевых рамах с забавным массивным рычагом дистанционного управления крошечной фрамугой на самом верху.
Помещение лаборатории делил на две равные части ряд железных несгораемых шкафов с сейфовыми замками, поставленных спинами друг к другу. Три массивных шкафа стояли плечом к плечу дверцами на запад, еще три прикрывали их ржавые тылы с востока. Некоторые шкафы были плотно заперты на ключ, защищая от возможного пожара и праздного любопытства скучающих аспирантов научные тайны ушедших десятилетий. Остальные шкафы, наоборот, не закрывались вообще – сейфовые металлические штыри их замков торчали во все стороны своими ржавыми зубами. Вдоль стен рядами стояли казенные столы странного рыжего цвета на черных металлических опорах. По негласному правилу левая сторона лаборатории с одним рядом металлических шкафов, несколькими столами и половиной окна стала вотчиной «стариков» – бородача и сердобольных тетушек. Помимо мебели здесь томились в заточении под полиэтиленовыми чехлами два компьютера. Видимо, руководство лаборатории придерживалось философского принципа, согласно которому стоящие часы два раза в сутки показывают абсолютно точное время, а выключенный компьютер бережет сотрудникам уйму рабочего времени. Был здесь и старый, как песочные часы, матричный принтер, перфорированная бумага для которого закончилась на складах раньше, чем «Санчес-сперматозоид» нашел свою «Санчес-яйцеклетку». Но главным достоинством этой половины комнаты была импровизированная кухня, состоявшая из небольшого урчащего холодильника, разделочной доски, усыпанной крошками хлеба, многочисленных баночек с чаем, растворимым кофе и сахаром, россыпи ложек и вилок с институтским штампом, а также нескольких чашек с вековым чайно-кофейным налетом. Большой охотничий нож с инкрустированной ручкой в кожаных ножнах предусмотрительный Долгов держал в ящике своего стола и доставал только в самые ответственные моменты – порезать колбасу или сорвать жесткую пластиковую ленту с новой коробки канцелярской бумаги.
Противоположная сторона помещения, за металлическими шкафами, стала «молодежной». Именно здесь, разгребая завалы старых бумаг, начали обустраиваться Санчес и Димыч. На этой половине имелись такие же древние столы, два разваливающихся стула с истлевшей обивкой и большая школьная коричневая доска, предназначенная для меломарания. Повесить ее было некому и некуда, поэтому она разместилась в «молодежном» углу и угрожающе шаталась каждый раз, когда кто-то пытался до нее дотронуться.
Утром, когда бодрый Гриша отправлялся с визитами к своим институтским знакомым, оставив на столе дымящуюся кружку чая и бумаги с какими-то нарисованными от руки схемами, Санчес и Димыч, неспешно подтягиваясь в лабораторию, чувствовали себя там нищими родственниками. Ближе к вечеру, под защитой длинных закатных теней, они уже без зазрения совести воровали оставленные без присмотра печенье и вафли на «стариковской» кухне.
Когда небо закрывали глухие темно-серые тучи, помещение становилось как будто больше. Пыльные светлячки замирали в воздухе, вентиляторы компьютеров гудели как-то тревожнее, тени прятались под шкафы. Можно было прислониться лбом к стеклу и смотреть вниз. Там, перед входом в институт, капли дождя, а потом уже и хлопья снега беспокоили стаи вечно недовольных ворон.
Когда щелкал выключатель и электрический свет, отражаясь от двойных стекол, снова возвращался в комнату слепящим потоком, граница между мирами стиралась. Молчаливо-сосредоточенным людям, сидевшим по обе стороны железных шкафов, вдруг начинало казаться, что они – часть одной команды, выполняющей какую-то важную и ответственную миссию по численной оптимизации очень сложной производственной системы. Жизнь и тех и других наполнялась смыслом.
Никто из обитателей этой обшарпанной комнаты не осознавал, что уникальные научные разработки, способные перевернуть представления человечества о компьютерном разуме, десятилетиями грустили в пыльных недрах стоявших рядом несгораемых шкафов. Они чудом пережили приватизацию, евроремонт, две волны рейдерских атак и подобную нескольким пожарам реструктуризацию Академии наук. Они лежали и ждали, когда их наконец кто-нибудь украдет. Или окончательно убьет менее эффективный, но более жизнеспособный в коммерческом плане западный аналог.
Лена, метро, первая стратегия
Димыч познакомился с Леной в курилке. Загорелую, приятно пахнущую и элегантно одетую девушку с двумя сотовыми телефонами и аппетитными формами он приметил сразу, после чего еще долго ходил кругами в ожидании подходящего случая. Лена чем-то отличалась от всех его знакомых девушек – и Димыч неожиданно оробел, присматриваясь издалека к новому виду добычи и изучая ее повадки, как профессиональный натуралист. Лена носила строгие деловые юбки, ярко красила губы, все время громко и по-деловому разговаривала по мобильным телефонам, ежеминутно раскатисто смеялась и активно жестикулировала. Она была старше Димыча всего на пару лет, но казалась неимоверно успешной.
Димыч, как и Санчес, не курил ничего разрешенного российскими законами, однако для того чтобы завязать знакомства среди офисного молодняка, пристрастился к привычке «дышать воздухом» у главного входа института в тот послеобеденный час, когда под длинным козырьком собирались интеллектуальные сливки компаний, арендовавших свободные помещения в институте.
– Привет, я – Лена. Ты тут новенький, я смотрю? – все заранее продуманные подходы Димыча потеряли всякий смысл, когда девушка подошла сама. Он почувствовал себя совершенно обезоруженным, пожимая протянутую руку.
С близкого расстояния было видно, что Лена умело пользуется макияжем: густой тональный крем скрывал офисную зеленость, под безупречным маникюром угадывались измученные курением, клавиатурой и нервами ногти. Корни волос выдавали естественную невзрачность, требующую постоянной подкраски.
Лена была менеджером по работе с клиентами в компании TS Computers, которая арендовала половину первого этажа в их крыле здания. Компания занималась обслуживанием компьютерной техники в крупных корпорациях. Здесь постоянно звонили телефоны, шныряли туда-сюда курьеры. Лена и еще пара молодых людей в галстуках находились на особом положении – они работали с клиентами, а потому могли пропадать из офиса на полдня. У них были крутые мобильные телефоны, корпоративные улыбки, непринужденный сленг и блестящие машины. Лена была обладательницей бордовой «Мазды 3», которая маняще пахла автосалоном и игриво подмигивала лампочками вслед своей хозяйке, когда та на ходу, не оборачиваясь, нажимала на брелок сигнализации.
Дима не раз наблюдал через окно это увлекательное шоу автомобильных лампочек, женских бедер и финансовой независимости.
– Люди, блин, делом занимаются! А мы… Может, пойти к ним работать? Я видел на сайте – у них есть вакансии в отделе продаж. Как думаешь – возьмут?
– Чтобы продать что-то ненужное, надо обмануть кого-то наивного. А нам обманывать карма не позволяет…
Директором и хозяином TS Computers являлся лысеющий дядька лет сорока, невысокого роста, с рябым лицом и носом в форме картошки, какую обычно выбрасывают, поскольку чистить ее бессмысленно. Если не считать носа, то все остальное в нем создавало впечатление вполне приличного человека. Звали его Робертом, представлялся он как «просто Роби». Фамилии его, похоже, не знали даже сотрудники. Роби и Роби. Санчеса и Димыча он поразил тем, что с первого раза – после того, как Лена однажды представила их друг другу при случайном столкновении в коридоре, – запомнил их имена. Теперь Роби при каждой встрече здоровался с ними за руку как со старыми знакомыми. Он обладал тактом и прекрасным чувством юмора, легким акцентом ре-экспата и характерным проамериканским стилем в одежде: голубые джинсы и водолазка у него неизменно сочетались с темным пиджаком от делового костюма Hugo Boss или Ermenegildo Zegna. С ним приятно было поговорить – он совершенно не кичился своим статусом успешного предпринимателя. Санчесу хотелось работать у Роби, но «начинать с низов», как любил говорить Димыч, было как-то уж очень тоскливо. Особенно глядя на Лену – такую успешную и независимую. На работу, аналогичную ей по статусу, ни Санчес, ни Димыч, конечно, рассчитывать в тот момент не могли, а к меньшему были морально не готовы. Димыч в присущей ему деловой манере попытался однажды объяснить это Роби, но результат разговора, в деталях неизвестный Санчесу, по сути был понятен, выдавая себя новой изломанной морщинкой, украшавшей лоб Димыча несколько дней подряд.
Оба товарища подготовили и разместили на HH.ru[15] и еще на паре интернет– ресурсов свои резюме в поисках серьезной стабильной работы. Из резюме следовало, что каждый из них в совершенстве владел практически всеми компьютерными языками, включая мертвые, и идеальным флюэнт инглишем, а посему готов был предложить себя работодателю за скромное вознаграждение от ста тысяч рублей в месяц без учета социального пакета. Заслуживающих внимания звонков не было. Обращались в основном сотрудники кадровых агентств, спрашивали рекомендации с предыдущих мест работы и цокали языками. Вчерашние выпускники пусть даже престижного технического вуза с такими «звездными запросами» их явно не очень интересовали.
В ожидании судьбоносного звонка от будущего работодателя Санчес притащил с Митинского рынка ворох дисков с разными программами и книжек по корпоративной автоматизации. Он мечтал создать крутую систему управления предприятием и частенько на домашних посиделках обсуждал эту идею с дядей в надежде, что тот поможет с клиентами.
– Семьдесят процентов всех внедрений систем автоматизации на предприятиях заканчивается неудачей. Почему? – забирался он на своего любимого конька каждый раз, когда его готовы были слушать. – Потому что все эти системы топорные и примитивные, как кухонная скалка! Рынок корпоративной автоматизации ждет технологического прорыва, по уровню сравнимого с тем, что произошел на домашней кухне с появлением бытового кухонного комбайна…
– Под «технологическим прорывом» ты понимаешь необходимость дополнительно мыть тонну каких-то корявых железяк от такого комбайна, я правильно понимаю? – язвила по этому поводу мама, что ничуть не смущало молодого инноватора.
Дядя активно кивал и поддакивал, обещал познакомить с правильными людьми, когда будет что показать.
Димыч круглосуточно скачивал все подряд с торрентов[16], как человек, который недавно впервые глотнул живительной влаги из неиссякаемого интернет-источника и теперь никак не мог оторваться. Гигабитное оптоволокно, полученное институтом для научных целей, по большей части простаивало впустую, поэтому фильмы скачивались быстрее, чем Димыч успевал их просматривать. Он мгновенно забил ими диск своего компьютера и пару дополнительных дисков, которые друзья подарили ему на день рождения, но места все равно катастрофически не хватало. Димыч начал записывать фильмы и программы на болванки, которых в лаборатории всегда было в избытке благодаря тому, что Гриша был неравнодушен к ярким канцелярским безделушкам, таская их в промышленных масштабах из тайных кладовых института и забивая ими железные шкафы «на черный день».
Острый дефицит денежных средств, наблюдавшийся у друзей, грозил перерасти в хроническую форму лузерского синдрома. Нужно было немедленно начинать лечение молодого самолюбия.
Первая практическая бизнес-идея родилась у Димыча именно вследствие его увлечения. Однажды он записал десяток дисков с программами и фильмами и подговорил Санчеса продавать самопальный продукт с рук у выхода из ближайшего к институту метро «Калужская».
– С уличной торговли начинали все миллиардеры. Это бесценная школа жизни. К тому же сейчас не девяностые, не съедят же нас…
Санчесу идея не очень нравилась, но школу жизни хотелось посетить.
Как ни странно, Санчес успел продать несколько дисков с отличной прибылью, учитывая, что себестоимость их была практически нулевой. Он даже вошел в азарт, но два молодых сержанта в мышиной форме с внушительного вида дубинками, улыбкой и загаром очень напоминающие сержанта Васильева эпохи летних военных сборов, вежливо и без наездов объяснили Санчесу нелегитимность его претензий на данную бизнес-модель. К тому же главный интеллектуал потока очень боялся, что кто-нибудь из школьных или университетских знакомых станет свидетелем его лоточной торговли у метро. С чувством облегчения от успешно пройденного урока в школе жизни он собрал свои пожитки и благополучно исчез.
– Продавать не так уж и страшно, как мне казалось, – делился он потом по скайпу впечатлениями с братом, – но все это должно происходить в пределах закона и удобного отапливаемого офиса…
– А по-моему, бабушек щупать у церкви за деньги – и то более разумная бизнес-модель, чем та, что вы придумали. И как только вам это в голову пришло?! – негодовал брат в ответ.
Димычу в этой школе повезло меньше. Он стоял у противоположного выхода, и когда подошла его очередь общаться с мышиными сержантами, сказал что-то остроумное, соответствующее комизму момента. Появился остряк в лаборатории только под вечер, без дисков и денег, но с огромной гематомой на бедре.
Тем же вечером на импровизированном бизнес-совете в комнате 555 Санчес признал эксперимент с торговлей удачным. Он смог заработать почти тысячу рублей, которые предложил по-братски разделить со своим партнером. Этих денег было достаточно для аскетичного, но целебного ужина из нескольких банок пива и хот-догов. Уже прогресс! Хотя для создания успешной компании и ее вывода на биржу NASDAQ стоило рассмотреть более устойчивые и масштабируемые бизнес-модели.
Гриша как раз вернулся с очередных межлабораторных посиделок. Он был слегка навеселе, а потому с готовностью принялся учить молодых уму-разуму.
– Ну что, молодежь, маетесь? Ничего, за одного битого 1/8 байтового дают! Пора вам уже делом заняться!
– Критикуешь – предлагай! – огрызнулся Санчес за двоих, поскольку Димыч вообще был не расположен к разговорам. – Розничная торговля – явно не наш конек. А на зарплату мнс’а[17] современный половозрелый интеллигент не проживет, без обид, Григорий. Чтобы хорошую работу найти, нужен опыт, связи, рекомендации. Нам бы в каких-то проектах интересных поработать хоть бесплатно – чтобы опыта набраться и об этом в резюме написать, а потом уже и работу найдем. Я знаю, сейчас программисты везде нужны на самом деле!
– В резюме ты можешь что угодно написать. Вон на заборе тоже «фэн шуй» написано, а там – дрова. Ума-то от этого не прибавится.
– Замкнутый круг какой-то получается, – вступил в разговор хмурый Димыч, – без опыта не берут, а опыта не наберешься, пока не возьмут.
– Опыт, – назидательно продолжил Гриша, – это то, что приобретается сразу после того, как становится бесполезным. А насчет проектов – это дело! С научными темами в институте сейчас глухо, да и неинтересны эти темы вам, молодым, будут. Сплошная писанина. А вот арендаторов независимых у нас в здании сидит – что водорода в металлогидриде! Набились, паразиты, промеж кристаллической решетки – хрен выкуришь. У них у всех какие-то задачи есть. Я поговорю с замом по науке, он вам какую-нибудь бумажку рекомендательную выдаст. Вы с ней пройдетесь по компаниям – аки апостолы алгоритмовы, спросите, может, им компьютеры какие починить надо или программы написать. Глядишь, кому и впарите…
Гриша осекся, увидев, как Димыч инстинктивно потер ушибленное бедро.
Следующие полчаса троица обсуждала возможные варианты развития бизнеса на базе института. Идея Санчеса об универсальной супернастраиваемой системе управления зажгла в глазах Гриши какой-то нездоровый дьявольский огонек, но Димыч жестко пресек полет их фантазии:
– Смотрю, паруса вам конкретно надуло! Это же годы научной работы! И еще непонятно – с каким результатом. Думаете, в Ораклах[18] всяких тысячи людей годами дурака валяют? Ларри с Биллом[19], наверное, встречаются время от времени и говорят: «Слышишь, вражий сын, не смей наделять свои программы интеллектом, а то вундеркиндам сибирским не на что будет пиво покупать и девок в Макдоналдс водить».
Звучало слишком здраво, чтобы спорить. Договорились рассматривать только те варианты, которые без существенных дополнительных затрат могли бы принести живые деньги в ближайшие месяц-два.
Димыч наконец воспрял духом, схватил огрызок мела и, придерживая одной рукой валявшуюся до сих пор без дела доску, принялся записывать все предлагаемые в режиме мозгового штурма варианты.
Через полчаса на доске появилось:
– web-дизайн и раскрутка сайтов;
– программирование под заказ;
– доставка пиццы и других продуктов для сотрудников в офисы;
– рассылка и распространение любой коммерческой информации (аналог распространения по почтовым ящикам);
– создание внутреннего институтского хранилища файлов, чтобы нужную информацию из Интернета не качать (с возможностью записи данных на диск по желанию);
– оказание безвозмездных сексуальных услуг красивым молодым менеджершам.
На последнем пункте настоял уже порядком набравшийся Димыч, а на резонный вопрос – в чем же тут бизнес, если услуги будут безвозмездными, он так же резонно ответил, что в этом случае и деньги не понадобятся, потому что наступит полная нарния[20].
На этом месте Санчес с Гришей переглянулись: пора закругляться, завтра продолжим.
Димыч категорически отказался ехать домой на метро, объявив подземку «Обителью зла-3». Санчес испугался, что Димыч полезет за руль в таком состоянии, и сам вызвался шоферить.
– А ты разве водишь машину? А че молчал раньше? У тебя же нет прав?
– Права у меня всегда есть, а водительское удостоверение я скоро получу, просто экзамен еще не успел сдать, – соврал Санчес. – Даже если поймают, это в любом случае лучше, чем пьянка…
Этой ночью он впервые самостоятельно вел машину по городу. Пара кратких тренировок с братом на уединенной площадке не в счет. Димыч мгновенно отрубился, как только голова его коснулась спинки пассажирского кресла. Того, что его водитель никогда толком до этого не сидел за рулем и иногда порядком путался в педалях, он так никогда и не узнал.
Японская малолитражная старушка казалась Санчесу спортивным монстром. Угрожающий рык и свободолюбивый норов машины, повидавшей даже без учета всех обнулений счетчика не менее 250 тысяч километров, грозил разоблачить абсолютную некомпетентность сидящего за рулем. Но Санчес был уверен, что справится. «Не Боинг же 747, в конце концов!» Он повернул ключ зажигания, и остатки волнения улетучились при звуке первых нерешительных чихов выхлопной трубы. Он проверил все зеркала и положение кресла, как написано в инструкции, включил ближний свет, глубоко вздохнул и аккуратно переключил автомат на «D». Машина несколько раз дернулась, пока Санчес привыкал к непривычно длинному ходу педалей. Растревоженный сонный пассажир недовольно замычал. К моменту, когда машина выехала за ворота института, Санчес чувствовал себя уже вполне уверенно за рулем. Под мерное сопение товарища, преисполненный ощущением собственной важности, он мысленно строил маршрут в Химки, который уже многократно проделывал в качестве пассажира. У входа в ярко освещенную утробу подземного перехода метро «Калужская» под столбом с кровавой буквой «М» две фигуры в фуражках проверяли документы у неопределенной личности. Судя по осанке и характерной жестикуляции в стиле «Ты меня уважаешь?», слегка подвыпивший рыночный торговец спешил домой после удачного делового дня. Санчес подумал, что теперь вряд ли сможет воспринимать метро так же, как раньше.
Как фасоль свою назовешь…
На следующее утро два молодых аспиранта и примкнувший к ним сочувствующий замзавлаб составили свой первый в жизни бизнес-план. Он поместился на листе А4 и больше походил на констатацию существующих жизненных обстоятельств, чем на стратегию. Договорились, что их основным бизнесом должны стать услуги, связанные с разработкой программ и сайтов для компаний – арендаторов института. Все остальные направления, включая доставку пиццы и благотворительные сексуальные услуги, решили отложить до лучших времен.
Распределили обязанности. Гриша взял на себя проработку знакомых в институте «по старой памяти», а также обещал подготовить всю техническую инфраструктуру – электронную почту, телефонию, систему управления задачами.
Санчес взял на себя коммерческую сторону – логотип, шаблоны документов для рассылки, рекомендации дяди.
Димыч занялся хозяйственными и финансовыми вопросами: придумать прейскурант на услуги, сделать визитки, зарегистрировать домен. Он также должен был пообщаться с замдиректора института по хозяйственной части – тот, собственно, отвечал за взаимодействие с арендаторами, а потому мог помочь в распространении нужной новоявленным коммерсантам информации. Гриша идти на контакт отказался, потому что с каких-то очень давних пор пребывал с замдиректора в состоянии вялотекущей холодной войны.
Ключевым испытанием для всей разработанной стратегии бизнеса было полное отсутствие денег у его основателей – в лучшем случае можно было наскрести несколько тысяч рублей на всех. Не хватит даже на регистрацию ООО. Хорошая новость заключалась в том, что компьютеры, принтеры, бумага и другие расходные материалы, а также теплый светлый офис у будущих предпринимателей уже имелся. Разве этого мало для старта?
Оставался нерешенным вопрос с названием. Гриша предлагал традиционные для его эпохи постсоветского культурного упадка названия типа «Проектный сервис» или «Информационные технологии и компьютерный сервис – ИТКС». Димыч тут же проверял плоды его вдохновения в «Яндексе» и находил десятки аналогичных компаний, отметая один вариант за другим. Санчес настаивал на «современном и стильном» названии типа Frodo Inc. или Mechanical Robots и записывал все произнесенные названия на доске. Димыч спорил, что мы, мол, в России живем и должны придумать что-то исконно русское, типа «Лапоть Лтд.» или Malina Design. Самое удивительное, что даже эти предлагаемые названия уже кем-то использовались.
– Думай, молодежь! Где ваш творческий потенциал?
– Творчество – процесс подсознательный. Если о нем подумать, он сразу прекращается.
– Караул устал! Давайте отложим вопрос, – предложил Санчес, окончательно измученный скрипом мела на пальцах.
– Но как-то же мы должны называться, хотя бы для того, чтобы я мог заму по науке про нас рассказать? – спросил Гриша и потянулся так, что захрустели суставы.
– Я думаю, для руководства института мы так и должны оставаться 34-й лабораторией, – вставил свои «пять копеек» Димыч. – Было бы странно, если бы они решили поддержать какую-то малоизвестную коммерческую компанию, разве не так?
– «Лаборатория 34»! Чем не название?! – Санчес просто-таки подпрыгнул на столе, куда за секунду до этого присел. Он снова схватил мел и крупно написал в единственном еще не покрытом меловыми разводами углу доски: LAB34.
От волнения Санчес не удержал тяжеленную доску, и она с неприятным треском стала съезжать со столов, на которые была установлена. Гриша, знаток капризной деревянной души, бросился восстанавливать ее спокойствие. Минуту, пока в комнате были слышны только пыхтение, скрип и скрежет, будущие соучредители свыкались с предложенным названием.
– По-моему, отлично, а? – Санчес вопросительно смотрел то на Димыча, то на Гришу. Те задумчиво разглядывали надпись. Димыч наклонял голову в разные стороны, щурил взгляд, как будто это давало более разностороннее представление о названии.
– Несолидно как-то… – лимонно сморщился Гриша.
– Не идеально. Но на первое время сойдет, – заключил Димыч. – Будет минутка, придумаем что-нибудь получше.
Параллельно Димыч третировал «Яндекс» проверкой наличия конкурентов с таким названием, но ничего опасного не нашел.
– Мне, в общем, все равно, – сказал Гриша, складывая бумаги на своем столе. Он собирался прямо сейчас идти в дирекцию. – Я, конечно, большего ожидал от таких мощных креативщиков, но если вы на этом выдохлись, то пусть будет старая добрая «34 Лаборатория».
– Не «34 Лаборатория», а Lab34! – крикнул Санчес вслед уже вышедшему Грише. – Ну согласись же, что вполне стильно и современно? – обратился он за поддержкой к Димычу.
– Плох тот бит, который не желает стать байтом! Поздравляю, ты теперь хозяин собственного дела. Иди работать…
Как это часто бывает в бизнесе, за все последующие годы существования компании минутки на придумывание «чего-нибудь получше» так и не нашлось… Иногда лучше полюбить то, что есть, чем потратить жизнь на поиски лучшего.
Митрич и первый снег
Первый настоящий снег в Москве выпал уже к началу ноября.
Промозглый ветер подхватывал огромные белые хлопья и плотно упаковывал в них – как в пенопластовые каркасы из магазина электроники – ветки деревьев с последними пожелтевшими листьями. Лепил из них плотные снежные шторы для ветровых стекол автомобилей, медленно ползущих в глухих полуденных пробках. Под колесами старых рейсовых автобусов снежные хлопья моментально впитывались в невесомый среднерусский суглинок, скопившийся за лето. Все это мгновенно превращалось в коричневую жижу и напоминало замысловатые, как транзисторные схемы, рисунки.
Первая волна молодого предпринимательского задора, чистая, как новорожденные снежинки, тоже быстро разбилась о волнорезы равнодушия и полного безразличия со стороны тех, в расчете на кого этот бизнес, собственно, затевался.
Гриша смог убедить зама по науке дать им свою рекомендацию, но ее финальная формулировка после всех бюрократических согласований оказалась настолько расплывчатой и невразумительной, что на клиентов вообще не производила никакого впечатления.
Дядя Санчеса ничего вразумительного не подсказал, контактов потенциальных клиентов предложить не смог, но вконец замучил советами и поучениями о том, что нужно, мол, заниматься большой наукой на благо родины, а не гнаться за длинным рублем. Тогда и клиенты сами придут.
Димычу тоже похвастать было нечем.
Замом по хозяйственной части оказался низенький полный дяденька в костюме-тройке, застегнутом на все пуговицы так туго, что весь его облик напоминал надувной шарик. Он никогда не сидел на месте и так стремительно перемещался по институту, что одновременно определить его местоположение и степень занятости было практически невозможно. Дядьку все звали «завхоз» или «Митрич». Димыч был свято уверен, что это сокращение от отчества Дмитриевич. Ни Гриша, ни тетушки припомнить его официальное имя и отчество не могли и предлагали обращаться к нему запросто – Митрич, как и все. Санчес нашел в ящике своего рабочего стола среди пыльных скрепок и кнопок засаленную брошюру с логотипом НИИ ПСУ на синей обложке – это была телефонная книга института, изданная более двадцати лет назад. В ней Димыч с удивлением обнаружил, что заместителя директора по хозяйственной части зовут Роман Арнольдович Митрич.
– Может, это его отец? Типа, династия завхозов? – Димыч осоловело уставился на желтую страницу справочника, не в силах поверить, что кто-то может проработать более двадцати лет завхозом в НИИ.
Выяснилось, что это тот же самый Митрич, что и двадцать лет назад.
– В институте в свое время были очень сильны антисемитские настроения, поэтому он своего отчества стесняется. И для подсобных рабочих, с которыми постоянно вынужден общаться, он вроде как свой в доску, – пояснила всезнающая Лена.
Димыч несколько дней громко и с расстановкой репетировал, как без запинки и смешков будет произносить «Здравствуйте, Роман Арнольдович, можно вас на секундочку?», и успел этим всех в лаборатории довести до белого каления. Потом еще две недели он пытался отловить Митрича то возле его рабочего кабинета («Буквально минуту назад вышел»), то в тусклых бесконечных коридорах института («Только что здесь проходил, поищите на шестом этаже»). Гриша посоветовал ловить завхоза у дверей дирекции, где еженедельно проходил ученый совет, однако Димыч побаивался ошиваться без дела в пустых огромных помещениях директорского крыла. К тому же с первого совета зам вышел в сопровождении нескольких важных пузатых дядек и на робкую просьбу поговорить ответил с формальной улыбкой: «Молодой человек, загляните ко мне после обеда в кабинет, пожалуйста, там и поговорим. Лады?». До 17.15 Димыч был занят увлекательной перепиской на «Одноклассниках» сразу с тремя девицами в попытках составить приятную программу на вечер, а когда спохватился, завхоз уже исчез, двери всех кабинетов его отдела были закрыты, а свет – выключен.
Через две недели Димыч все-таки добился аудиенции с неуловимым завхозом. Тот принял его по-деловому в своем кабинете, который оказался аскетично крохотным, со столом, заваленным метровыми стопками каких-то контрактов и счетов-фактур. Димычу пришлось сидеть на стуле, упираясь коленками в стол и наклонив голову так, чтобы не задеть бумаги, пачками свисающие с открытых стеллажей за его спиной. Кабинет почему-то находился не в директорском крыле, как у других замов. Димыч отлично помнил свой единственный визит в кабинет зама по науке – огромный, с панорамным видом на парк и внушительным, как у генералов в фильмах про войну, письменным столом. По площади тот кабинет был больше всей двухкомнатной квартиры Димыча в Химках. А вот Митрич почему-то сидел в техническом крыле института, где в коридорах редкие неперегоревшие лампы выхватывали из полумрака зловещие реликты советской наглядной агитации, сложенные вдоль стен еще десятилетия назад «на всякий случай» – может, технический ангар подладить, а может, после очередной смены власти показать свою лояльность.
– Вы уж извините, молодой человек, у нас тут обстановка рабочая, без излишеств, – приветствовал Димыча завхоз и предложил чаю.
Димыч прикинул, что не сможет поставить свою кружку на стол и должен будет держать ее в течение всей встречи в руках, а потому благоразумно отказался. Он немного сбивчиво, не вдаваясь в подробности, стал рассказывать завхозу, что ведущая лаборатория института объединила силы с передовыми разработчиками программного обеспечения всего мира для того, чтобы предложить арендаторам НИИ уникальные услуги по разработке высокоинтеллектуальных систем управления предприятием на основе возможностей всемирной сети Интернет.
Митрич кивал, слушал внимательно, не отвлекался, даже задал пару уточняющих вопросов и сделал какие-то пометки на листе бумаги перед собой. Докладчик, видя это, воспрял духом, но быстро приуныл, как только Митрич начал ответную речь. Завхоз жаловался на сложную жизнь в институте, постоянные обвинения в нечистоплотности и происки недоброжелателей.
– Аренда сейчас – важный источник дохода для нашего института, но аппаратчики из РАН уже который год пытаются прибрать к рукам эти доходы и вести все отношения с арендаторами централизованно. Они не понимают, что на эти средства мы обустраиваем наш институт, закупаем новую технику для лабораторий (Димыч энергично кивал), вот крыльцо новое недавно сделали, стеклопакеты поставили в южном крыле. Вы думаете, нам Академия наук дает какие-то фонды на это?! Да мы бы все уже у метро научным достоянием России торговали (Димыч вздрогнул), если бы не эти гроши от аренды… Нам приходится согласовывать каждое действие, все наши договора рассматривают под лупой. Мы пускаем в свои стены только профильные организации с высоким научным потенциалом (тут Димыч вспомнил огромную прачечную в торце здания и многочисленные конторки, занимающиеся какой-то оптовой торговлей, но, естественно, вслух ничего не сказал). То, что вы предлагаете… Одну минутку.
На столе у Митрича зазвонил телефон. Он снял трубку, вслушался в надрывающийся из-за шума голос на том конце провода и громко сказал:
– Зайдите к Семену, он должен был еще неделю назад этот вопрос решить! Скажите, я приду к нему ругаться, если сегодня до вечера не поставят!
Окончив телефонный диалог, Митрич положил трубку, глубоко вздохнул и улыбнулся Димычу, как своему хорошему знакомому:
– Окно видели разбитое со стороны Профсоюзной? Вот, никак заделать не могут. Ну ничего, справимся. Так о чем мы? Ах, да! Так вот, дело ваше важное и нужное – и для арендаторов, и для развития института. Однако прямо вот так помочь вам с распространением материалов по офисам я не могу. – При этом Митрич с явным сожалением пожал плечами так, что складки кожи собрались гармошкой над тугим воротником. – Представляете, что обо мне начнут говорить, мол, Митрич совсем обнаглел, ушел в рекламный бизнес за счет родного института (слово «бизнес» он произнес как «бизьнись», вкладывая в него весь доступный запас иронии). Да и сами арендодатели очень не любят, когда мы вмешиваемся в их дела, и так проблем хватает… Так что, молодой человек, могу предложить только одно – использовать доску объявлений около входа на первом этаже, знаете? (Димыч понуро кивнул.) Вот. Еще можете на ученом совете поднять вопрос – если решат положительно, я, конечно же, помогу, но сам брать на себя такую ответственность не буду…
– Скользкий тип, – отчитывался Димыч на «собрании акционеров» в комнате 555 перед двумя рядами железных шкафов. – Вряд ли мы что-то от него добьемся. Но объявление на доску у входа я обязательно повешу. И поговорю с Леной, она – светлая голова – наверняка что-то интересное предложит.
Димычу очень понравилась идея поговорить с Леной не о погоде и ночных клубах, а о собственном бизнесе. Он даже на минуту задумался и потерял нить рассуждения, глядя в окно и загадочно улыбаясь. Санчес помахал перед его носом листами с вариантами логотипа, к которым пытался привлечь его внимание.
Основные приготовления
Свою часть плана Санчес уже добросовестно выполнил и представил на рассмотрение партнеров несколько вариантов написания названия Lab34 разными шрифтами, под наклоном, с какими-то ослиными козявками в качестве корпоративного символа. Все варианты – один ужаснее другого – были вежливо отвергнуты. Санчес и сам видел, что его художественные возможности не дотягивают даже до барьеров его собственного вкуса. В качестве «временного» варианта выбрали самый консервативный и простой. Предложенные Санчесом шаблоны для презентаций, официальных документов и коммерческих предложений приняли единогласно – разработчик «позаимствовал» их из онлайн-библиотеки Microsoft Office, поэтому выглядели все образцы свежо и очень профессионально.
Гриша создал для всех участников концессии почтовые ящики в Gmail, подключил сайт (пока пустой, поскольку информации для него еще не было). Димыч через знакомого напечатал всем визитки. Плохонькие, конечно, не такие профессиональные, как у Лены, но у дареного компьютера, как говорится, маму не щупают. Решили должности на визитках не писать, во-первых, чтобы не переругаться, а во-вторых, потому что так каждый мог в каждом случае представляться так, как будет удобно в контексте конкретной встречи.
Тексты для сайта писали сообща, но все равно получалось блекло, шаблонно. Если не тратить время на чтение всякой «воды» о том, что «мы самые крутые, мы круче всех, потому что круче нас никого просто не может быть по определению», – оставалась только скупая страница с перечислением возможных услуг и контактных телефонов.
Телефонный аппарат в комнате, в принципе, был. Он истошно трещал каждый раз, когда кто-то звал Гришу на очередные посиделки. Тетушки знали, как звонить по нему «в город», но помехи были настолько сильными, что крики нелегальных абонентов тревожили народ даже в холле у лифтов.
В качестве корпоративного средства связи эта линия не подходила – и не столько из-за помех (Гриша грозился проблему исправить – «дайте мне только несколько метров нормальной витой пары!»), сколько из-за тетушек, которые считали телефонную линию своей законной собственностью. Отдавать ее в актив чужой будущей корпорации они не собирались. Впервые с начала предпринимательской активности основателей Lab34 в комнате 555 тетушки оказали короткий, но жесткий отпор и вышли победителями – хватило напоминания о том, что вообще-то все в этой комнате принадлежит НИИ, и кой-кому может не понравиться использование его собственности в каких-то сомнительных коммерческих предприятиях.
С тетеньками решили не ссориться, тем более что они безропотно поставляли бесценный для развития корпорации ресурс в виде домашнего печенья, чая и сахара, расходовавшийся в угрожающих темпах, особенно в моменты критически важных мозговых штурмов.
В результате настроили IP-телефонию[21] и приобрели один входящий номер. Голосовая связь получилась отменная. Санчес даже попробовал организовать телеконференцию с мамой в качестве абонента – больше звонить было пока некому. Непривычно громкий голос гремел через компьютерные динамики, отражаясь от стен и железных шкафов, и эхом возвращался обратно в микрофон. Получилось почти как в «Звездном пути»: капитан Спок стоит в центре рубки космического корабля, гордо сложив руки на груди, и задумчиво дает указания команде.
– Нам бы еще юридическое лицо не помешало зарегистрировать, а то можно загреметь по-взрослому за незаконное предпринимательство, – сказал Гриша, когда все атрибуты будущего бизнеса были налицо.
– Обидно деньги на это потратить, а потом выяснить, что ничего не получается. Потом еще придется, чего доброго, и за ликвидацию платить, – ответил Димыч. Он порылся в куче бумаг на столе и показал исписанный листок: – Я уже узнавал, это не меньше десяти тысяч рублей стоит, а по-хорошему нужно тысяч двадцать, чтобы все правильно организовать. А потом еще нужен будет бухгалтер приходящий – в налоговую ездить ежеквартально, это такая тягомотина будет!
– Нормально вы бизнес собрались строить! Налоговые отчеты сдавать – им тягомотина, видите ли! Симплекс-комплекс! А в тюрьме сидеть – знаешь какая тягомотина?!
– Слушайте, а давайте мы с первого же контракта фирму оформим и счета откроем? – предложил Санчес компромиссный вариант.
– А как мы доли будем делить? Поровну? – озвучил Димыч до сих пор никем не высказанный вопрос, который давно уже висел в воздухе и волновал всех участников.
– Поровну, – твердо ответил Санчес.
– Сто процентов поровну на три не делится, если акций должно быть целое число, правильно? – сказал Гриша. – Значит, у кого-то все-таки должно быть их больше.
– Мы эту лишнюю акцию в сейф положим – вон их у нас сколько. Или отдадим институту, чтобы они нам клиентов нагнали, – предложил Санчес, но, смутившись собственной глупостью, тут же исправил положение: – Ладно, институту мы отдавать эту акцию не будем, понятное дело, не хватало нам государственного НИИ в составе учредителей.
– Ну, предположим, НИИ и не согласится войти учредителем, тем более с одной акцией, – обиделся за родной институт Гриша, – но можно подумать, кому отдать эту долю, кто может помочь нам с привлечением клиентов. Роби, например! Дима с ним уже на короткой ноге, а, Дим?
Димыч все это время что-то сосредоточенно искал в Google и в дискуссии не участвовал.
– Во! – Он выпрямился и, не отрываясь от экрана, воодушевленно произнес: – Это в ЗАО должно быть целое количество акций. А в ООО доли, их можно как угодно прописать – хоть по 1/3 на каждого. Так что не будет у нас «золотой» акции – все будем равными партнерами.
– А с Роби ты все равно поговори, – после нескольких минут сосредоточенного изучения текста на мониторе Димыча сказал Санчес, – может, он правда войдет к нам в долю и клиентов принесет. А может, инвестиций каких подбросит. Работать уже хочется…
– И жрать… – добавил Димыч и улыбнулся.
– Ага, и восседать на золотом унитазе, – поставил точку в дискуссии Гриша и незаметно дематериализовался.
Корпоратив
Случай поговорить с Роби представился довольно быстро – на предновогоднем корпоративе TS Computers. Курьер занес пригласительный билет для Дмитрия Конова на две персоны, подписанный размашистым Лениным почерком. Здраво рассудив, что на корпоратив со своим самоваром не ходят, тем более что там как минимум будет Лена, Димыч торжественно пригласил Санчеса по-дружески разделить с ним оказанную честь.
В представлении Санчеса корпоратив был чем-то вроде выпускного бала в школе, только без злобных учителей и обеспокоенных родителей, зато с шикарной выпивкой и едой до отвала. Множество женщин в изящных развевающихся платьях и молодые развязные кавалеры в дорогих костюмах кружатся в безудержном веселье до самого утра. Наверняка там можно познакомиться с приличной девушкой – умной и интеллигентной. Какую не стыдно будет показать родителям, если что…
Санчес понял, что слегка промахнулся, как только вошел в зал развлекательного центра на Ленинском проспекте. Он специально опоздал на час, чтобы попасть в разгар веселья. В большом полупустом зале гремела музыка. Разряженные как попугаи девицы что-то изображали на залитой светом сцене. Несколько десятков толстых дядек сидели за круглыми столами, активно употребляли содержимое многочисленных бутылок, громко разговаривали, пытаясь перекричать музыку, и не обращали никакого внимания на кучку своих разновозрастных спутниц, неловко переступающих с ноги на ногу на освещенном яркими огнями пятачке перед сценой. Взгляд совершенно не на ком было остановить. Санчес поискал глазами Лену в надежде, что под ее покровительством сможет настроиться на нужную волну. Она сидела за одним из центральных столов в окружении как минимум пяти таких толстых дядек, беспрестанно хохотала и подливала своим собеседникам новые порции чего-то горячительного. Димыча тоже не было видно, хотя он обещал приехать к самому началу.
Санчес тихо сел за крайний накрытый стол и потянулся за бутылкой красного. Он сильно волновался из-за потертых заношенных ботинок и сдавливающего шею галстука, на котором настояла мама. Галстук казался атрибутом клоунским и неуместным – он напоминал о себе при каждом движении, невпопад нырял в стакан и совался в тарелку…
Димыч хорошо представлял себе формат корпоратива и был к нему готов. Накануне он просмотрел в Интернете ворох снимков светской хроники и оделся подобающим образом. Он приехал к самому началу и занял стратегическую позицию у бара со стаканом колы. Пока гости собирались, он внимательно разглядывал всех прибывающих. На нем самом была белая сорочка с рюшечками на груди, узкие черные брюки и отполированные до блеска черные ботинки, которые он натянул перед выходом из машины, чтобы не забрызгать раньше времени мерзкой осенней грязью. В кармане лежали пачка визиток, на случай, если подвернется потенциальный клиент, и презерватив – на все остальные случаи. План вечера был продуман до мелочей – деловой разговор с Роби, несколько коротких представлений, обмен визитками с ключевыми потенциальными клиентами и танец с Леной. Далее – пара стаканов виски с колой и полная импровизация. Машину можно бросить на охраняемой стоянке. Роби, однако, все не появлялся, а Лена с момента прибытия постоянно находилась в плотном кольце каких-то несимпатичных субъектов и вырываться из него не спешила.
Димыч успел пообщаться и обменяться визитками с парой сотрудников ИТ-отделов, которые подходили за выпивкой к бару. Потом подсел к худой молодой особе, которая представилась Настей и протянула ему визитку, где было сказано, что она менеджер отдела закупок компании «Химстрой». Настя была уже немного навеселе и активно набирала обороты, пытаясь при этом объяснить своему новому знакомому, больше настроенному на беседы о бизнесе, чем же, собственно, занимается «Химстрой» в целом и она в частности. Из ее сбивчивого рассказа Димыч понял только то, что компания не имеет никакого отношения ни к строительству, ни к химической промышленности, а участвует в каких-то факторинговых схемах поставки промышленного сырья. Настя же занимается исключительно аналитической работой в своем отделе и непосредственно к закупкам не допущена своим злобным начальником, который «совсем уже достал». Он ее, собственно, на это мероприятие и делегировал вместо себя. Нет, разработки компьютерных программ под заказ ее совершенно не интересуют. «Для этого у нас есть люди», – отмахнулась она. Но по виски с колой еще можно, если это будет последний…
Как выяснилось, Настя не привыкла к алкоголю, и очередной виски с колой совсем деактивировал антивирус в ее затуманенном мозгу. Она вдруг нагнулась к Димычу и прошептала, обдав его перегаром:
– За музыку мы уже поговорили. Может, теперь потанцуем за архитектуру?
Решив, что деловую часть программы он уже выполнил и пора переходить к импровизации, Дмитрий Конов загрузил обмякшую спутницу в свою машину и повез провожать – она была так одинока в своей однокомнатной квартире в Отрадном.
Санчес разминулся с Димычем всего на несколько минут. Он приехал на метро и не рассчитал, что придется идти пешком еще около двадцати минут. Когда он наконец увидел нужную яркую вывеску, то осознал, что порядком взмок, а его ботинки и брюки до самых колен покрыты подсыхающими грязевыми разводами. Он почувствовал себя очень неуютно.
За столом рядом с Санчесом сидели еще несколько явно таких же случайных гостей этого мероприятия, как и он сам, все смотрели в основном на сцену или в собственные тарелки, в которых в полумраке большого зала официанты время от времени меняли декорации.
Следующие полчаса прошли для Санчеса в мучительных сомнениях относительно своей полезности для бизнеса в частности и цивилизации в целом. Затем он немного подобрел к себе (помогли два бокала красного вина) и начал искать позитивные моменты в жизни.
Первое. Он отлично поел на халяву. Белая рыба, салатики, свинина, сладкое – стандартный для таких мероприятий набор был для Санчеса приятным дополнением к макаронно-пельменной диете человека, который только не так давно стал жить один.
Второе. Он никому ничего здесь не должен и может спокойно трескать дальше, если захочет.
Третье. Он может поиграть в глубоко законспирированного агента разведки, отправленного родиной на ответственное задание. Ему нужно поговорить с пятью любыми персонажами в зале, обменяться с ними визитками и завтра с гордостью рассказать о своих подвигах Димычу, который так и не появился. Сдрейфил, гад.
Вооруженный такой мысленной установкой и третьим стаканом красного вина, он улыбнулся некрасивой скучающей девушке с зеленоватым, как офисный кактус, лицом.
Заводить деловые контакты оказалось значительно проще, чем знакомиться с девушками в баре. Никаких дешевых амбиций или неприятных сюрпризов, вызванных существенным разрывом в возрасте или образовании, – все приглашенные на корпоратив так или иначе были связаны с TS Computers, и это давало как минимум одну тему для разговора. Девушка назвалась Олей, она работала в рекрутинговой компании, с которой когда-то сотрудничала TS Computers, но «сейчас они справляются своими силами». Знакомство с Олей показалось Санчесу большой удачей – он еще не был знаком ни с одним рекрутером. Санчес рассказал Оле про свой бизнес и, спрятав подальше излишнюю в таких ситуациях скромность, заявил, что TS Computers является их большим клиентом. Совместно они готовят несколько интересных проектов в области программного обеспечения и интернет-технологий, о которых он пока, к сожалению, не может распространяться. Вдруг Санчес осознал, что его уже сильно сносит боковым ветром куда-то в серую зону позорного трепа, после чего быстренько извинился и встал из-за стола. Нужно использовать прилив энтузиазма и правильный настрой еще для пары знакомств, пока язык слушается хозяина, а походка сохраняет твердость.
Следующим его собеседником стал Василий – коллега Лены по работе с клиентами в TS Computers. Василий был высок и светловолос, носил круглые очки. Вместе с костюмом в полоску, похожим на одежки министров из телевизора, эти очки придавали ему очень деловой и ответственный вид. Санчес много раз сталкивался с Василием в коридорах института, они кивали друг другу, но никогда толком не имели возможности пообщаться.
– Как бизнес, чувак? – вместо приветствия спросил Василий у Санчеса, когда тот подошел к нему с полупустым стаканом.
– Работает как часы, только кукушка задолбала, – пошутил Санчес, немного озадаченный, но одновременно польщенный таким дружелюбием.
– Вот зажигают-то! – Василий кивнул в сторону сцены. – Их Роби очень любит, специально просил в конторе, которая все организовывала, чтобы именно этих девиц пригласили выступать.
– А где Роби сам? – воспользовался поводом Санчес.
– Он здесь уже, окучивает важных шишек из Газпрома. – Василий показал в сторону дальнего темного угла зала.
Внезапно Санчес с удивлением заметил, как в темноте коварный неон подсвечивает хищной синевой улыбки и зрачки десятков глаз.
– Хочешь, с кем-нибудь из клиентов познакомлю? – неожиданно предложил Василий.
– Хочу… – Санчес широко улыбнулся, не веря выпавшей ему удаче.
– Сергей! – Василий тронул за плечо сидевшего перед ними молодого человека в костюме, но без галстука и со всколоченным чубом на рано лысеющей голове.
Сергей встал, взял стакан в левую руку, а правую протянул для приветствия Санчесу.
– Сергей – ИТ-директор компании «Премьер Капитал», большая шишка. А это… – Василий сделал паузу.
– Александр Санин, компания Lab34, разработка программного обеспечения и веб-дизайн, – с готовностью подхватил Санчес. Конечно, было неприятно, что Василий не помнил его имени, однако изящество и артистизм, с которыми тот смог выйти из положения, заслуживали восхищения.
– Должен признаться, ничего о вашей компании раньше не слышал, прошу прощения, – сказал Сергей, прижав руку к груди. – И чем вы знамениты?
Санчес постеснялся в присутствии Василия врать Сергею про TS Computers в качестве заказчика, поэтому рассказал о научных исследованиях в сфере гибких систем управления предприятиями, которые его компания ведет совместно с Российской академией наук, в частности – с НИИ прикладных систем управления.
– Неужели в НИИ еще кто-то работает? Я думал, они все спились и живут только на доходы с аренды помещений, – поморщился Сергей. Похоже, он уже сталкивался с академическим научным миром, и этот опыт не оставил в его памяти хороших воспоминаний.
– Вы глубоко ошибаетесь. – Санчес понимал, что его уже несет, как бобслеиста на олимпийской трассе, но остановиться не мог. – Они не очень афишируют свою работу, но численные методы оптимизации – сейчас одна из главных тем в кибернетике, на них большой спрос со стороны крупнейших корпораций. Недавно «Боинг» открыл большое направление совместных исследований с одним из подразделений института. Я сам удивился, когда увидел, какие крутые специалисты в современной российской науке!
– Очень интересно, – кивал Сергей, – можно как-нибудь встретиться, познакомиться более подробно с вашей компанией и направлениями исследований. У нас в инвестиционном банке сейчас есть несколько тем по математическому моделированию, если не будете бессовестно драть деньги, можно будет пообсуждать.
Вот он, момент истины! У Санчеса даже перехватило дыхание. ИТ-директор крупной инвестиционной компании готов выслушать его, Санчеса, идеи по поводу систем управления и даже, возможно, что-то заказать. Как сладок успех! Санчес вдруг мысленно оказался на трибуне огромной научной конференции: он говорит важно и весомо об удивительных успехах своей компании в области систем финансового анализа. Зал аплодирует, а симпатичная журналистка пытается пробиться в первый ряд, чтобы…
– Ладно, приятно было познакомиться. – Сергей протянул руку и вывел Санчеса из сладкого забвения. – Увидимся!
Санчес огляделся по сторонам. Василий уже был занят разговором с другими гостями, но его поддержка больше и не требовалась. Санчес уже чувствовал себя хозяином своей судьбы и мог распоряжаться ею по собственному усмотрению. Теперь он мог заставить любого толстосума раскошелиться на его уникальные технологические разработки, а любая девушка сочла бы за честь провести с ним незабываемую ночь. Он перехватил очередной бокал красного у проходившего между столами официанта и ринулся в атаку. Большинство людей уже встали из-за столов, девушки и толстые дамы подтягивались ближе к сцене, потрясая поднятыми к потолку кулачками, мужики сбивались в кучки на открытых пространствах между столами и вели оживленные беседы, пытаясь перекричать усиливавшуюся музыку.
За следующий час Санчес успел перезнакомиться с десятком совершенно разных людей – парой директоров ИТ-подразделений каких-то незнакомых компаний, одним менеджером по закупкам из МТС, сотрудником компании Microsoft, который, судя по его визитке, занимался каким-то совершенно загадочным и даже немного неприличным «канальным продвижением». Какие каналы могут быть у компании по производству программного обеспечения? Зачем и куда их нужно продвигать? Санчес постеснялся спросить.
Откуда-то из темноты зала возникла Лена. Мгновенно смутила его, невинным жестом поправив узел галстука. Санчеса загипнотизировал ее теплый голос, согретый виски и вниманием множества мужчин. Лена, заметив это, состроила странную гримаску – полуулыбку-полупоцелуй – и убежала дальше общаться «со своими стариками». Начинать с Леной какие-либо отношения Санчес был не готов, но внимание столь эффектной женщины еще больше тешило его и без того раздувшееся самомнение.
Вечеринка уже подходила к концу, и пол под Санчесом качался, как палуба лайнера в шторм. Адреналин от столь удачной рыбалки не позволял ему окончательно расклеиться: в кармане не осталось ни одной своей визитки, зато лежала увесистая пачка чужих. Молодому предпринимателю хватило ума перейти на вишневый сок, который он попросил бармена налить в свой бокал. Теперь он мог легко брататься и чокаться со всеми, кто встречался на пути, не боясь оконфузиться. Столик в темном углу, где все это время Роби просидел со своими невидимыми гостями, опустел. Теперь Роби болтал с Василием у стойки бара и был явно в хорошем расположении духа. Санчес на правах старого знакомого подошел и отозвал Роби на разговор…