Сквозь ручки была продета толстая цепь, скрепленная висячим замком. Над входом тянулась жирная надпись белыми печатными буквами: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Леннон указал на сломанную камеру под навесом.
– Видеонаблюдение. А это, – он жестом руки обвел висевшую на стене черную коробочку: твердый пластик, пустой экран и несколько небольших выступов, – даже не знаю для чего.
– Какой-нибудь электронный замок?
Леннон нагнулся и присмотрелся к пустому экрану.
– В одной из сай-фай-историй Джин было такое устройство, которое сканировало сетчатку. – Коробочка была шириной как раз с лицо Леннона. – Думаю, это оно и есть.
Нико вспомнила семью с посиневшими губами в морозильнике, который заперли на монтировку.
– Похоже, геологическую аномалию приходилось оберегать от внешнего мира.
– Или внешний мир – от нее.
Нико подула на руки, пытаясь согреть их.
– Сканер сетчатки. Такой футуристический и все же…
– …вещь из прошлого.
– Возможно.
Бросив вызов стихии, Леннон побежал к ближайшему окну – проверить, не заперто ли.
– Думаешь, сканеры сетчатки еще вернутся?
– Ты же сам рассказывал: перезагрузка, радуга, все с самого начала.
Нико нагнулась погладить Гарри, мокрого от дождя и снега, и вдруг вспомнила банные дни в Сельском Доме, как затравленно смотрел на нее Гарри, пока его купали. Зато потом он носился кругами и гавкал в пустоту, радуясь просто тому, что чистый и живой.
– Зачем ставить знак?
– В каком смысле? – спросил Леннон, возвращаясь под навес.
Нико указала на знак у двери: «КАЙРОС, ИНК.».
– Если это секретный правительственный проект, зачем вообще знак?
Подумав немного, Леннон сказал:
– Ничто так не привлекает внимание, как здоровенная безымянная постройка.
В этом был смысл. И все же Нико невольно задумалась, не был ли ее отец всего лишь винтиком в компании «Кайрос», который вместо того, чтобы изучать какую-то там геологическую аномалию, целыми днями перебирал бумажки, потягивал кофе и гадал, как он дошел до жизни такой.
– Итак… все окна заперты. Может, обойдем здание с другой стороны и посмотрим, нет ли еще входа? – Леннон ухватился за огромный замок и потряс цепь. – Если только у тебя нет ключа.
Нико резко замерла и уставилась на замок. А вдруг…
– Что такое? – спросил, посмотрев на нее, Леннон.
Нико достала из кармана серебряный ключик на цепочке.
– А, ну ладно.
– Он был у Кита.
– Он вроде говорил, что ключ оставил его маме ангел?
– Ага.
Леннон кивнул.
– Я к тому, что в мире миллиарды ключей…
– Точно.
Но что, если…
Нико приблизилась к замку и ощутила, как сокрушительная тяжесть от потери Кита переместилась в этот почти невесомый предмет у нее в руке, но, когда она вставила ключ в замок – он подошел идеально – и провернула – в замке щелкнуло, – часть бремени ушла, а небольшая доля куда более тяжкой раны начала затягиваться необъяснимым образом.
– Очуметь, – сказал Леннон.
Нико смахнула слезу и, опустив голову, мысленно сказала «спасибо».
Замок упал на землю, и они стянули цепь с ручек. Нико ощутила на себе взгляд Леннона.
– Я не уверена… – сказала она.
– Это точно не совпадение.
– Не совпадение. – Она с улыбкой пожала плечами. – Но я все равно не уверена.
Леннон покачал головой.
– Я серьезно. Это не совпадение.
– Да. И нет.
Разговор выдался не самый лучший. Зато донельзя искренний.
Внутри Нико достала из рюкзака зажигалку и чиркнула ею. Они оказались в небольшом вестибюле с разделенной лестницей. Вниз спускаться смысла не было, ведь подвал затопило, так что оставалось подниматься наверх. На стене висела схема здания с поэтажными указателями: помещения на первом этаже носили номера с 1001 по 1040, на втором – с 2001 по 2040 и так далее до последнего, четвертого, этажа. Некоторые числа стерлись, да и на схеме не было подсказок с названиями фирм или магазинов; помещения никто не занимал… за исключением одного.
– Вот. – Нико указала на последний офис с номером 4040.
Рядом стоял один-единственный символ – ◯
Нико вспомнила утро, когда пропал Эхо, и как она тогда злилась на себя за то, что не успела расспросить его. Но не потому, что ждала ответов, а потому, что хотела, чтобы Эхо подтвердил ее сомнения в папиной правде. Теперь же она сознавала: то говорила в ней слабость.
– Это буква «О» или ноль? – спросил Леннон.
Нико развернулась и стала подниматься по ступенькам, впервые за последние дни ощутив себя сильной.
– Ни то ни то, – сказала она, уверенная, что, даже если папа, растивший ее всю жизнь, и выжил из ума, история, на которой он ее воспитал, истинна. – Это круг.
Четвертый этаж встретил их зловещей тишиной. Во всю его длину, прямо посередине тянулся единственный коридор, а по обеим его сторонам – двери офисов. Из-за этого, из-за прямого доступа к ним, в коридоре не было ни окон, ни освещения. Стоя в начале прохода, ребята словно заглядывали в горизонтальную бездну.
Нико поднесла зажигалку к номеру ближайшей двери.
– Офис 4001.
– Ну разумеется, мы не с того конца зашли.
Ведомые огоньком, они двинулись вперед. Старые деревянные половицы при каждом шаге скрипели. На стенах же между дверьми висели черно-белые фотографии мельниц на заре эпохи; от них так и веяло промышленностью, дымом и большими металлическими инструментами; призрачные лица смотрели на ребят, словно обвиняя их в том, что они живы.
Зажигалка погасла.
– Черт. Погоди. – Нико уже выудила из рюкзака еще одну и хотела чиркнуть ею, но тут Леннон схватил ее за руку.
– Ты это слышишь?
Поначалу слышно было только, как пыхтит Гарри, но постепенно Нико различила гудение, жужжание, которое, однако, отличалось от того, что доносилось из катакомб под церковью Бруно. Оно было текучим. Издавал его не инструмент, но в нем угадывалась мелодичность единственной ноты, растворенной в симфонии. Чистая и печальная, она поначалу не выделялась совсем, но стоило ее различить, и ты понимал: без нее оркестр разладится. И то ли дело было в этом гудении, то ли в том, что Доставщик двигался совершенно беззвучно, но Нико и Леннон поначалу не услышали шагов. Но вот он зажег свет, и в противоположном конце коридора они увидели фигуру в шлеме и синтетическом костюме, тонированное забрало и руки в перчатках, которые вовсе не были экзотическими птицами. Доставщик как будто ждал их.
– Гарри, – окликнула Нико пса, зашедшего вперед.
На несколько секунд он пропал во тьме между светом от пламени ее зажигалки и ламп и вот снова появился у ног Доставщика.
Нико свистнула, подзывая пса к себе, но тот не откликнулся.
Доставщик наклонился к Гарри и потрепал его за ушами. Нико невольно испытала облегчение, увидев наконец того, кто столько лет помогал ее семье. Все эти Дни доставки, приправа тако, макароны с чили в герметичных пакетиках и килограммы корицы… Нико будто лицом к лицу столкнулась с Волшебником страны Оз или Асланом из Нарнии. Так что да, она испытывала облегчение, но вместе с тем – как если бы она и впрямь встретилась с Волшебником или Асланом – ужас.
Пока они смотрели на Доставщика, застыв посередине коридора, тот открыл дверь и вошел в нее вместе с Гарри.
Не успела Нико сорваться следом за ним, как Леннон схватил ее за руку.
– Эй, – сказал он, и Нико подумала: ну все, он на пределе, дальше для него сплошь чертовщина.
Винить его она не могла. Творилось нечто необъяснимое, и он не был обязан ей ничем; Леннона ждал Бостон, но как Нико было попрощаться с ним, не говоря уже о…
– Шнурки развязались.
– Что?
Леннон указал ей под ноги.
– Шнурки.
Это были даже не объятия, а скорее нежный захват, когда она крепко обвила руками его шею и притянула к себе.
– Спасибо, – прошептала Нико.
– Просто… тут темно. Ты могла запнуться.
– Я не о том.
– Понимаю.
Может, это были и глупости, но, когда они отстранились друг от друга и развернулись к офису номер 4040, Нико невольно ощутила, что, открыв эту дверь, они закроют другие – двери к безрассудству, в те места, где двое растворяются друг в друге у камина, туда, где ты не можешь перестать улыбаться.
– Еще камеры. – Леннон указал на висящую под потолком сломанную камеру.
И снова та же надпись на матовом стекле: «Посторонним вход воспрещен», и рядом – значок видеокамеры.
Нико взялась за ручку.
– Готов?
– Постой.
– Что еще?
– Шнурки.
Может, разум Нико и занимали одни только двери, но, когда она передала зажигалку Леннону и нагнулась завязать шнурки, до нее дошло, что вот это настоящая дружба: когда в твоей жизни есть тот, кто готов пройти в странную дверь во тьму, лишь бы только с тобой.
Если Нико и представляла себе рабочие кабинеты, то всякий раз видела в воображении полы, застеленные ковролином убаюкивающего бежевого цвета, пыльные компьютеры, столы с именными табличками и перегородки высотой по шею.
Здесь все было совсем не так.
Если здесь когда-то и был офис, то его преобразили до неузнаваемости. В глаза сразу же бросался потолок – главнейшая деталь интерьера, – а точнее то, что его заменили большим стеклянным куполом. Серого цвета в небе не стало, ему на смену пришла бесконечная насыщенная синева; звезды мерцали так ярко, что пробивались даже сквозь пелену туч, озаряя своим светом комнату. Вовсю валил снег, его жирные хлопья осаждали изогнутые стенки купола, падая на них, и соскальзывали вниз.
Высота купола превышала высоту стен раз в шесть или семь, а его верхняя точка располагалась прямо над центром офиса. Комната и сама была немалых размеров, а с куполом так и вовсе казалась необъятной.
Нико вспомнила о Гарри и огляделась. Хотела уже свистнуть, но тут заметила питомца у другой двери, что вела в смежную комнату меньших размеров. Там, в углу, отделенная стеклянной перегородкой, стояла целая стена компьютеров и пультов.