Он расставил свечи на открытом месте, подальше от книг, игрушек, техники и прочего, расстелил постельную скатку и спальник, забрался в мешок и открыл альбом.
– Вначале не было ничего, – прошептал Кит. – Потом возник мир. Потом – люди, но еще без искусства. Потом люди создали искусство. Потом люди умерли. Теперь осталось искусство, но нет людей. Вот как все было.
Даже сейчас, даже здесь, держа перед собой пустой лист, он все еще томился в адреналиновом бульоне творческого потенциала. Кит опустил карандаш на бумагу. Он не хотел рисовать то, что и так уже рисовал много раз. Вместо этого он изобразит… Карандаш замер.
Кит отстранился.
– Вот как все было. – Кит пялился в белую пустоту бумаги, ощущая потенциал… – Но лишь недолго. – Он снова дал карандашу опуститься на лист, позволил ему творить. – Годы шли. Старые умерли, молодые росли, и некоторые стали художниками. – До этого он просто создавал различные версии одного и того же, но сегодня творил нечто совершенно новое. Он сомневался, понравится ли ему это, но получиться должно было славно. – И вот снова есть люди. И искусство. Люди и искусство вместе, как и должно быть.
В какой-то момент – когда точно, Кит не знал, ведь в стране «МиК!» времени, казалось, не существует – Нико и Леннон присоединились к нему в середине зала и раскатали собственные спальники. Каждый принес по стопке понравившихся книг.
– Хочу оценить, сколько стоит унести с собой, – сказала Нико, раскрывая сумку.
– Я тоже. Могу взять это… – Леннон взвесил в руке кирпич, озаглавленный «Полное собрание сочинений. Том первый» некоего Айзека Азимова. Классное имя, Кит еще такого не слышал. – Или первые три книжки про Гарри Поттера.
– Если брать те, которые хочешь перечитать, – сказала Нико, – то Гарри Поттер заходит лучше, чем…
– Я Гарри Поттера еще не читал.
Нико замерла и медленно подняла на него взгляд:
– Экспеллиармус?
– Чего?
– Прошу прощения?
– Я не читал Гарри Поттера.
Нико посмотрела на Кита:
– Подсобишь?
Кит снова уткнулся в альбом:
– Я в разделе художки дошел только до «М».
– Сквиба с магглом тебе в глотку. – Нико оглядела торговый зал, словно ожидая, что на помощь ей придут призраки продавцов книг из прошлого. – Ночевка в книжном – в книжном! – и меня угораздило застрять под одной крышей с двумя ГП-девственниками.
– Ну все, беру Азимова. – Леннон отбросил книги про Гарри Поттера в сторону.
– Постой. – Нико указала на две книги, которые Леннон успел положить в сумку. – А эти? Их можно заменить.
– Э-э, нет. Это сборники рассказов Теда Чана. Как говорится, даже не обсуждается. Точно. Либо я их беру, либо остаюсь тут навечно.
– Уважаю. Я того же мнения про эти. – Нико показала две книги: «Тайная история» какого-то Тартта[26] и «Я – посланник» некоего Зусака[27].
Кит сделал пометку в уме: если он когда-нибудь обзаведется питомцем, то назовет его Азимов Тартт Зусак. Его Дакоте интересные имена нравились, и это она точно одобрила бы.
– А это как же? – спросил Леннон, вынимая из сумки Нико третью книгу.
– Это так, просто.
– «Листья травы», значит?
– Чего?
– Так, просто… не думал, что ты склонна к поэзии.
– Во-первых, я не знаю, о чем это. А во-вторых, я не принимаю литературную критику от любого, кому не мил Хогвартс.
– Ну, про Хогвартс-то я знаю.
– Знаешь?
– Да. Джин как-то рассказывала мне эту историю. Там про мальчика-волшебника…
– Боже ж ты мой.
– Как там его…
– Его имя – на обложке!
– Точно, Гарри. Значит, там про Гарри, который едет в школу волшебства с Гэндальфом…
– Стоп. – Нико вскинула ладонь и сделала глубокий вдох. – Кит. Друг мой любезный, скажи, пожалуйста, какие трофеи берешь ты?
– Три коробки цветных карандашей уже в сумке. – Кит указал на рюкзак. – И прихвачу, наверное, еще одну штуку вот этого. – Он похлопал по альбому.
Не то чтобы Кит не любил чтение. Он искренне любил его и даже порой скучал по своей библиотеке. Просто книги заполняли перерыв в живописи.
Она была основным действием.
Позднее, определившись с тем, кто какие книги и принадлежности для рисования берет, ребята поужинали вяленым мясом из запасов Эхо и несколькими порциями мюсли, а после обсудили идею пересечь реку на лодке.
– В самых широких местах реки мы окажемся как на ладони, нас будет видно за километры, – сказала Нико. – Если налетят мухи, прятаться будет негде. И бог знает, кто еще там в лесу. Я бы не хотела светиться.
– Согласен, – ответил Леннон. – На воде мы легкая мишень.
– К тому же местами течение очень сильное, – добавил Кит. – И есть скалы. Крупные.
Придя к выводу, что безопаснее продолжить путь пешком, они легли. Гарри устроился рядом с Нико, а она достала ручку и сделала на руке очередную пометку. Кит задумался: каково было бы, оставь его Дакота перед смертью какое-нибудь поручение? Хорошо, ведь у него осталась бы связь с ней. И не хорошо, потому что задание он мог провалить.
– Эй. – Кит приподнялся на локте, заметив кое-что. – А чего это вы двое так далеко друг от друга?
– Кто? – спросил Леннон, а Нико одновременно с ним:
– Что?
– Ну, это, смотрите, – Кит указал на Леннона, лежавшего в спальнике у указателя с ярлычком «СИЛЬНЫЕ ЖЕНЩИНЫ», – ты тут. А Нико, – он указал на Нико, лежавшую на шесть рядов дальше, у указателя «ДЛЯ ТЕЛА, УМА И ДУХА», – во-о-он где.
Прошло целых четыре секунды тишины, прежде чем Леннон ответил:
– Нико, у тебя еще остались в запасе уморительные анекдоты?
– Все это место в нашем распоряжении. – Кит широко раскинул руки. – Это же миниатюрный мир, и я говорю…
– Заходит, значит, мартышка в понтовый ресторан, – начала Нико, – и просит картофельных чипсов.
– Ха, – посмеялся Леннон. – Смешно. Мартышка. Классика.
– Дружище, я еще не все. Короче, мартышка просит картофельных чипсов, а официант такой: «Чипсы не подаем и мартышек не обслуживаем, вали отсюда». Мартышка уходит, а назавтра приходит снова. «Приветики, есть картофельные чипсы?», а официант ей: «Нет, проваливай». И на третий день все повторяется: мартышка приходит и просит чипсов. Официант говорит: «Чипсов нет, мартышек не обслуживаем, а если снова придешь, я тебя за хвост к стене пришпилю». Мартышка уходит. На следующий день возвращается и вместо чипсов просит взаймы немного шпилек. Официант говорит, мол, нет у них шпилек, и тогда мартышка ему: «Круто. Значит, мне чипсов».
У Кита появилось новое любимое занятие: смеяться с друзьями в волшебной стране «МиК!».
Позднее, когда смех давно уже стих, а мягкий трепещущий свет свечей (с ароматом старой книги) взял Кита за руку и подвел к грани глубокого, многообещающего сна…
– Нет ничего сильнее отсутствия, – прошептал Леннон. – Так говорила Джин.
Кит приподнял внезапно отяжелевшую голову и хотел спросить, долго ли еще ждать, пока Леннон перестанет говорить и заснет. Потому что одно дело смеяться с друзьями в волшебном книжном магазине и совсем другое – пытаться расшифровать их полуночные размышления вслух.
Но стоило Киту взглянуть на Леннона и прочесть в его глазах далекий и печальный взгляд, как он передумал спрашивать.
– Мудрая была твоя Джин. – Нико зевнула. – Как сова.
Внезапно Кит вспомнил одно мамино изречение, которое когда-то показалось ему не менее мудрым.
– Нельзя убивать, когда почти все живое и так стерто с лица земли. – Он улегся на спину и стал смотреть в потолок. – Так говорила моя Дакота. Вот почему мы были вегетарианцами. Зато теперь я постоянно ем мясо.
Нико сказала, что Дакота непременно поняла бы его, но, когда Кит спросил, откуда она это знает, Нико не нашлась с ответом.
– Я никогда не водил машину и не влюблялся, – сказал Леннон. – Даже ни одной лампочки не вкрутил. Думал, всего этого нет в моей жизни.
Миг тишины, потом Нико спросила:
– А теперь есть?
В ее голосе Кит услышал собственную усталость, и вот, уже когда он отдался славному свободному падению сна, Леннон заговорил снова:
– Ну, если чего-то нет, то и отсутствия его не чувствуешь.
Кит почти не слышал слов друга, взлетая по спирали к потолку еще одной струйкой среди тысяч других струек дыма с аутентичным ароматом старых книг – туда, где все вместе они, слова и дым, приняли форму лица самого грустного парня, какого только встречал в жизни Кит, того, кто точно понимал отсутствие чего-либо так, как Киту было не дано.
Уже засыпая, Кит произнес:
– Интересно, что стало с Эхо.
Доставщик
Я иду по лесу, и каждый мой шаг отмерен заранее. Следую вдоль Мерримака на север, закинув на плечо лопату, как и велели мне Красные книги.
Приближается рой. Я зарываю ноги в землю и позволяю мухам накрыть меня, и наконец, когда они улетают, какая-то часть роя задерживается, пытаясь вырвать у меня из рук лопату. Им почти удается. Потом, продолжая путь, я проверяю время по часам, открываю третью Книгу и делаю приписку к сегодняшней записи:
Дополнительно:
Жизнь 160: примерно в пяти километрах к югу от хижины в 10:22 нападает рой. Закрепить лопату.
Остаток пути вверх по течению Мерримака я представляю других странников вроде меня, как они бродят по холмам и разрушенным городам, собирая припасы, действуя на границах, стараясь заново соединить кусочки мира. Может, и они облачены в биокостюмы. Возможно, даже военные испытали свои образцы, и скафандров теперь десятки, если не сотни.
Может, закончив Книги, я займусь этим вопросом. А если разыщу таких же, как я, мы сравним записи, посмеемся над общим опытом и я взгляну на прошедшее сквозь розовые очки. Ах, старые добрые деньки, скажем мы и поднимем тосты под хриплоголосые напевы «Auld Lang Syne»[28]